— Я не хочу дожидаться
чуть не до смерти борьба!
— Нет чтоб себя испугаться
— Я наращу себе лба.
— Ты идиот ненасытный!
— Я не желаю — поэт!
— Ты же весь слабый тендитный
— Я побегу ей вослед!
— Что же ты сделать сумеешь?
Что-нибудь сделаю — Что?
— Боже! Ты крыльями веешь
Дай же мне силу скотов!
Бога проси — не допросишь
Бог христианский угас
Сам эту силу ты носишь.
Да. Но получишь не счас.
Сдай свою душу обратно
— силой тебя напрягут
Нате её аккуратно
ах! не берут. не берут!
«и небесная сила увяла…»
и небесная сила увяла
и внизу раскричались цветы
мне всегда было пусто и мало
самой свежей твоей красоты
Ах какое весёлое небо!
Словно небо великих эпох
мир пирожного чаю и хлеба
мир к дивану открытых дорог
Если был мне ковёр раскрашен
то уж сколько было на нём
неприступных орлиных башен
засыпающих даже днём
То уж сколько было деревьев
круглых и навесных кустов
А уж что говорили дамы
с кавалерами их голосов
с кавалерами юными чаю
много пили. Из-за стола
раньше вечера я не вставаю
А вчера всё гуляю гуляю
да и в дворике верхнем была
Я люблю свой рассудок ветвистый
свой забытый богами глаз
там где листья крупны и скалисты
есть отличный в прошлое лаз
огороженный диким камнем
в стародавнее юный проход
слабосильная не нужна мне
только сильная мне вдохнёт
А румянцем румянцем румянца
Из-под юбки достанем тогда
Восхитительней не было танца
тот какой танцевали года
На лужайке открытому ветру
на лужайке прилизанной сверху
и туда и сюда и сюда
— вот какой танцевали года
«Какой-то шум. Какой-то шум…»
Какой-то шум. Какой-то шум
Какой-то скорбный путь
Кто хочет в бездну заглянуть
Обязан в бездну заглянуть
А там кого-нибудь…
Ты выжила пузатых дней
определённый ряд
И я пришёл. А там за ней —
фигурой подлинной моей
и призраки стоят
Я ритм словил. Изгиб — излом —
печальная река
А ты! Ты думаешь потом
ты сможешь в паре с рыбаком
прибыть издалека
Ты ошибаешься друг мой
Лови меня пока
Я рыба с красною спиной
и серебристой чешуёй
сверкнул под гладкою водой
где спали облака
Лета погибшие как цвет
Сомнительного рта
И вечер — и страстей букет
И унизительные «нет»!
И чёрные врата
Их увидавши отшатнусь
и улыбнёшься ты
какая скованная грусть
на низкие цветы
«Ты приди ко мне в мой уголочек…»
Ты приди ко мне в мой уголочек
и заброшенный старый сад
Как сардинку терзает почерк
Вечер пива и облик назад
Посередине дрожащего люда
Я увидел тебя в первый раз
Сразу понял что ты не отсюда
Ну откуда ты Боже взялась!
У тебя на коленях вазы
А на маленьких на висках
Жилки синие — это экстазы
И порочной натуры проказы
притаились на поводках
«Со мной немало тут случилось…»
Со мной немало тут случилось
Того случилось и сего
Ты помнишь ночью вьюга злилась
На мутном небе мгла носилась
Немых стаканов торжество!
Вы победили. Мы вам сдались
Теперь в насмешке оказались
И против выпитых столов
Я вижу день встаёт багров
Когда сидит в саду рассада
То больше ничего не надо
А если лето уж прошло
То крайне зло и тяжело
Ты помнишь мой звериный волос
Мой крик ленивый из угла
И ты с безумием боролась
Но тоже мне не помогла
Так что ж! в унынии и скуке
Раздельно время проведём
Столь замечательные руки
Не сочетаются вдвоём
«О с гипнотической спиною…»
О с гипнотической спиною!
