На воротах для жриц
Одежды до колен приподнимите, жрицы.
На них, серебряных, холодный свет ложится
Луны, что над холмом и рощами взошла.
Свяжите волосы, разбейте зеркала,
В которые, смеясь, гляделись, отвяжите
Повязки вкруг чела и каждая возьмите
По урне, где звенит и плещет до краев
Рой золотистых пчел и черных мотыльков,
А после по двое войдите в ночь немую.
Под шепот ветерка, что край одежд волнует,
Безмолвно шествуйте вдоль площадей пустых,
Неспешно на плечах своих неся нагих
Большого идола с зелеными глазами,
Что только раз в году неспешными шагами
Вкруг городских обносите вы стен.
Но проходя назад под нами, в темноте,
Склоните головы, чтоб не задеть в незнаньи
Вверху Богини строгой изваянье.
На воротах для воинов
Высокие, теней не бойтесь, ворота!
Раскройтесь настежь, и да будет та
Рука, что затворить вас пожелает, вами ж
Отсечена, и прокляты вы сами,
Коль страх посмеет вас когда-нибудь закрыть.
Ключи от вас лежат в колодце, и забыть
Нельзя вам, что чрез вас, гремя вооруженьем,
Прошли полки мужей, не знавших пораженья,
И, яркая, мечом им указуя путь,
Нагая, быстрая, не помня отдохнуть,
Золотокрылая меж ними шла победа.
И губы каждого, ее уста изведав,
Алели раною, и алость этих губ
Звенела пчелами и медью в пеньи труб.
Рои, вошедшие, как в улья, в брони эти,
В дорогу, мед сбирать с цветов на поле сечи!
Когда же в город свой вернетесь вы назад
С Победой во главе, в сияньи пыльных лат, -
Да будет явлен вам, навеки неотмытый,
Кровавый след шагов на этих белых плитах.
На воротах для пастухов
С зарею, с первыми рассветными лучами
Жнецы и пастухи уже проходят нами,
Спеша на пастбище и начатый покос,
Перед собой гоня стада овец и коз
Или волов ведя, согбенных под ярмами.
Проносят женщины плетенки с петухами
И девушки - корзины для плодов.
От дальнего порой к отставшим слышен зов,
Иль звонко зазвенит, задев косу, лопата,
Движенья и слова спокойны, губы сжаты,
И, применяясь к ходу стада, всяк
То замедляет свой, то ускоряет шаг.
В прозрачном воздухе, где ясны очертанья,
Охрипший голос вдруг так странно схож с мычаньем,
А с блеяньем - визгливый, и когда
Пройдут, не торопясь, и люди и стада,
От топота копыт, жеванья, скрипа, храпа,
Биенья жизни той, что здесь явилась, запах
Конюшни и гумна останется один,
И легкий ветерок, поднявшийся с долин,
Заставит на гвоздях, засовах и в отверстьях
Дрожать соломинки и клочья белой шерсти.
На воротах для астрологов
Коль хочешь испытать судьбу - проснись с зарею,
И с черною своей иль белою совою
Под длинной мантией иль реющим плащом
В нечетный день покинь неслышно спящий дом,
И, выйдя, у ворот плюнь на большую жабу.
Приметы нет такой, что правдой не была бы;
В шиповнике уже намек на розу скрыт,
И заяц, что тебе твой путь перебежит,
Кукушка, что года тебе сочтет, и в поле
Трилистник, что одним листком имеет боле -
Все это признаки, чтоб легче и верней
Ты мог узнать все то, что в тьме грядущих дней
Тебя подстережет, спокойное иль злое,
Чем если б, на крыльце пустого дома стоя
Иль сидя с вечера на камне у дорог,
Чтоб убедиться, что тебе готовит рок,
Ты б стал разгадывать, что в письменах пророчит
Дождь падающих звезд на небе летней ночи.
На воротах для купцов
Привет вам, ворота, открывшиеся нам!
На маленьких ослах из отдаленных стран
Мы привезли сюда большими сундуками,
Что по ночам гранят, что вышивают днями:
Каменья яркие и пестрые шелка.
Смотри - как жемчуга блестят в моих руках!
Вот тонкие духи, вот пряности и сласти!
Нет покупателя, что б не был в нашей власти!
Чтоб всем виднее быть, мы встанем на скамью
И в лавку заманить сумеем всех свою,
И станет полн кошель и будет пуст прилавок.
И до рассвета тот, кто был хитер и ловок,
Считая барыши, не сможет отдохнуть.
Когда же двинемся опять в обратный путь,
То все мы, чтобы нас благословили Боги,
Дав быстроту ногам и охранив в дороге
От тех, что поджидать нас могут за углом,
Монеты медные в вас, каменных, вобьем.
На воротах для лицедеек
У стен моих закрытый стал возок.
Прозрачен вечер. Цвет небес глубок.
Вокруг фонтана нимфа обегает.
Смеется фавн, и лето возвращает
В повозке старой в то же место тех,
Чьи взгляды, и движения, и смех
Возобновят опять, чудесен и прекрасен,
Мир светлых сказок и наивных басен
И игры легкие и радостные те,
Что около ручья в душистой темноте
Движеньем, знаком, возгласом и взглядом
Кентавр веселый с легкою Дриадой
В лесах возобновляют каждый год.
Взгляните же сюда! Толпа в молчаньи ждет
И смотрит на мостки доверчиво и жадно:
И через нас, для вас украшенных гирляндой,
Пройдете вы, неся цветы в своих руках,
В прозрачных туниках, и каждая, в дверях
Остановясь на миг и улыбаясь, тут же
Котурну на ноге, склонясь, затянет туже.
