В европейском поле бегают собаки.
Наталья, экзерси́с одинокий
я помню беды, что толкали меня
Наталья, упокой меня боже
только я дотянусь до тебя
И были живы те, к которым восклицали
к которым звали мы,
А нас ведь нет совсем
я помню Вас живой,
прекрасная Наталья,
Ах, пусть уж сотня лет
Или ещё того.
Луна никогда не пойдёт на зверей
Те звери мохнатые шкуры
и белые доски слепых берегов
ползут вдоль воды постепенно…
Белой красавицей голой и ма́сляной
в коже, как в красивом мешке
лежала она и щёки накра́снены
и ботинки стояли внизу на полу.
И ночные жёсткие растенья
У пустыни дети неприятные.
мёртвые зудят с песком совместно
стукают о доски аккуратные.
2 января 1969 г.
И я был жив когда-то, запутанно-великий
Имея вид неловкий и длинное пальто
Ломалась шея тонкая,
трещал и туфель тёплый.
О любви, да господи, да что вы
Разве можно в слове о любви
Снимешь прочь одёжные оковы
и совместно счастие лови…
С банкою восточной кушал я икру
На дороге древней ел я колбасу
и на табурете вечернею порой
находилось моё тело свеженовое почти.
11 января 69 г.
Были сны драгоценны, а дни растяжимы
были ве́черы пышны, а воздухи наги…
с деревянных скамеек не слезали ребёнки
и далёкие листья светились, качались.
Зачем страдающую шапку
так очень рано ты надел
Зелёной ночью не играешь
ещё ребёнком, а молчишь.
Холодно…
Тихо господь пропитание ищет, ссутулясь.
Я помню мир чудес и раковин и плаванья великого вдоль берегов цветов, которых побоялись мухи и я стоял так — мелкий человек.
Основное — чтоб жена жила
Ранее меня не умирала
Был бы мне её большой живот
под пропахшим нами одеялом.
Подбородка-то нету у сего мужика
Ну а это ведь главное — ха-ха-хи, ха-ха-ха!
Стихотворение датировано 24 декабря.
«В это утро Москва, как петух / Я одет во второе пальто / Из широких сырых рукавов / руки белые вьются вперёд <…> / Как приехавший из деревень / я стою возле них целый день». Ср. с воспоминаниями Ю. М. Кублановского: «Я был одним из первых, кто его встретил в Москве. Метро “Университет”. Он стоит в длинном драповом пальто, в ботинках с галошами. Первые его недели в Москве. Мы пошли к поэту Александру Величанскому. Я пристроил его».
Стихотворение датировано 10 декабря.
В этой же «Шестой тетради» есть иной вариант этого стихотворения.
Под скалою три женщины
снялись у южного моря
нам невидимо море, но точно присутствует шум
Это пенье глухое сидит на лице у еврейки
и у крайней у правой, и у левой также сидит
Всякий в волосы вдвинул веточку с явным
но неизвестным неразглядимым южным цветком.
Так и осталось надолго, пока не сгинет фотограф.
волоса и цветки, и в солнечных пятнах скала.
Данте Алигьери (1265–1321) — итальянский поэт, мыслитель, богослов, один из основоположников литературного итальянского языка, политический деятель, автор «Божественной комедии». Франческо Петрарка (1304–1374) — итальянский поэт. Автор сборника сонетов и канцон, посвящённых Лауре. Встречается также в стихотворении «Пелена снегов. одеяло снега…» (том I). Джованни Боккаччо (1313–1375) — итальянский писатель и поэт, автор «Декамерона».
Стихотворение датировано 12 января. Имеется в виду: 1969 года, как и далее.
Стихотворение датировано 13 января.
«…что калош и дырявый и серый / послуживший весь век Каллистрату». Каллистрат — древнегреческий писатель, представитель софистики, живший приблизительно в III–IV веках н. э.; автор «Экфрасисов».
В рукописи обозначена дата написания и авторское примечание: «16 января 69 г. купив две красного по 0,75».
