Питаю скорбь мою,
Вздыхаю, в лютой части
Кончаю жизнь свою.
Я вяну повсечасно
И сердцем и душой!
В разлуке жить ужасно,
О милая, с тобой!
1827 (?) 25 марта
ТОСКА О МИЛОМ
По лютой, друг, разлуке
Страдаю день и ночь,
Но чем я в лютой скуке
Могу душе помочь?
Всё тщетно! Я тоскую,
Утех везде ищу,
Кляну судьбу лихую
И — более грущу.
Без друга — жить жестоко,
Всечасно тосковать,
Лишь в скуке одинокой
Драгова вспоминать.
Спеши скорей, о нежный,
И тем утешь меня.
Узрев тебя, бесценный,
Скажу: «Навек твоя».
О, нас тогда рок лютый
Ничем не разлучит...
Хоть — ах! спеши — минутой
Драгую оживить.
25 марта 1827
ПРЯМОЕ СЧАСТИЕ
Лишь тот один счастливый,
Кто истину почтил,
Блеск света и порывы
Лишь долгу посвятил;
Реками ливший слёзы,
Томился и вздыхал, —
За все мечты и грёзы
Достоин тот похвал.
И в жизни кто волнистой
Под тихим кровом жил
Всегда с душою чистой,
Тот долгу заплатил;
Кто в чувствиях сердечных
Злой страстию томим,
В печали, в скуке вечной, —
Любовь в союзе с ним.
...........
Лишь честь свою хранил,
Стезей прямой идущий, —
Тот долгу заплатил;
И в роскоши богатства —
В пороки не впадал,
Но честно, без препятства,
Их храбро отражал.
Кто, бедностью гонимый,
От бурей защитил
И, участью томимый,
Себя лишь охранил;
Сирых под кров собравший,
От бурей-непогод
Приют им давший, —
Вечно счастлив тот...
25 марта 1827
ПОСЛАНИЕ ЯКОВУ ЯКОВЛЕВИЧУ ПЕРЕСЛАВЦЕВУ
Любя тебя, о брат двоюродный,
Посвящаю сей досуг,
Ты для братства, в час ненужный,
Утешь, прими, будь брат, будь друг.
Я на лире вдохновенной
С Аполлоном петь хочу
И душе невознесенной
Ложной славы не ищу.
Слава-блеск пустой на свете,
В ней отрады прямой нет:
Хоть в тиши мила, в предмете, —
В буре скоро пропадёт.
За ней горести в награду
Несомненно потекут...
Тогда редко нам в усладу
И улыбку подадут.
Вмиг увидишь: пересуды
Волной всюду зашумят...
Без надежды в жизни трудной
Будет тяжко умирать.
Я, поверь, узнал довольно
Гордых тысячи людей,
И от их-то власти злобной
Ныне сделался грустней.
Жизнь всегда течёт в премене,
И всё всякий испытал;
Кто избёг людской измены,
Тот утехи не видал!
Мы подобны иноземной
Птичке: если залетит,
Испытает, что изменно,
И на родину летит.
Все идём по нити срочной,
Все мы гости на земле:
Проживём — бьёт час урочный,
И мы сокрыты во земле.
Наш прах гордый обратится
Только в малу персть земли,
Взор погаснет, лик затмится,
По телу черви поползли.
Ты себя храни, любезный,
Жизни — бури берегись!
Помни: всюду тут измена,
Хоть куда ни повернись...
2 апреля 1827
РЫЦАРЬ
Плывёт рыцарь одинокий
В полночь быстро по реке,
В путь собравшися далёкий,
Тёмно-бледен, в челноке.
И в руках весло сияет;
Величав и мил гребец;
Ветер парусом играет.
Полон страха, но пловец
Устремляет взор смущённый,
Где чернеет быстрина.
Видит он: в дали пременно
Колыхается волна;
Вмиг из волн Днепра глубоких
Появилися в цветах —
То три девы чернооких,
Знать, резвятся на водах!