На воротах для куртизанок
Когда решишься ты прийти в наш город темный,
Умножишь круг сестер, прелестных и нескромных,
Что дарят красоту и ласку продают, -
Остановись еще лишь на мгновенье тут
И в ясных зеркалах, которыми мы крыты,
В последний раз на ту пришедшую взгляни ты,
Что звоном празднества и злата прельщена,
Что посылает нам далекая страна
Еще наивною и чистою, быть может,
С дыханьем диких мхов в изгибах смуглой кожи,
С оттенком осени в волне густых кудрей,
С плодами спелыми двух маленьких грудей,
А в нежном тайнике, что ведаешь одна ты,
Рисунком раковины розоватой
И ароматом, что в себе таят
Морские водоросли, лес и сад.
Но прежде, чем войти с подобными дарами
Для тех, кто их иметь желает, перед нами
Остановись на миг и, если труден шаг,
Вернись, а если нет, то да свершится так!
Откроемся тебе, и ты с веселым пеньем
С двойным своим пройдешь под нами отраженьем.
На воротах для странников
Ты, что так долго шел один с самим собою,
О странник дорогой, будь гостем здесь - от зноя
Под нами отдохни. Смахни с усталых ног
Пыль гордостью твоей испытанных дорог
И снова стань таким, каким ты был, когда ты
Свой дом покинул, юностью богатый,
Боясь лишь одного - что поздно вышел в путь.
Заря умеет ласково прильнуть
И к светлым хижинам, и к сумрачным могилам,
И все утра для тех, кто знает вечер, милы.
Забудь и трудный путь, и темные леса,
И колкие шипы, и листьев голоса,
И пепел долгих дней, истлевших под руками.
Сними намокший плащ, тяжелый за плечами.
Сломай и посох свой и флягу, - или нет:
Отдай их тем, кто в жизнь ушли тебе вослед,
Кто по пустым полям и отмелям проходят
И след твоей ноги в сыром песке находят.
Молись, чтоб небо им звездами расцвело,
Затем, что вечер уж, хотя еще светло,
И пахнет теплотой дурманящей и влажной.
И свой привет пошли тем юным и отважным,
Что, не страшась путей, намеченных едва,
Уходят в жуткий час, когда кричит сова.
На воротах для нищих
И осень и зима равно суровы к нищим,
Что бродят по дорогам и кладбищам,
Напрасно пробуя разжалобить людей.
Мы стынем и дрожим от ветра и дождей,
От стужи мерзнем мы, закутавшись в лохмотья,
И лают псы на нас из каждой подворотни,
Прохожие в лесу боятся встретить нас.
А мы добры меж тем, затем, что мы не раз
Зеленых тростников слыхали в ветре пенье
И в небе стольких звезд видали пробужденье
И гибель стольких солнц тяжелых в бездне вод.
Бродя среди камней, мы не находим тот,
Что стать бы смог для нас камином иль порогом.
Шипы нас стерегут и ранят по дорогам.
Изнеможенные, идем во тьму из тьмы,
Из всех отверженных - отверженные мы.
И ты, о город злой, напыщенный и сытый,
Купцу, наложнице и воину открытый,
Нам в злобной гордости ты закрываешь вход
Железом и свинцом окованных ворот.
Будь проклят: уходя, тебе мы кинем с бранью
Хлеб твоего скупого подаянья.
Другие переводы
Из Максима Рыльского
А где-то есть певучий Лангедок,
Поля и рощи Франции веселой,
Где в солнце тонет каждый городок
И в виноградниках зеленых села.
И есть Марсель, где воздух чист морской,
И есть Париж, мудрец с душой гамена,
И Тараскон, где в день счастливый свой
Нам рассказал Додэ про Тартарена.
И остров есть, что осиял Шекспир,
Где Диккенс улыбался сквозь туманы,
Пока в Сибири длился снежный пир
И в глубь Сахары плыли караваны.
О, милый мир! О, виноградный сад,
Сходящие смеющиеся пары!
Благословен да будет виноград -
Осенний плод весеннего пожара!
В горах, среди утесов и снегов,
Откуда жизнь людская не видна нам,
На небе выступает из тумана
Сосновый сруб, убежище орлов.
Пока метель наносит свой покров
И в черном гневе мечутся бураны,
Мы здесь играем в кости, варим плов
И допиваем не спеша стаканы.
Когда-то, - так нам говорит поэт, -
В такую ночь здесь отдыхал Манфред,
Чтоб снова в бой вступить с Непобедимым.
Так мы, - лишь день проснется молодой, -
Уйдем в свой путь по пропастям и льдинам,
Чтоб в кости перекинуться с судьбой.
В полдневный час, в день сбора винограда
Ее он встретил. Торопя мула,
Она обратно ехала из сада,
Свежа, как сад, как счастье - весела.
И он спросил: «Какая бы награда
Тебя приворожить ко мне могла?»
Она ж в ответ: «Свети с утра лампаду
Киприде доброй». - Хлыст свой подняла,
Ударила мула с веселым криком,
И тот, смешно прижавши уши, мигом
Умчал ее. Лишь вьется пыль, как дым.
А он стоял, - лишь сердце билось, радо, -
И молвил: «Хорошо быть молодым
В полдневный час, в день сбора винограда».
Розы покрыли, как снег, наше брачное ложе. Киприда
С цоколя радостный наш благословляет союз.
Мы принесем ей дары: золотистые, сладкие смоквы,
Спелый, сквозной виноград и молодых голубей.
Солнце утонет в волнах. Лепестки ароматнее станут.
Руки касаются рук, уст ожидают уста.
Дай же, богиня, нам быть совершенными в нежности нашей,
В благословенную ночь мудрого сына зачать.