вполне. можно я уйду. уйду я
Вы придёте. он уйдёт. покидать.
Перебросьте подушку вам говорят.
стращать. покидать. подушку метну я.
вполне устраивает плюш вас
красный цвет подушки не в тяготу
не в ломоту угол вам дивана
Маргарита вам не поздно. Вам не рано?
Воссоздать. пролетать стремится.
ох. пахнут ноги у Фомы и у Пети
ох гости несчастные эти
совсем. вполне. внутри. очаг. верх. верх. верх! — птица!
Ме. Ме. Ме. Ме. Ме. вполне хорошо.
живёт на четвёртом этаже распевает
скоро умрёт. Завтра. Кто знает
По. По. По. По. По. Разбито тут стеклянное вот тут деревянное
ты молчалив я молчалив и густ
я жуток и смешлив. сижу в углу
мама. Рита. Валя и другие. Много чувств
Рита. мама. Валя и другие лежат на полу.
«Сплыл. Уплыл. был. широк поток…»
Сплыл. Уплыл. был. широк поток
Шёл некогда. припадая приникая на одну ногу вбок
ясным сном как бы внутри дела
взяла и на столе родила. сняла. взяла.
Высок был живот и множество криков — Режь!
Высок был и дрожал пупок смеялся. качался. валился.
форма ноги — груша. внутри потроха
вылазил из маминой печки
хозяин мира — кретин. зараза
заплёванный сволочь и весь в волосах
Гад. Гад. кусок. свинина. человечья морда
пришёл прилез. слился. Огромный у матери пах
Сука. сука кобыла корова родила. ляжка. Урода.
кобыла корова. морда.
«Свобода утром. Утром…»
Свобода утром. Утром
Из кадки вылезло горчайшее дерево
Сквозь ветки был виден. отведён
дом. Вак. стол. варево.
Студент. путь. супа в рот
На ложке шёл суп вдаль
студент ел. Ел. ел. с него капал пот
чернел. молчал. звал. небес восход.
Плечи в тени. уши в тени. лоб в тени.
вспоминает. варит в голове прошлые дни
А плечи в тени… уши в тени.
«Стихотворения гражданина Котикова»(архив Александра Морозова)
«Он любил костистых женщин и восточных…»
Он любил костистых женщин и восточных
Лучше чтоб восточных. в странности костюм
Только где-то в схватке одиноко ноги
выглянут забьются и потом замрут
Он тогда любовной поглади́т ладонью
тёплый их живот и тёмное лицо
Он тогда откроет ткани эти снимет
у постели бросит… всё равно помрёшь
Позже ночью в глу́би за подушкой белой
Заблестят покажутся первые глаза
Тихо заворочается подвинётся встанет
и начнёт одежды надевать опять
А когда натянет он ей скажет: «Стой-ка
Ты куда собра́лась ты куда идёшь
Ах ты за водою а ну раздевайся!»
и ногою в ткани где у ней живот
Она разбежится он ногой наступит
на кусок у длинной чёрной полосы
Из спасавшей тряпки он её раскрутит
и начнётся голой травля и битьё
Схватит чёрный зонтик. В угол где прижалась
подойдёт с улыбкой под гру́ди ей кольнёт
Скажет «Что ж ты девка что же ты расселась
что же ты лягушка спрятала живот!
Ноги! Ноги! Ноги! — подавай наружу
Покажи-ка зад мне! Встань и покрутись!
Дай-ка укушу я козлины груди
как же ты воняешь что ж ты не орёшь…»
А по телу синей лентой от ударов
прошлые подобные твои ночи с ней
«Не встаёшь ну что же ласки тебе мало!»
Зонтик ты бросаешь бьёшь её рукой
И по тёмной шее длинной поцелуйной
и попахнут по́том плечи в волоса́
пальцами вцепляешься. хлынут ре́кой струйной
Оторвав преграду старого гребня
Час пройдёт. Лежите… плачешь ты весь мокрый
Положил ей голову между её ног
и поцелуешь гладкую кожу всю пропахшую
древнею иранскою женскою мочой
На подушке выгнувшись и глазами вспыхивая
как царева Дария древняя раба́
С ужасом и тягостно… спящего и мокрого
молча неподвижно смотрит на тебя…
«Варвара бледная вбежав средь ночи…»
Варвара бледная вбежав средь ночи
и дверь плечом разодранным отодвигая
и застонав упала на диване
в грязи в тоске безумная рыдая
Случилось что? её пытает мать
и гладит чёрную головку
Уйди! Уйди! Не смей меня каса́ть
Я нечиста осквернена. О волки!
