Что погибла прежняя ложь,
И близится вихрь видений.
Когда настанет мой час,
И смолкнут любимые песни,
Здесь печально скажут: «Угас»,
Но Там прозвучит: «Воскресни!»
31 января 1903
«Потемнели, поблекли залы…»
Потемнели, поблекли залы.
Почернела решетка окна.
У дверей шептались вассалы:
«Королева, королева больна».
И король, нахмуривший брови,
Проходил без пажей и слуг.
И в каждом брошенном слове
Ловили смертный недуг.
У дверей затихнувшей спальни
Я плакал, сжимая кольцо.
Там – в конце галереи дальней
Кто-то вторил, закрыв лицо.
У дверей Несравненной Дамы
Я рыдал в плаще голубом.
И, шатаясь, вторил тот самый —
Незнакомец с бледным лицом.
4 февраля 1903
«Разгадал я, какие цветы…»
Разгадал я, какие цветы
Ты растила на белом окне.
Испугалась, наверное, ты,
Что меня увидала во сне:
Как хожу среди белых цветов
И не вижу мерцания дня.
Пусть он радостен, пусть он суров —
Всё равно ты целуешь меня...
Ты у солнца не спросишь, где друг,
Ты и солнце боишься впустить:
Раскаленный блуждающий круг
Не умеет так страстно любить.
Утром я подошел и запел,
И не скроешь – услышала ты,
Только голос ответный звенел,
И, качаясь, белели цветы...
9 февраля 1903
«Старуха гадала у входа…»
Старуха гадала у входа
О том, что было давно.
И вдруг над толпой народа
Со звоном открылось окно.
Шуршала за картой карта.
Чернела темная дверь.
И люди, полны азарта,
Хотели знать – что теперь?
И никто не услышал звона —
Говорил какой-то болтун.
А там, в решетке балкона,
Шатался и пел чугун.
Там треснули темные балки,
В окне разлетелось стекло.
И вдруг на лице гадалки
Заструилось – стало светло.
Но поздно узнавшие чары,
Увидавшие страшный лик,
Задыхались в дыму пожара,
Испуская пронзительный крик.
На обломках рухнувших зданий
Извивался красный червяк.
На брошенном месте гаданий
Кто-то встал – и развеял флаг
13 февраля 1903
«Погружался я в море клевера…»
Погружался я в море клевера,
Окруженный сказками пчел.
Но ветер, зовущий с севера,
Мое детское сердце нашел.
Призывал на битву равнинную —
Побороться с дыханьем небес.
Показал мне дорогу пустынную,
Уходящую в темный лес.
Я иду по ней косогорами
И смотрю неустанно вперед,
Впереди с невинными взорами
Мое детское сердце идет.
Пусть глаза утомятся бессонные,
Запоет, заалеет пыль...
Мне цветы и пчелы влюбленные
Рассказали не сказку – быль.
18 февраля 1903
«Зимний ветер играет терновником…»
Зимний ветер играет терновником,
Задувает в окне свечу.
Ты ушла на свиданье с любовником.
Я один. Я прощу. Я молчу.
Ты не знаешь, кому ты молишься —
Он играет и шутит с тобой.
О терновник холодный уколешься,
Возвращаясь ночью домой.
Но, давно прислушавшись к счастию,
У окна я тебя подожду.
Ты ему отдаешься со страстию.
Все равно. Я тайну блюду.
Всё, что в сердце твоем туманится,
Станет ясно в моей тишине.
И, когда он с тобой расстанется,
Ты признаешься только мне.
20 февраля 1903
«Снова иду я над этой пустынной равниной…»
Снова иду я над этой пустынной равниной.
Сердце в глухие сомненья укрыться не властно.
Что полюбил я в твоей красоте лебединой, —
Вечно прекрасно, но сердце несчастно.
Я не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь,
Но, перейдя за черту человеческой речи,
Я и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь:
Проводы сердца – и новые встречи.
