— Но ведь уговаривались по два?
— Читай! Пусть читает! Здорово! — закричали статисты, и он, уже не удивляясь, вспомнив, что так должно быть, именно так он всё видел в снах наяву, глядя в снежное поле Беляево-Богородского, он стал читать…»
В романе «Молодой негодяй» заходит речь об этом стихотворении и ещё о нескольких: «Эд вот не зарывает свой талант в землю. Он упрямо пишет стихи и не понимает, как можно их не писать. Иной раз, одна нога в двери, он дописывает, наклонившись над ломберным столом… Сейчас стихи идут у него на удивление легко и сами собой. Всё вокруг него превращается в стихи. Азиатская летняя жара в резко континентальном Харькове получилась в стихотворении “Жара и Лето… Едут в гости…” Простой аквариум и в нём золотая рыбка, увиденный в доме Владика Семернина, остраняется сам собой по методу Шкловского и опоязовцев, и получается, что: “ В губернии номер пятнадцать / Большое созданье жило…”».
Метод Шкловского и опоязовцев — не что иное, как остранение, то есть восприятие чего-либо так, как будто ты, шокированный, озадаченный и не знающий, как всё это описать, видишь это впервые в жизни.
Стихотворение сохранилось и в архиве Анатолия Брусиловского, но с иной строфикой: там даётся сплошной текст и стоит дата — 25 июня 1971 года.
К фигуре Петра I в своей эссеистике Лимонов обращался неоднократно: «Нет никакого сомнения, что, если бы не петровская жуткая революция, Россия бы захирела и умерла от шелудивой болезни, смешавшись с остяцкими княжествами, дошла бы до ранга какой-нибудь Тувы. Спасибо каким-то там протеинам, случайно зацепившимся за нуклиды или как там, в результате Пётр вышел из мамкиной утробы с отклонениями от обычной романовской шушеры. Важно не то, какую революцию произвёл Пётр I — европейскую или азиатскую, важно, что его революция сделала Россию мощной» («Священные монстры», «Выродок»).
«Вера пришла с холода с холода с холода…» — реминисценция из стихотворения «Она пришла с мороза» (1908) А. А. Блока.
Постоянные повторы: «Вера приходит с жалким лицом с жалким лицом…», «Приходит в помещение из внешнего мира внешнего мира…» — буквализированная метафора из Г. В. Иванова: «Друг друга отражают зеркала, / Взаимно искажая отраженья».
В стихотворении явно присутствует влияние Велимира Хлебникова — поэта, оказавшего на поэтическое творчество Лимонова весьма значительное влияние.
«Хлебников не только неоспоримый гений поэзии 20-го века. Он намного крупнее и больше Пушкина, заявленного гением поэзии 19-го века. В 20-м веке было достаточное количество высокоталантливых поэтов, но все они: Маяковский, Мандельштам, Пастернак, Кручёных, но все они, плюс ещё многие, без остатка умаляются в Хлебникове. То есть в полифонном, политематическом поэтическом мире Хлебникова звучали и мотивы Маяковского, и Мандельштама, и Пастернака, и Кручёных, но их всех вместе может заменить один. Даже Блок с его якобы уникальной поэмой “Двенадцать” может быть найден в Хлебникове без труда. Это сразу несколько поэм, включая поэму “Ночь перед «Советами»”. “Ладомир” и “Война в мышеловке” могут быть рассматриваемы как прототипы поэм Маяковского, и, по всей вероятности, так оно и было. Маяковский слушал учителя. Велимир Хлебников сделал столько, что хватает как раз на дюжину первых русских поэтов 20-го века. Причина того, что он до сих пор невидим, непризнанны его поэтические размеры даже спустя 79 лет после его смерти в деревне Санталово, — причина этого непоэтическая. Это лень, глупость и тупость наших современников. Подумать только — возвеличивать довольно ничтожную Анну Ахматову (прав был Жданов в своей оценке её достаточно жеманных и мелких стихов), бессвязную Цветаеву, небольшого Пастернака и игнорировать поэта, написавшего “Усадьба ночью чингизхань!”, мрачные строки “Войны в мышеловке”:
Воскликнул волк:
— Я юноши тело ем!
Мы старцы подумать пора, что делаем…
…Иль пригласите с острова Фиджи
Чёрных и мрачных учителей
И изучайте годами науку
Как должно есть человечью руку…
Хлебникова называют в ряду других поэтов. Но ему место впереди, одному. Одному ему стоять, держа в руках снятое с могучих мяс и кости “курчавое чело” — голову Пушкина. Конечно, он прекрасно понимал, что соперник у него один — Пушкин. Со всеми другими он и не соревновался» («Священные монстры», «Святой»).
«Книжищи» Лимонов полагал одним из самых своих серьёзных поэтических достижений раннего периода (см. примечание к стихотворению «Кропоткин»).
В архиве А. Жолковского стихотворение начинается словами «Навеваюсь птицею сиреною…». Скорее всего, первая строка была переправлена самим Лимоновым при подготовке сборника «Русское» для издательства «Ардис».
