И так же ветер рьяно надрывался
В ночных лесах…
Пойми и ты готов в гудящий дождь
Ладонью воду со стекла сметая
Всё думаю что ты уйдёшь
Незнаемая мной — чужая
Что мелок мир и мы не можем
Мы не умеем так
Любить другого до дрожи
До тёмной дрожи в руках…
В жизни своей не нашёл
Вопросительные глаза
Утвердительные кивки
Но за мной простирать нельзя
Две твоих голубых руки
Но за мною нельзя бежать
В одном платье под дождь
Сквозь листья молодого дерева
Просвечивает солнце
Тень молодого дерева
В ярких солнечных пятнах
Когда она вырастает
То тень густая и синяя
И может чёрная…
Не пропускают листья солнце
Был Блок, не дописал, ушёл
Пришёл Есенин под домами жаться…
Теперь и я ступил на белый пол…
Читая, перед всеми унижаться
Теперь вот мне под разговорный шум
Читать слова вам, думайте о всяком
Иль тайно, или прямо
А городок наш маленький и тихий
Я здесь умолк и ослабел и мил
Подставил плечи под ночные блики
Кого-то ещё после растревожит
Что люди заняты собой
А им не видно, они не замечают,
Что ходит мальчик и трясёт рукой
И на его приветствие ответив
Подходит девочка — они идут
И подставляют головы под ветер
И говорят что этот ветер грусть
Что эта ночь в молчании скрывает
Конец и дымно-серые пески
К которым твоя лодка уплывает
Под злым усильем неживой руки
И то что ущербные лица
Отмечены чертой стыда
И ждёт нас больница…
Метели и поезда…
Ничто нас уже не излечит
Весною ещё больней…
Мы кинем сутулые плечи
В объятия площадей…
Пусть мнут их дикие толпы…
Холодные взгляды летят
Что толку что в этом толку
Зелёная река
Спокойно воды катит
И я стою у рек
Зачем-то в скорбном платье
Принявший траур человек
Быть в пальто, быть незаметным малым
Среди всех других
Я — такой озабоченно и вяло
Ждать далёких книг
Тех, которые расскажут
Вот ты пережил
Ту голубую осень
И потерю сил
Потерянные блики
На тугих стеная…
Тень твоей смешливой шляпы
Дождь холодный и тягучий
И унылый страх…
«На тёмной туманной траве / Которая пахнет оврагом / И Блоком и прошлым веком…» — Александр Александрович Блок (1880–1921) — русский поэт-символист. Также, в контексте данного сборника, упомянут в стихотворении «За тридцать пять минут…» и в недоделанных текстах «Напиши об алости рябин…» и «Был Блок, не дописал, ушёл…». Подробные комментарии о поэте-символисте и его влиянии на поэзию Лимонова см. в первом томе настоящего издания.
«Лоб Сократа оно опаляло…» Сократ (ок. 469 года до н. э. — 399 год до н. э.) — древнегреческий философ. Был обвинён в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества». Как свободный афинский гражданин, не был подвергнут казни, а — после приговора суда присяжных — сам принял яд. Сократ упомянут в стихах «Со своего пригорка мальчик подпасок…» из самиздатовского сборника «Азия», «Пей, Сократ, и виси, Христос!» из сборника «Ноль часов» и «Эллада» («Бородатые боги, загорелые боги…») из сборника «А старый пират…», а также в книге «Великие» (2017).
«На щите Александра играло…». Александр Македонский (356–323 годы до н. э.) — македонский царь с 336 года до н. э. из династии Аргеадов, великий полководец, создатель империи, распавшейся сразу после его смерти. Встречается также в стихотворении «Отрывок» («О Дарий Дарий…») из самиздатовского сборника «Оды и отрывки» и «Смерть Александера» из сборника «Ноль часов».