«Люпус хомус эстум, говорили греки / Ну, а мне зачем же радость латинян». Неверная запись поговорки Homo homini lupus est («Человек человеку волк»).
«Может быть, я Август или Бьонапарте…» Октавиан Август (63 год до н. э. — 14 год н. э.) — древнеримский император, основатель Римской империи. Наполеон Бонапарт (1769–1821) — французский император и великий полководец.
Александр Леонидович Величанский (1940–1990) — русский поэт и переводчик. Член «Самого молодого общества гениев» (СМОГ). Автор слов песни «Под музыку Вивальди».
Стихотворение датировано 18 января.
Стихотворение датировано 3 февраля.
«Седьмая тетрадь» включает в себя около 25 зачёркнутых стихотворений — как дописанных до конца, так и неоконченных.
Входящее в «Седьмую тетрадь» стихотворение «Понедельник полный от весны весь белый» дублируется в классическом составе сборника «Русское» (см. «Из сборника “Прогулки Валентина”»), но с изменённой последней строкой. В «Седьмой тетради» строка выглядит так: «Вот бы увидали, вот бы подошли». В окончательном варианте так: «Вот бы увидали до скончанья дней».
Помимо того, в «Седьмой тетради» есть два, по-видимому, неоконченных стихотворения, которые мы приводим здесь.
Больные в воздухе немного полетают
Затем они раздетые дрожат, лежат
на лавках их печали омывают
и каждый утонул в белье
На голове своей студёной носят бубны
Огромными ногами разговаривать прости
и много выделений заструилось
По их ногам — знакомому пути
Больные в качестве своём едва лишь живы
Количество их подымает жалкий визг.
Я любил у женщин каждый уголок
Каждую минутку пожимал им плечи
И во время всякое гладил их чулок
чувствовал я вкусность женской сладкой речи
Под её подмышкой так уютно тихо
Слабый свод колеблется, дышит и дрожит
А между грудями грустно и обидно
А живот безумнейший плачет да молчит
Среди ряда всяких незнакомых грустно
меж собой ненужных на земле
Мне всегда мила твоя нога,
Уходящая к тебе под платье…
Стихотворение датировано 4 февраля 1969 года.
Стихотворение датировано 5 февраля 1969 года.
«…сколько украинских их степей и вишен / <…> Вот и полем гречки занозил / я когда-то ум свой и неловкий». У Эдуарда Лимонова есть два символа Украины — вишня и гречишные поля. Их он вспоминает часто и в стихах и в прозе. Вот, например, отрывок из эссе «О вишнях» из книги «Дети гламурного рая»: «Харьков, конечно, не очень-то и Украина во всех смыслах. Там не очень украинская природа. Настоящую Украину в Сумской области, с хуторами, где деды в соломенных брылях ездят на неспешных повозках, где волы, как во времена Овидия, влекут в сенокос огромные холмы сена, где над гречишными полями гудят личными моторами спокойные пчелы, — такую Украину мне удалось увидеть только в возрасте десяти, кажется, лет. Одна из студенток — соседок по квартире — оказалась дочерью третьего, что ли, секретаря Сумского обкома партии, и, поехав на каникулы к родным, она взяла меня с собой, да не в Сумы, а в Богом забытую стопроцентную деревню, населённую дедами, старухами, дивчинами и парубками. У меня дух захватывало от той природы, от гигантских вареников с вишнями и картохой, от древнего мёда, который тебе подавали в тарелке и ты должен был хлебать его ложкой, в то время как злорадный дед сидит и щурится, да ещё и подсовывает тебе ноздреватый горячий хлеб. Дед тебя испытывает, сколько ты съешь. А если съешь, он тебя добьёт варениками с вишнями, — бац на стол дымящуюся тарелку! Вишня ещё в большей степени символ Украины, чем сакура — японская вишня — символ Японии. Черешня — это не то, она пресно-сладкая, а вот вишня — ох, глубок её вкус, благороден! Слезаешь с дерева, кожа вся подрана, губы — чёрно-красно-синие, довольный собой