Ближе к рыцарю подходят,
Рыцарь мчится в челноке;
Взяв челнок, его уводят
Быстро дале по реке.
Все три девы молодые
Влекут рыцаря и челн
Через пурпуры седые,
Не страшатся бурных волн.
Рыцарь, в думу погружённый,
Руки тянет к небесам;
Но, вдруг сил и чувств лишённый,
Не противится красам.
А прелестницы игривы
Прямо к рыцарю в челнок.
Страх! — но тщетные порывы:
Сил лишается седок.
Он творца молить не может
И рук к небу не взнесёт,
Пуще страх его тревожит,
Пот с чела холодный льёт.
Видит берег обнажённый
И туман вокруг седой,
По лазури месяц бледный
Путь свершает тихо свой.
Девы к рыцарю прильнули
И невольно все вздохнули;
Слышен милой голос сей:
«Рыцарь, рыцарь, бежишь бури,
Но избег ли ты сетей?»
И, склоняся головами,
Они тихими шагами
Влекут рыцаря с собой —
И, разлившися струями,
Очутились под водой.
Рыцарь сделался добычей
Обитательниц Днепра,
А челнок его летучий
Очутился близ шатра.
1827 (?)
СВИДАНИЕ
Вчера — как ночи мгла
В покое залегла,
И только одинокий
Я в тишине глубокой
На ложе сна прилёг, —
И деву зрю: восторг
Вскипел в груди моей.
«Проснись, мой друг!» Я к ней
Бегу... во тьме пугливой
Рукой нетерпеливой
Волшебницу схватил!
............
Волнуя кровь... уж я
В объятиях ея
Лежу, но час забвенья
С минутой упоенья,
Как гений, пролетел.
Зову... Мой друг ушёл!..
1827 (?)
К НЕВЕРНОЙ
Не уверяй! Твоим словам,
Твоим обманчивым речам,
Как прежде, верить не желаю
И данным клятвам изменяю.
Но ты, я вижу, хочешь знать
Вину сердечного раздора?
Она ясна! Но без укора,
Ей-ей, не в силах рассказать;
Зачем вседневно ты к себе
Других тихонько принимаешь,
И так же, как меня, ласкаешь
В непробудимой тишине?
Люби ж других — других всегда
Насквозь обманывать старайся;
Меня ж отнынь ты никогда
Ничем уверить не ласкайся...
Между 1828 и 1830
ДОВОЛЬНЫЙ ПАСТУХ
Овечки родные,
Овечки мои,
Радушен мне с вами
Пастушеский быт;
Хоть, правда, я беден,
Хоть стадо моё
Не может сравняться
С стадами других,
Зато я счастливей
Богатых селян,
Зато я спокойней
Всех наших селян.
Что мне в них за нужда,
В городах я не жил
Да знатности их
Слугою не был.
И вкуса не знаю
В пище дорогой,
Хлеб чёрный мне слаще
Приправ дорогих;
И лучше всего,
Вода мне приятней
Чужого вина;
С прихотью затеи
Невкусны живут,
А сыр и молоко —
Пастушья еда.
Весь день по долинам
Овечек пасу,
Близ тока под тенью
От зноя лежу.
Негожею ночью
Как в вёдро я сплю.
Мой пёс отгоняет
Несытых зверей.
Хоть сроду не делал
Вреда никому,
Хоть совесть с упрёком
Не скажет: ты зол, —
Но бывает в жизни
Нерадостный час,
Сижу я задумчив
И весь как не свой!
Без горя — есть горе,
Без грусти — печаль.
Пастух в низкой доле
Есть тож человек.
Я чувствовать умею,
И жизнь мне мила.
В городах же, может,
Богатым легко
Раздумье деньгами
Из мыслей прогнать;
У меня же есть слёзы,
Со мною свирель.
Поплачу ль! Где горе?
Спою ль что? Где грусть?
Вновь весел — смеюся,
Вновь радости рад.
Долины прохладней,
Трава зеленей,
И стадо то лучше,
И сердцу вольней,
И будто светлее
Самый божий мир!
