«Я люблю тебя. И Версаль. Вольтер / и супружество». Вольтер (настоящие имя и фамилия — Мари Франсуа Аруэ, 21 ноября 1694 года, Париж, — 30 мая 1778 года, Париж) — французский писатель, философ, историк.
«…известных ранее знаменитых пар / Лаура — Петрарка / Элоиза — Абеляр». Франческо Петрарка (1304–1374) — итальянский поэт. Автор сборника посвящённых некоей Лауре сонетов и канцон. О Лауре он сообщил только то, что впервые увидел её в церкви Санта-Кьяра 6 апреля 1327 года и что ровно через 21 год она скончалась. Пьер Абеляр, или Абелар (1079–1142), — схоласт и богослов средневековой Франции, неоднократно осуждавшийся католической церковью за еретические воззрения. Элоиза (около 1100–1163) — возлюбленная, тайная супруга и ученица Абеляра. После ухода в монастырь стала настоятельницей монастыря Аржантей, аббатисой монастыря Параклет.
«Также думал я ещё / что давно и Пушкин злился». Александр Сергеевич Пушкин (1799–1837) — поэт, драматург и прозаик. Член Российской Академии наук. Традиционно считается создателем современного русского литературного языка.
Упомянут также в стихотворении «Запах преющих растений…».
Подробнее о позднем отношении Лимонова к Пушкину в эссе «Поэт для календаря» из книги «Священные монстры» (2003): «…Пушкин сильно преувеличен. Причём он не только испарился со временем, как некогда крепкий йод или спирт, но он и был в своё время некрепок. Для нас он едва ли на 10 % интересен. Многое съело время, а многого и не было. Так пусть он украшает стихотворными открытками листки календаря. Там его место».
«Лермонтов в мундир зевал…» Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) — поэт, прозаик, драматург, художник. Для Лимонова он — анти-Пушкин, фигура принципиальная. В рассказе «Черногорцы» («СМРТ») он объяснял своё уподобление (в кавычках и без) Лермонтову: «Мне тогда казалось (и через годы я подтверждаю это видение), что Балканы — это мой Кавказ. Что как для Лермонтова и нескольких поколений российских дворян и интеллигенции Кавказ служил ареной подвигов и погружения в экзотику в XIX веке, так для меня балканские войны стали местом испытаний в конце двадцатого. Романтизм Шиллера и Байрона, Лермонтова и де Мюссе, так же как воинские приключения Хемингуэя и Оруэлла, толкали меня на Балканы. Я остался на Балканах. Мне хотелось пережить всё, что только можно».
А в эссе «Право на устриц» («Дети гламурного рая») Лимонов находил ещё одно сближение с Лермонтовым: «Я теперь часто повторяю следующие строки Лермонтова: “С тех пор как вечный судия / Мне дал всеведенье пророка, / В очах людей читаю я / Страницы злобы и порока. / Провозглашать я стал любви / И правды чистые ученья: / В меня все ближние мои / Бросали бешено каменья…” По этим строкам можно прийти к выводу, что и я не жаловал моих современников. Так оно и есть. Начал за здравие, а кончил за упокой».
«Грибоедов постепенно / нас пороками дразнил…» Александр Сергеевич Грибоедов (1795–1829) — драматург, поэт, дипломат, композитор, пианист. Статский советник. Упомянут также в стихотворениях «Я родился в пепельную среду…» из сборника «Ноль часов» и «Запах преющих растений…» из сборника «…А старый пират».
Стихотворение посвящено Александру и Наталье Салнит. При подготовке этого издания Эдуард Лимонов пояснил: «Александр и Наталья — дружественная мне пара. Жили на Большом Гнездниковском переулке, д. 10, в квартире, находившейся на месте знаменитой газеты “Гудок”. Я у них часто жил, и начало романа с Еленой Щаповой проходило там. Сам Салнит, кажется, рано умер. Их семья распалась до этого. А ещё мои поэмы “Золотой век” и “Русское” были написаны в этой квартире Салнитов (первый этаж, прямо, в самый конец коридора, последняя дверь налево). Салниты там жили потому, что Александр работал в МЖД (Московская железная дорога). И наша с Еленой свадьба происходила там, в бывшей редакции газеты “Гудок”. Я уж почти забыл об этом».
«…и обожаемые Леонид Андреев / А. Ка. Толстой». Леонид Николаевич Андреев (1871–1919) — русский писатель, считается родоначальником русского экспрессионизма. Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — граф, русский писатель, член-корреспондент Петербургской академии наук.
Сравните с двумя пассажами из романа «У нас была Великая эпоха»: «Природа волновалась перед приходом ночи, как зрители перед концертом в клубе. Заросли украинского бурьяна на пустыре у дороги, где, чертыхаясь, облепили грузовик солдаты, пахли так могуче, как, очевидно, некогда пахли хвощи и папоротники того пышного периода земли, который позднее будет интригующе завлекать его с цветных вкладышей в учебнике ботаники»; «Степной же бурьян был на Украине самого наилучшего качества. Толстостволый, могучий, достигал он в рост не только мальчишке, но порой и взрослому человеку. И ко времени, когда выкапывали картошку, высыхал бурьян до такой степени, что жгли его солдаты в кострах, разведённых на поле подсобного хозяйства, и пахло очень хорошо. Если заглянуть в учебник ботаники, то травы такой — “бурьян” — нет. Это множество степных старых трав, буйных и рьяных, это Его Величество Сорная Трава, свергнутая с трона оседлыми поселенцами, изгнанная, но никогда не сдававшаяся».
