Не за себя перед могилой,
Стремясь над бездной грозной тмы
Еще к бытью с истлевшей силой.
О, там — пребудем в вере той —
Уже сердцам не разлучаться
И, где бессмертья ток живой,
Душе с душою наслаждаться.
<1836>
КАСАТКА
Касатка из земли чужой!
Что ты, румяною зарею
Взлетая здесь на терем мой,
Что в пеане, полною тоскою,
Томясь в далекой стороне, —
Что ты поешь, касатка, мне?
В разлуке с тем, кто мил тебе,
Одна, залетною, забвенной,
Ты плачешь о моей судьбе,
Сама сироткой сокрушенной;
Тоскуй со мной наедине,
Тужи, касатка, обо мне!
Но ты в уделе роковом
Меня счастливей, — ты летаешь
Вдоль озера и над холмом
И воздух воплем наполняешь;
Ты песнями зовешь его,
Касатка, — друга своего!
О, если б мне!.. но для меня
Преградой свод, угрюмый, тесный,
Где не блеснет сиянье дня,
Не оживит эфир небесный!
Едва твой голос в тишине,
Моя касатка, слышен мне!
Уж дни метелям преданы,
И ты меня покинешь вскоре,
Увидишь дальние страны, —
И горы новые, и море
Поздравишь песнию живой,
Касатка, друг залетный мой!
А я... я с каждою зарей
На токи слез открою очи,
Мечтая слышать голос твой
И в снежном дне и о мраке ночи, —
Что в песнях ты на вышине,
Касатка, плачешь обо мне!
Весной найдешь ты дерн с крестом
В пределах мне родного края;
Касатка! под вечер на нем,
Воздушный путь остановляя,
Скажи мне песнию святой,
Скажи, касатка: «Мир с тобой!»
<1836>
СИЯНА
Сияна! есть одна лишь радость, —
И радость та в любви одной;
Она печальной жизни сладость,
Хотя крушит сердец покой;
Она лелеет нашу младость
Надежды светлою мечтой.
Как солнце яркими лучами,
Так ты блестишь красой своей,
Но чувства жар был небесами
В отраду дан судьбе моей;
Ты рождена играть сердцами,
А я любить. — Мой дар святей!
Гордяся тишиной беспечной,
Младая жизнь твоя бледна,
Моя — тревогою сердечной
Бывает часто смущена;
Но вслед за бурей скоротечной
Душа надеждою ясна.
Без чувства ты бросаешь взоры
На милый край страны родной,
А я в нем вижу рощи, горы,
Где жду, встречаюся с тобой;
Стеснив в груди моей укоры, —
Мне сладко жить, где ты со мной.
В тени, вечернею порою,
Ты любишь трели соловья;
Пленяет песнь его тоскою,
То песнь любви — она моя.
Но как холодною душою
Найти в ней то, что слышу я?
На пляску ль хоровод сберется —
Смеешься ты, и взор твой жив,
И дух забавам предается;
Но, в чувство игры обратив,
Я подле той, кем сердце бьется!
Ты весела — а я счастлив!
И ночь моя полна Сияной;
Мой сон мечтами осеня,
Заря чуть блещет над поляной, —
Любовь к тебе манит меня.
Но ты скажи: в заре румяной
Что видишь ты? — Начало дня!
<1836>
РУССКАЯ ПЕВИЦА
Когда ты нежностью своей
Лелеяла мое томленье
И слушал я душой моей
Твое пленительное пенье, —
О! как всё то, чем жизнь цвела,
Чем юность бурная мила,
В груди кипело и теснилось!
Но вдруг мечтанье изменилось, —
И ты в мир тайный увлекла
Дум пылких рой непостижимый —
В чудесный мир, душою зримый.
Я в неге счастья, я в слезах,
Мое упорно сердце бьется
И, сжатое земным, несется
Дышать любовью в небесах.
С какою ты волшебной силой
Играешь пламенной душой,
Когда любви напев унылый
Пленяет сладкою тоской!
Как может быть прекрасней море
В тревоге мрачных синих волн, —
Так наша жизнь звучнее в горе;
Хотя кружится бедный челн, —
Пловец смеется над грозою,
Ведом мелькающей звездою;
Печаль росит душевный цвет,
Не будь ее — надежды нет!
Но томное любви роптанье
Уже не слышно; голос твой
Пылает, льет очарованье
Напевом радости живой.