Затем из сбившегося смятого рассказа
узнала мать что девушка домой
шла меж деревьев парка наслаждаясь
таинственной вечерней тишиной
Как вдруг из-за кустов набухнувшие груди
её схватила жёсткая рука
другие зад ей облепили
и ноги… и закрыв рот потащили
Сколь я ни извивалась сколько ни билась
в какую-то пещеру средь оврага
они меня сложили как добычу
их было четверо мужчин… я была на́га
Бельё моё всё разорвали звери
И первый лысый мною обладал
он мял моё проснувшееся тело
щипал и ноги сильно раздирал
Второй мальчишка бил меня в живот
Ах мама я его к себе прижала
и это мне позорнее всего
я наслажденье жуткое с ним испытала
Почти до самой утренней зари
они меня терзали все менялись
Вся жидкостью зали́та я была
Они над мною хрипло так смеялись
Я жить уж не хочу! Дай мне лекарств!
Но мать её уж ваткой обтирала
Флаконом принесла одеколон
и ноги разведённы прижигала.
«Был на заре тот мальчик глуп…»
Был на заре тот мальчик глуп
А в ноябре такое небо страшное
что не спасает чёрное его пальто
И в классе темнота и так ужасно что
на перемене дело рукопашное
Был вечером так этот мальчик боязлив
По коридору медленно шатался
Учебник физики в его руках
И вот учитель бледный появлялся
и чёрным небом плащ его пропах
Увидел как-то у учительницы пах
Когда в какой-то класс вошёл стремительно
Она сидела голая почти
И зашивала в шёлковой горсти
и ойкнула визгливо и пронзительно
А мальчик постоял ведь был он глуп и мал
И ничего не понимал
Тогда она его подозвала
Смеялась двери заперла пошла
Какой дикарь! Как это восхитительно!..
Раздевшись совершенно ошалев
По комнате обняв его кружила
«Ты никому не скажешь. Ты счастлив!»
она ему при этом говорила
И в его руку грудь свою вложила
Был на заре тот мальчик молчалив
С учительницей связан дружбой странною
Она его заставила всегда
На тёмном коридоре и у школьного пруда
хватать её за грудь спустивши лиф
И были они парой странною
Жеребятков
Пётр Петрович Жеребятков
Очень любит он детей
В школе он преподаватель
На хозяйстве средь аллей
Там где девочки сажают
Он уж крутится весь день
Ту толкнёт а ту за боки
Будто невзначай прижмёт
А когда во тьме вечерней
Разведёт костёр большой
Под покровом его дыма
Грудь погладит он одной
А другую всю притиснет
Пригласивши в кабинет
И залезет ей под юбку
Даст ей горсть за то конфет
А кто разденется потайно
На диване полежит
Этой он отвалит денег
Слух такой о нём бежит
Тихий хмыкает писклявый
И всегда блестящий нос
Любит запах из-под мышек
Жеребятков — он завхоз.
«Люпа и Пуля играют…»
Люпа и Пуля играют
С бабушкою перед сном
Молодой человек гостящий
Глядит из соседней комнаты слизисто
Люпа и Пуля в лошадок
Преобразились несколько годовалых
Люпа и Пуля толстенькие
Едут на палочках в сторону
венского стула молодого человека
и он закрывает веками
дрожащие свои глаза…
Люпа и Пуля проехали
Можно открыть уж глаза…
«Ты красным фиговым листом…»
Ты красным фиговым листом
Висишь на стуле раскладном…
Чулки висят уставшие за день
от посещенья придорожных деревень
В дорогу были нами захвачены и булки
и под развесистым синим деревом обед
машинистки пишущей машинки двадцати двух лет
и меня — во время летней прогулки
На поезде до станции Павлово
А потом пешком пешком рядом с лесом
где ягоды то и дело возникают
В поисках места где никого не бывает
и наконец полянка где снимаются чулки
снимается юбка резиновый пояс