Магелланов пролив — узкий пролив, разделяющий архипелаг Огненная Земля и континентальную Южную Америку. Был открыт и преодолён испанским мореплавателем Фернаном Магелланом в 1520 году. Наряду с проливом Бигл и Северо-Западным проходом Магелланов пролив долгое время (до строительства Панамского канала) был одним из редких вариантов морских сообщений между Атлантикой и Тихим океаном.
«А потом мои сборники / Раскупают с прилавков / А потом поговорками / Мои станут слова…» — удивительно обнаружить в раннем творчестве Эдуарда Савенко (ещё не Лимонова!) такие сентенции, и остаётся либо сказать, что мы имеем дело с самовнушением на гениальность и успех и тонкой психологической настройкой, либо же просто поверить в то, что поэт мог что-то предощутить, предвидеть, предугадать.
Об одном из таких пророчеств см. комментарии к стихотворению «Саратов» («Прошедший снег над городом Саратов…») в первом томе настоящего издания.
Джордж Гордон Байрон (1788–1824) — английский поэт-романтик. Наряду с Перси Шелли и Джоном Китсом представляет младшее поколение британских романтиков. Принял участие в Греческой войне за независимость (1821–1829).
«Осталось в мире Чайльд-Гарольдом / Закутавшись бродить…». «Паломничество Чайльд-Гарольда» — поэма в четырёх частях, впервые опубликована в 1812–1818 годы. Описывает путешествия и размышления пресыщенного молодого человека, который разочаровался в жизни, полной удовольствий и веселья, и ищет приключений в незнакомых землях.
«И ещё когда твои руки / Тянутся долго ко мне… / Вот они дотянулись / И изогнуты плавно как лебеди / Лица моего коснулись…» — реминисценция из одного есенинского стихотворения:
Руки милой — пара лебедей —
В золоте волос моих ныряют.
Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.
Есенинские реминисценции нередко появляются в стихах Лимонова. Подробнее об этом см. комментарии к «Автопортрету с Еленой» из первого тома настоящего издания.
«В Никитском ботаническом саду…». Никитский ботанический сад — государственный ботанический сад в Ялте. Расположен на Южном берегу Крыма между посёлком Никита и Чёрным морем. Юный подросток Савенко сбегал из дома и путешествовал по Крыму и Кавказу.
Стихотворение перечёркнуто, однако нам оно кажется вполне законченным.
Эмоции, выраженные в этом тексте, ещё будут встречаться у Лимонова в прозе и публицистике. Приведём несколько примеров.
Вот отрывок из эссе «Прекрасные еврейки» из книги «Апология чукчей» (2013): «Русский человек — человек северный, по натуре хмурый и невеселый. Поэтому его так и тянуло и тянет еще к цыганам — горячему индийскому племени, выселившемуся в незапамятные времена из Индостана и пришедшему возмущать и веселить русские и европейские души».
А вот из рассказа «Рождественская пуля» (1997): «Снег падает с неба. Жители этой чужой и холодной страны одеты в громоздкие шинели и шубы. Румяные и мясистые, они идут по улице не торопясь, возвращаются домой, где их ждёт жирный рождественский обед, и одобрительно наблюдают, как тебя обыскивает коп. Как в замедленной съёмке полицейский номер два вылезает из припаркованной машины и идёт к месту происшествия. В канун Рождества, тысячелетнего восточного праздника, пришедшего в эту заснеженную страну, тебе не к кому пойти в гости, не с кем поговорить, невозможно погреться у живого огня или батареи, и никто не угостит тебя горячим супом. Так что ты даже рад, что тобой заинтересовались полицейские» (перевод О. Д.).
Примеры можно множить и множить.
«Но всё же там одной не досчитаются / Одну сожгу я в гибельную тьму…» — обретение данной тетради «Микеланджело» действительно можно считать чудом. Когда был составлен корпус текстов на четыре тома и казалось, что работа закончена, мы, уже переключившись на другую работу, обнаружили в Государственном литературном музее им. В. И. Даля, что есть такой корпус текстов, о котором мы даже не подозревали.
«Мне остаётся — печальному Чацкому / Тешиться ролью своей…».