Он веет светлыми мечтами,
Подругами веселых дней,
И обольстительными снами
Невольно милых нам страстей;
И веет тайной дум высоких,
И упоеньем чувств младых,
И прелестью певиц далеких,
И песнями долин родных;
Он дивной, зыбкою стрелою
Летит сквозь радужный эфир,
Небесною блестит красою.
В нем жизнь сердец — в нем целый мир.
16 февраля 1836
ПЕСНЬ О МАРКО ВИСКОНТИ
Посвящена другу Жуковскому
Кровь! кровь! Чей с башнею зубчатой
Я вижу замок? Мрачный вход
В струях крови еще дымится;
Вокруг него толпа теснится,
Кипит на площади народ.
Несчастные! Иль заблужденье?..
О нет! — На шлеме, на щитах
Вот змей, — он знак любви народной;
Мне вид знаком ваш благородный,
Миланцы... Что за вопль и страх?
Толпа, волнуясь, раздается.
Мне ратник молча указал,
Закрыв лицо в тревожном страхе,
Что воин полумертвый в прахе,
Весь облит кровью, трепетал.
То Марко, в битвах громовержец,
Ум светлый, — он, кто гвельфов кровь,
От бед Италию спасая,
Так часто лил; звезда родная,
Ломбардов слава и любовь.
О, плачьте! тмится яркий пламень
Во взоре гаснущих очей,
Как солнце тмится в мраке тучи;
Но всё в нем дышит дух могучий
Его погибших славных дней.
Стыд вечный!.. Повесть роковая
Звучит злодейством вкруг меня:
Сын брата, ближние восстали;
Измену тайну ухищряли
С его убийцами родня...
Ты, друг его! открой мне тайну:
То правда ль, что в нем гордый дух,
Невольно увлечен красою,
Пленен был девой молодою,
Как здесь носился чудный слух?
И ратник из толпы выходит;
На одного коня со мной
В слезах безмолвно он садится,
И конь дремучим бором мчится —
И видим замок пред собой.
Ворота настежь, мост подъемный
Дрожит, нагнулся и падет,
Скрыпят колеса с их цепями, —
Затворы рухнули пред нами;
Но встретить нас никто нейдет.
Ни на дворе, ни в переходах,
Ни в цветниках — нигде кругом
Не видно тени, всё томится;
Нет в замке жизни, даже мнится,
Что воздух без движенья в нем.
Сиянье томное
В час вечера блещет
И, в стеклах раскрашенных
Мелькая, трепещет,
За дымными сводами
Теряясь вдали.
И блеск тот от факела
Гробницы безвестной,
Где тихо покоится
Прах девы прелестной, —
Сиянье, незримое
Жильцами земли.
Склонясь к изголовию
В мечтаньи чудесном,
Она, роза белая,
Лежит в гробе тесном,
Почти оживленная
Любовью святой.
На перси лилейные
Спадая волною,
Ее как шелк волосы
Всё тело собою
Одели и кажутся —
Покров золотой.
Улыбка небесная
От уст ее веет;
Фиялка стыдливая
Так в поле светлеет
Росою жемчужного,
Дрожащей на ней.
И взор ее девственный
Смежен тенью мирной,
Как взор сонных ангелов
В их неге эфирной,
И как бы желающий
Опять прежних дней.
О! если, дух избранный,
Слетишь ты из рая
В свое тело нежное,
Любовью пылая,
. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . .
Но что за томный звук летит
Печального, святого пенья
И, вея к нам из отдаленья,
В унылом воздухе дрожит?
Всё ближе, ближе; ходят, ждут
Уже пришельцы под стенами,
Уж мост звучит под их стопами, —
Всё ближе, вот! идут, идут!
При тусклом факелов огне,
В их клобуках, в одежде черной,
Рядами и походкой ровной
Идут монахи в тишине.
За ними в эпанчах златых
Вот шесть вельмож, несущих тело
Вождя, чье имя так гремело, —
И мертвый в латах боевых.
В безмолвии они несли
Вождя под мрачный свод могильный;
Она прекрасная, он сильный —
Навеки в гроб один легли.
Забрало подняли, и он
Как будто ожил дивной силой,
И лик могучего близ милой
Был вдруг улыбкой озарен.
22 декабря 1836
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
Ты вдруг блеснула мне звездой,
Ко мне влетела вдохновеньем,
Пленила пламенной душой,
Зажгла мне сердце сладким пеньем;
Сказала мне, что будешь ты
Мне другом верным, другом милым, —
И тихо светлые мечты
Уж веют над певцом унылым.
Привет надежд в твоих речах;
Исчезнет в радужных струях