Посвящено П. Беленку. Павел Иванович Беленок (1938–1994) — художник, представитель неофициального искусства.
Лимонов комментировал это стихотворение в книге «Мои живописцы» следующим образом: «Таракан в стихотворении присутствует недаром. В мастерской его убогой жили сухие аскетичные тараканы во множестве. Пётр Иваныч относился к ним дружески. Не гонял, не выводил, а бывало даже оставлял им крошек и воды». П. И. Беленку посвятил целое эссе в той же книге.
Посвящено Надежде Феденистовой. Надежда Павловна Феденистова (1942–2013) — ассистент режиссёра, монтажёр Центральной студии документальных фильмов (ЦСДФ); жена смогиста Александра Морозова. Ей посвящено эссе «Федя» из третьей «Книги мёртвых». Приведём оттуда небольшой отрывок: «Надя была весёлой, залихватски взбалмошной девушкой, всегда готовой к ночным попойкам и поездкам. Близкие звали её “Федя”. Она работала в весёлом месте, где производят весёлые мультипликационные фильмы. Она сотрудничала с талантливыми весёлыми режиссёрами, она была монтажёром. Её характеристику дал лет с полсотни назад один из её веселых друзей. “Идеалом Нади является ехать в автомобиле, вмещающем пять человек, вдесятером и пить водку из горла”. Я нахожу характеристику грубой, я никогда не видел Надю Феденистову пьющей суровый мужской напиток из бутылки. Что касается этого “ехать в автомобиле” — то в злую характеристику в данном случае проник действительный кусок реальности, Надя — отпрыск весёлого и зажиточного семейства — привольно жила с сёстрами и родителями в большом частном доме в посёлке Немчиновка. Там всегда были рады гостям и ночь-полночь накрывали стол. Надя возила туда подгулявших друзей и товарищей и подруг регулярно. Поэтому “вдесятером”».
«…опять понимаешь Аллана По». Эдгар Аллан По (1809–1849) — американский писатель, поэт, литературный критик и редактор. Упоминается в стихотворении Лимонова «Она называла меня Ли» из сборника «…А старый пират».
Эдгару По посвящено эссе Лимонова «Поэт и девочка» в книге «Священные монстры» (2003): «Загадочная личность. Чем-то похож на Гитлера на дагеротипе, который сохранился. Absolute beginner, то есть человек, до которого никто так не писал. Странная биография, странная жизнь с 14-летней любовницей и её матерью. Странная смерть: найден на улице города Ричмонд в бессознательном состоянии. Якобы выпил до этого стакан вина. Оставил после себя только шедевры. Стихи: достаточно упомянуть мрачного “Ворона” и “Аннабел Ли”. Холодные трагичные шедевры».
«…опять тебя Гамсун своей рукой / в юность твою ведёт». Кнут Гамсун (настоящее имя Кнуд Педерсен, 1859–1952) — норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1920 года. Также упомянут в стихотворении Лимонова «Демонстранты идут по майской земле…» из сборника «Мой отрицательный герой».
Саня Красный — приятель харьковского периода. Отмечен в нескольких прозаических и мемуарных книгах. Начинается всё с романа «Это я — Эдичка»: «Саня Красный, огромный, немецкого происхождения, с красноватой кожей человек, за что он и прозван был Красным. Был он старше меня не то на шесть, не то на восемь лет. Я являлся к нему в мясной магазин чуть не с утра, я всюду ходил с ним, я сопровождал его даже на свидания к девушкам, а кроме того, у нас была более прочная связь — мы вместе работали — воровали. Я выступал в роли херувимчика-поэта — читал, обычно это происходило на танцевальной площадке или в парке, раскрывшим от удивления рты девушкам стихи, а Саня Красный в это время своими короткими, казалось бы, неуклюжими пальцами, легко и незаметно, он был в этом деле большой артист, снимал с девушек часы и потрошил их сумочки. Рассчитано всё было прекрасно, мы ни разу не попались. Как видите, моё искусство шло тогда бок о бок с преступлением. После дела мы отправлялись или в ресторан, или покупали пару бутылок вина, выпивали их прямо из горлышка в парке или в подворотне и шли гулять».
В романе «Молодой негодяй» говорится, что в ту пору был даже рассказ «Мясник» (увы, не сохранился), прототипом героя выступил этот Саня Красный. Приведём из этой книги небольшой, но характерный эпизод: «Я встретил Красного случайно. Мы много лет не виделись. Он три года оттянул в тюрьме, несколько дней как освободился. Тюрьма ожесточает человека, доктор, или нет? Всё же я много лет был его корешом, подельником, адъютантом. Нужно было с ним выпить, хотя между нами уже не было ничего общего. Пошли в “Люкс”, выжрали столько водки с пивом, что переселились в подсознание. Ему, конечно, обидно стало. Пока он сидел, я интеллигентным фраером заделался, поднялся по социальной лестнице выше его… И сидел он ни за что ни про что.