Как Маргарита за водою
Ты с современным человеком шла
А я в семнадцатом столетьи
Следил за лестничною клетью
О как набросились узла
неумолимые изгибы.
На что мне Боже умирать!
Ведь я и ценность представляю
Родился под созвездьем Рыбы
Ведь я же лишь тебя желаю
Какая нищая кровать!
Ты мне напомнила закон
А я забыл его — не зная
Я всё-то думаю желая
Тебе милее я — чем он!
О как ты можешь не любить!
Куда тебе и торопиться
Молчи растерянная птица
Веревки прошлого ходить
тебе мешают жестом алым
Знак восклицательный усталым
Теперь я молча признаю
И слёзы горькие повисли
Где были радостные мысли
На самом жизненном краю
«Почему меня надо обманывать…»
Почему меня надо обманывать
Я живу на земле только раз
Ну сказала б — имею любовника
Продолжаю я с ним — мало вас
Я смирился бы с этим почтительно
Что же делать — такая ты
С тёмным ужасом восхитительно
Я б касался твоей красоты
Ритуалом движений магических
Окружал бы я твой живот
Искр волнительных электрических
Я бы видел густой полёт
Но когда ты меня заранее
обманула и не спеша
То ли в Индию, то ли в Британию
улетела моя душа
«однообразное мычание…»
однообразное мычание
и прилагательных ответ
приди нелепое создание
качающийся белый свет
тебя отметит жестом скорбным
и непристойным и прямым
когда мы ходим — наши орды
чтобы рассеяться как дым
от ресторана и стакана
от сада зимнего увы
останется наклонность стана
и горделивой головы
ты помнишь свою позу в «Праге»
когда за столиком едва
Ты всё смеялась и смеялась
и очень редкие слова
Кроме меня — никто не видит
Ты всем нужна — но это ложь
День забинтованный обидит
хотя на многое похож
На то что было между нами
я слой забвенья положу
о не ходите с холодами
такими мокрыми ступнями
по очень тонкому ножу
«Тогда я был трезвый и милый…»
Тогда я был трезвый и милый
Хороший исполнен добра
Но ты же меня не любила
Ты в платье качаясь ходила
Из страусова пера
А я был здоровый и милый
хороший — ведь только вчера
А ныне меня ты любишь —
меня ты любишь вослед
Что толку? Губить — не погубишь
Зачем же меня ты любишь
за беглым пламенем лет
«Мой мальчик — всё. Закрыт покой…»
Мой мальчик — всё. Закрыт покой
пиши свои страницы
Она ласкательной рукой
конечно будет уж с тобой
но что нам эти лица!
Ах эти лица все её
Пришли довольно поздно
Я понимаю — здесь жильё
Закон преследует своё
И не судите грозно
Но точно — лица все её
пришли гораздо поздно
Цени меня. профессий нет
— а человечья сила!
Так вот — весь я — страстей букет
/уже писал/ а ты мне «нет»
Ведь нас же ждёт могила!
Мы не поехали с тобой
и зимний лес остался
один с открытой головой
В падении за красотой
он больше не встречался
Идут поминки. сорок дней
сидящий муж. сидящий с ней
Ах что мне это дело!
чего я думаю всегда
Быстротекущие годы
Эй! смойте всё умело!
Не включённое в сборники
«Был пирожник — дядя Слава…»
Был пирожник — дядя Слава.
Был творожник — дядя Гриша.
Был мороженщик — Матвей.
Был укротитель зверей — Гордей.
То к пирожнику пойдёшь,
То к мороженщику в гости,
То творожник творога
даст тебе на ужин.
А то укротитель зверей,
Весь в зелёном, звать — Гордей,
Вдруг позволит сесть в седло
На одну из лошадей.
«Смешной Карл Карлыч и глупенький…»
Смешной Карл Карлыч и глупенький.
Хотя уже много лет.
Найдёт на дороге пуговицу
И сунет в карман, в жилет.
Идя по людным местам,
Карл Карлыч низко сгибается
И про себя улыбается —
Находочку, мол, бы нам.
Находочку вроде подковочки,
Гвоздика или же шурупчика,