Впервые опубликовано в журнале «Ковчег» (№ 1 за 1978 год). В том же номере опубликованы следующие стихи Эдуарда Лимонова: «Я в мясном магазине служил», «Я люблю ворчливую песенку начальную…», «В докторском кабинете лиловом…», «Если кто и есть на лавке…», «Бледная русская роща…», «Жёлтая извилистая собака…», «Свидание» («Вера приходит…»), «О Гродно о Гродно! О Вильно о Вильно!».
Сама ситуация, воспроизводимая в стихотворении, отобразилась у Лимонова и в последней прозаической книге «Старик путешествует»: «Часто вспоминаю ответ девяностолетней бывшей петербургской красотки Саломеи Андрониковой, когда я спросил её: как она себя чувствует, как это — быть старой? Действие происходило в Лондоне, в усадьбе сэра Исайи Берлина. “Понимаете, Лимонов… — И она посмотрела на меня взвешивающим взглядом, но не долго разглядывала, быстро решив, что я заслуживаю честного ответа. — Понимаете, я так же безумна, как и в тридцать, так же готова к приключениям. Но моё тело — оно как скафандр водолаза. Оно тяжёлое, и я не могу уже с лёгкостью совершить все те безумства, которые я себе позволяла. Оно тяжёлое, как скафандр”».
Из сборника «Некоторые стихотворения»(архив Александра Жолковского)
Александр Константинович Жолковский (р. 1937) — российский и американский лингвист, литературовед, писатель. Автор многих работ по языку сомали, теоретической семантике, поэтике (в том числе работ о поэтике Лимонова). С 1980 года живёт и преподаёт в США.
Сборник «Некоторые стихотворения» из архива Жолковского содержит 20 поэтических текстов Эдуарда Лимонова. Из этих 20 текстов только два стихотворения дублируются в книге «Русское»: одно в разделе «Кропоткин и другие стихотворения» («Сирены») и одно в разделе «Прогулки Валентина» («Туманы тёплые одели ветки и цветы черёмух…»).
Этот сборник Александр Жолковский предоставил создателю и куратору сайта www.limonov.de Алексею Евсееву.
Евсеев поясняет: «История происхождения данного файла такова: читая одну из статей Александра, посвящённую лимоновскому сборнику стихотворений, который выпустило издательство “Ультра. Культура” (на обложке: “Вы держите в руках наиболее полное собрание стихов…”), я наткнулся в тексте на следующие строки: “Но в финале другого раннего стихотворения, “Я вечный содейственник детям…” (не вошедшего в книжку…)”; а также: “В сборнике нет другого любимого мной стихотворения…”. Вот эти-то слова (“не вошедшего” и “нет”) и подвигли меня обратиться к Александру с вопросом, а нет ли у него ещё чего-нибудь этакого… Результат оказался для меня ошеломляющим. Он перед вами. То, откуда у Александра Жолковского в архиве оказалось подобное богатство, он описывает всё в той же статье: “…я знаю его [стихотворение] по одной <…> из четырёх машинописных, собственноручно сшитых автором тетрадей, которые купил году в 1972-м у торговавшего ими Лимонова по 5 р. за штуку (дарственные надписи на них он сделал по моей просьбе уже в Штатах)”».
Сборник публикуется по варианту, выложенному на сайте www.limonov.de.
Стихотворение «Вот идёт дорожкой сада…» взято из републикованного сборника «Некоторые стихотворения» (СПб.: Школа дизайна НИУ ВШЭ, 2021).
В архиве Александра Шаталова 10 стихотворений этой подборки (от «Тихо и славно сижу…» до «Был я и молодой и здоровый. Да уж нет…») входят в «Третий сборник».
«Папочка ручку мне подарил». Родители Эдуарда Лимонова: Вениамин Иванович Савенко (1918–2004) и Раиса Фёдоровна Савенко (в девичестве Зыбина) (1921–2008). Эдуард Лимонов рассказывает о родителях: «Мистически странно: когда гравёр делал новую табличку после смерти матери, чтобы вмуровать в стену колумбария, то он ошибся, и получилось, что и отец, и мать умерли в один день — 25 марта. Я не стал настаивать, чтоб исправили. Они всю жизнь прожили вместе, и получилось, что и ушли одновременно».
Родители часто упоминаются в прозе и публицистике Лимонова, в том числе в романах «Подросток Савенко» (1982), «У нас была Великая Эпоха» (1987), «Иностранец в Смутное время» (1991), в публицистическом дневнике «Убийство часового» (1992) и во многих других произведениях.
Отец и мать фигурируют во многих стихах Лимонова всех периодов. Так, например, они упоминаются в стихотворениях «Смешение…» (из сборника «Некоторые стихотворения»), «Вот я вечером гуляю взаперти…» и «Всё в том же виде…» (из «Третьего сборника»), «То мать мне хочется увидеть» (из «Четвёртого сборника»), «Маленькие люди — родители мои» и «Волоокий иностранец» (из сборника «Прощание с Россией»), в поэмах «Три длинные песни», «Автопортрет с Еленой», в идиллии «Золотой век», в тексте «Мы — национальный герой» и во многих других.