Снова нахмурилось небо, и будет ненастье.
Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.
Так и счастливому страшно, что кончится счастье
Так и свободный боится неволи.
22 февраля 1903
«Всё ли спокойно в народе?…»
– Всё ли спокойно в народе?
– Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.
– Все ли готовы подняться?
– Нет. Каменеют и ждут.
Кто-то велел дожидаться:
Бродят и песни поют.
– Кто же поставлен у власти?
– Власти не хочет народ.
Дремлют гражданские страсти.
Слышно, что кто-то идет.
– Кто ж он, народный смиритель?
– Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его – и ослеп.
Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада...
Посохом гонит железным...
– Боже! Бежим от Суда!
3 марта 1903
«Дела свершились…»
Дела свершились.
Дни сочтены.
Мы здесь молились
У сонной реки.
Там льды носились
В дни весны.
И дни забылись!
Как далеки!
Мой день свершенный
Кончил себя.
Мой дух обнаженный
Для всех поет.
Утомленный, влюбленный,
Я жду тебя,
Угрюмый, бессонный,
Холодный, как лед.
4 марта 1903
«Мне снились веселые думы…»
Мне снились веселые думы,
Мне снилось, что я не один...
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин.
Я думал о сбывшемся чуде...
А там, наточив топоры,
Веселые красные люди,
Смеясь, разводили костры:
Смолили тяжелые челны...
Река, распевая, несла
И синие льдины, и волны,
И тонкий обломок весла...
Пьяна от веселого шума,
Душа небывалым полна...
Со мною – весенняя дума,
Я знаю, что Ты не одна...
11 марта 1903
«Никто не умирал. Никто не кончил жить…»
Никто не умирал. Никто не кончил жить.
Но в звонкой тишине блуждали и сходились
Вот близятся, плывут... черты определились..
Внезапно отошли – и их не различить.
Они – невдалеке. Одна и та же нить
Связует здесь и там; лишь два пути открылись:
Один – безбурно ждать и юность отравить,
Другой – скорбеть о том, что пламенно молились...
Внимательно следи. Разбей души тайник:
Быть может, там мелькнет твое же повторенье
Признаешь ли его, скептический двойник?
Там – в темной глубине – такое же томленье
Таких же нищих душ и безобразных тел —
Гармоний безрадостный предел.
12 марта 1903 (5 ноября 1904)
«Отворяются двери – там мерцанья…»
Отворяются двери – там мерцанья,
И за ярким окошком – виденья.
Не знаю – и не скрою незнанья,
Но усну – и потекут сновиденья.
В тихом воздухе – тающее, знающее...
Там что-то притаилось и смеется.
Что смеется? Мое ли, вздыхающее,
Мое ли сердце радостно бьется?
Весна ли за окнами – розовая, сонная?
Или это Ясная мне улыбается?
Или только мое сердце влюбленное?
Или только кажется? Или всё узнается?
17 марта 1903
Noli tangere circulos meos[10]
Символ мой знаком отметить,
Счастье мое сохранить...
Только б на пути никого не встретить,
Не обидеть, не говорить...
Не заметить участливого сомнения,
Не услышать повторенную речь,
Чтоб когда-нибудь от сновидения
Свой таинственный факел зажечь!
Миновать не знавших сияния,
Не истратить искры огня...
Кто не знал моего содрогания,
Отойди от меня!
Дальше, дальше, слепые, странные!
Вас душит любопытство и смех!
Мои думы – веселые, слова несказанные!
Я навек – один! – Я навек – для всех!
19 марта 1903 (16 марта 1918)
«Всё тихо на светлом лице…»
Всё тихо на светлом лице.
И росистая полночь тиха.
С немым торжеством на лице
Открываю грани стиха.
Шепчу и звеню, как струна.
То – ночные цветы – не слова.
Их росу убелила луна
У подножья Ее торжества.
19 марта 1903 (1907)