«… Братья, ведь нас много! Если вы не будете внимательны к собственным заказам, то, конечно, вы запутаете все…»
В конце концов редакция издает протяжный вопль:
«Просим вас, дорогие братья и сестры, больше и усерднее молиться за нас и за журнал, чтобы он доставлял благодать читающим. Очень много есть людей, имеющих желание побранить редакцию, пробрать ее, а как мало молящихся за дело братского журнала „Баптист». Станьте на путь молитвы за журнал и увидите успех».
Тут редакция сделала важное упущение. Молитва за журнал, конечно, расширяет подписку, но хорошо бы, если подписчики еще постились.
Если еще и пост, тогда дело верное. Подписка, безусловно, расширится, и 39-й «Интернациональной» типографии в Москве, где печатается эта духовная пища, будет больше работы.
Не переименовать ли, кстати, эту типографию из «Интернациональной» в типографию имени 12 апостолов?
О, как прекрасны ноги твои…
Руководствуясь самыми благими намерениями, издательство «Прибой» выпустило брошюрой «Антирелигиозную викторину».
Некоторые вопросы, которыми издательство «Прибой» надеется распропагандировать сторонников религии, вызывают смущение.
Вот вопрос под № 47:
«Когда женский вопрос впервые был поставлен ребром?»
Нет сомнения, что здесь встанет в тупик как небольшая группа играющих, так и массовое собрание.
И долго будут все молчать, пока торжествующий руководитель вечера не объяснит, что это случилось при сотворении Евы из ребра Адама.
Но не успевают собравшиеся оправиться от этого тяжкого каламбура, как на головы их обрушивается новая каверза «Прибоя»:
«51. Какого кардинала нельзя назвать мракобесом?»
Тревога пробегает по рядам.
– Какого же, в самом деле, кардинала нельзя назвать мракобесом? Кто же, наконец, этот дивный кардинал?
Взоры с надеждой обращаются на счетовода административно-финансового отдела товарища Пруста, отец которого был католиком.
Но Евстигней Пруст, отец которого был католиком, тоже ничего не знает о таком кардинале.
Один лишь руководитель смеется безумным смехом. Он уже заглянул в последние странички брошюрки и знает ответ:
«Мракобесом нельзя считать птицу кардинал, каковая водится в Америке. Смотри „Малый энциклопедический словарь», изд. Брокгауз – Ефрон, т. II – „Кардинал»».
Рассмешив таким образом собрание, автор викторины углубляется в области более серьезные, и вопрос № 79 гласит:
«Где сказано: „Слуги, повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым, ибо такова есть воля божья»?»
Все молчат. Чтобы ответить на такой вопрос, надо быть не только человеком верующим, но еще и начетчиком, великолепно знающим тексты Нового завета. Сказано это в Первом послании апостола Петра, глава II, стих 13.
Затем собрание засыпают градом вопросов:
«Чем известен в истории христианской церкви монах Дионисий Малый?» Не знаете! Так, так! А «какой святой православной церкви ударил по уху епископа на одном из вселенских соборов?» И это вам неизвестно?
Собрание смущенно молчит. Многие из оглушенных викториной потратили свою молодость на изучение политграмоты и сделали большую оплошность – так и не узнали, какой такой святой смазал по уху епископа.
Последние вопросы викторины проходят уже при опустевшем почти зале.
Напрасно руководитель вопит:
– Почему говорят: «Последняя у попа попадья»? «При чтении какого евангелия попы плюются»? Откуда текст: «О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая!.. Живот твой – круглая чаша… два сосца твои как два козленка… Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах… там я окажу ласки мои тебе»?
Но никого уже нет в зале. Все побежали менять книжки политэкономии на послания апостолов.
Нельзя же иначе! У нас теперь, как-никак, культурная революция. Стыдно ведь не ответить на вопросы безбожной викторины, состряпанной «Прибоем».
Кабинет восковых фигур
Экспонаты Музея восковых фигур поражают зрителя сходством своим с живыми существами.
Ужаленная змеей египетская царица Клеопатра тяжело дышит. Император Нерон с необыкновенной естественностью рассматривает публику в изумруд. За столом сидит обезьяна в цилиндре и читает газету.
Все как будто живет натуральной жизнью и в то же время все мертво и представляет только видимость жизни.
Есть такой музей и в Самаре.
Сначала экспонаты его кажутся живыми. Ведь они имеют фамилии, они служат и получают жалованье. Наконец, это члены и кандидаты партии.
Но на деле оказывается, что работа их – только видимость работы, а коммунистичность – призрачна.
И чем больше эти фигуры работают и скандалят, тем больше убеждаются в том, что они мертвы.
Экспонаты самарского музея будут изображены в наиболее типичных для них позах.
Фигура партийного служащего окрместхоза Юдина предстанет перед нами в ту минуту, когда он явился в зуболечебницу на Некрасовской улице и потребовал принять его детей безо всякой очереди.