Овечки родные,
Овечки мои,
Вы мне так любезны,
Как детки отцу;
Я с вами счастливей
Богатых селян.
1829 (?)
ОПЫТ МАЛОРОСИЙСКОЙ ПОЭЗИИ
1. ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ ИЗ МАЛОРОССИИ
Друженку, друженку!
Як я коли зайду
Часочком празненким
До тебе у хату;
Тоде висилийше
З тобой посидимо
И дружба кохае
И ниже, и грие
Сердечки юненки.
Ни туча, ни зрада,
Ни видкиль ни зойде;
Закиль ростованья
Минудочка прийде.
Як з трубок завие
Дымочок над челом,
Клубится и вьётся
И в воздухе гине.
Так наша и радость
И время празненко,
Несётся швыденко
У братцкой биседи.
Час в даре!.. мы выйдем
Обои из хаты:
И сядимо вмести
На тисном крылечку...
Бачь? Хмары човненки
Щось пид небом ийдут;
И месець чуть сяе
И зиркы в тумане
Мутненьки ближжут.
Чи вже да ненастье
З утром до нас прийде
Ой ни!.. ще у серця
Молодость не стихла;
И юность гукае:
«Хлопци! не журитесь,
Бой ще в поли травка
Не жовто завяла».
Бачь?.. Хмары човненки.
Щось пид нибом стали:
Все небо смутилось,
И зирки и месец,
Як прежде, не сяе,
Устань, гляни ще ты
Очимо на небо,
Чи чого не вбачиш:
«Не мае ничого,
Толко що туманы
Сидие, густие
И воздух черние».
— Ось, буде!.. ось буде
Година страшная:
И нас, молоденьких,
Хлопота и горе
Нагоне, настигне!
А в тую годину
И витер грознийше.
Задуе — завые;
И мы, як цветочки,
Як жовты листочки,
В широкому поле
Склонимось додолу.
Тоде позабудмо,
Мий брате, мий друже
По корчмах гуляти
И гарных, чорнявых
За гроши за впиво
Бажати, кохати,
На ночь замовляти.
Не станут московски
Белявы красавки
З нами гартовати,
Як нынче гартуют.
Тоде позабудмо
И стихи и бросы,
По взгилу чортати;
И жвидкия мечты,
Довненкии думы
Пийдут на пидруку;
Вкрашеная ж муза
С бандурой, с сопилкой
В комору ни зайде...
Докиль сонце сяе
Закиль мы не стары;
Горилки, мий друже?
Горилки пьяненкой
Уточи з барильця
Да выпьемо по дной
За Галю, за Катрю,
Вони нам издавна
Близенки, родненки.
1829 (?)
2. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЗАПОРОЗЦОВ С КАВКАЗА
Видкиль запорозци,
Видкиль се ийдут?
Чи от туркив, ляхив?
Чи из Питенбурха?
Иль чи за Кубанью
Рубались дня со три,
Со чиркесом у горах?
Здоров, пане, хлопцы,
Здоров пробували;
А де ж вы казакив
Ще инших девали,
Як ихали з дому
Буловас багацко:
А теперь щось трошки.
Один з запорозцив
Одтак промовляе:
«Ой, знайте ль вы, братци,
Де Кубань мутная
Геть к морю несется;
Де лесы и горы,
Де дики черкисы
Свои сакли мают;
Там то ти козаки:
Там то вси удалы,
Порубани, мертвы,
Навеки застались...
1829 (?) 25 декабря
3. МАЛОРОССИЙСКАЯ ПЕСНЯ
Голубонько, доню!
Чому ты не любиш
Мене, козаченка,
Мене молодого?
Хиба ж ты иного
Вже парубка маеш;
Хиба ж ты другого,
Серденько, бажаеш?
Иль чим, мое серце,
Тебе не влюбився?
Хиба моя бедность
Тебе так лякае?
Голубонько, доню!
Я бажав, кохав бы
Тебе душче того,
Шо в золоти ходит.
1830 (?) 9 января