Коротко говоря, коммунист во что бы то ни стало требовал нарушения порядка.
Получив отказ, он кинулся к жалобной книге и, напирая в записи на свою партийность, требовал снять заведующего с работы. Дикое бурбонство5 Юдина вызвало среди ожидавших больных возмущение.
Петр Александрович Болонкин, юрисконсульт Союзхлеба, одна из любопытнейших фигур Самары.
На службу фигура является иногда весьма навеселе. Выезжает в область на суд и к разбору дела не является. Дело проваливается, хотя получены суточные, квартирные и прочие сладостные суммы.
Сутяжничество Болонкина непостижимо. Он оспаривает законные иски, защищает незаконные увольнения и вызывает этим лишнюю трату на судебные расходы. Незаконность действий конторы по Самаре и округам всегда защищается Болонкиным.
Е. Е. Морозова работает среди членов правления Коопинсоюза6. Грубостью своей вызывает трепет в служащих и инвалидах. Провела неудачное, вызвавшее недовольство инвалидов укрупнение артелей, где дрожжевиков соединили с сапожниками, столярами, столяров и плотников с торговцами из комиссионного магазина.
По ее распоряжению в артель был принят председателем неинвалид Пермяков, пьянствовавший неделями и доведший артель имени Галактионова до критического состояния. Только после длительных жалоб инвалидов Пермякова сняли.
В деревнях, где Морозова бывала по командировкам, она оскорбляла крестьян, называла их болванами и мужичьем. Это вызвало жалобу крестьян.
Музей богат. Есть там и Митлер, предместкома СТС по частным предприятиям, ретивый защитник бывших торговцев, спекулянтов и лишенцев. Есть и Аникин, управделами Союзхлеба, зажимающий неугодных ему людей, гонитель рабкоров, злостный нарушитель законов о труде.
Самарские фигуры суетятся, стараются во что бы то ни стало показаться живыми, кому-то нужными но на деле все эти люди мертвы, бесполезны и лучшее для них место – Музей восковых фигур, рядом с вечно дышащей Клеопатрой и обезьяной, вечно делающей вид, будто она читает газету.
Кооп-генералы
Общество транспортных бюрократов под названием: «Мне все равно. Лопайте, что хотите». – Содружество чинуш и лентяев: «А мы просо вытопчем, вытопчем».
Давно пора дать некоторым учреждениям их настоящие имена.
Что, например, значит вот такое название:
«Правление Транспортного Потребительского Общества Казанской жел. дороги».
Ничего за этим названием нет, и само название обманное.
По справедливости это учреждение должно носить такой титул:
«Общество транспортных бюрократов под названием: “Мне все равно. Лопайте, что хотите”».
Есть еще на свете и «Раменское общество потребителей». И у этого общества название фальшивое. Ничего оно для потребителей не делает и делать не хочет.
Настоящее название этому обществу должно быть совсем другое:
«Содружество чинуш и лентяев».
В районе Казанской железной дороги, в поселке Прозоровка, строится санаторий Цустраха7.
На постройке занято 500 рабочих. Все они сидели без горячей пищи.
Срочно нужно было открыть столовую.
Правление ТПО Казанской дороги открыть столовую отказалось. «Раменское общество потребителей» открыть столовую соглашалось, но просило передать ему всю торговлю на станции Прозоровка. Иначе, мол, будет убыточно.
Тогда стали улещивать кооп-генералов.
– Мы вам помещение под столовую дадим бесплатно.
– А мы все равно отказываемся!
– Освещение и оборудование тоже бесплатно отпустим.
– Нет. Не надо нам. Лишняя столовая, лишние хлопоты.
– И топливо даром дадим.
– А мы все равно столовой не откроем.
Так и продолжался разговор в духе:
– «А мы просо сеяли, сеяли!»
– «А мы просо вытопчем, вытопчем».
Ничем нельзя было смягчить жестокие кооперативные сердца. На указание о том, что нельзя оставить 500 человек рабочих без пищи, последовал обычный возмутительно холодный ответ.
Для укрощения строптивых потребительских организаций пришлось прибегнуть к помощи прокурора Московской губернии.
Долго ратовал прокурор, и долго сидели на сухоедении Прозоровские сезонники. Наконец в ход были двинуты последние силы – прокурор заговорил о привлечении виновных к ответственности.
Тогда только ТПО открыло столовую, о чем и сообщило прокурору тов. Шумяцкому в форме довольно наглой.
Суть письма тепеовцев сводилась вот к чему:
а) мы эту столовую открывать обязаны не были,
б) но мы ее открыли, так сказать, в виде личного одолжения. Так что вы имейте в виду. Знайте нашу доброту.
Итак, после всего происшедшего ТПО считает, что открытие рабочей столовой есть с его стороны акт величайшего милосердия, а отнюдь не прямая обязанность.