восход,
Как нарцисс, к волне склоненный, – блеск и
холод сонных вод.
Я люблю тебя, как звезды любят месяц
золотой,
Как поэт-свое созданье, вознесенное мечтой.
Я люблю тебя, как пламя – однодневки-
мотыльки,
От любви изнемогая, изнывая от тоски.
Я люблю тебя, как любит звонкий ветер
камыши,
Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.
Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:
Больше солнца, больше счастья, больше жизни
и весны.
1898–1900
«Моя любовь-то гимн свирели…»
Моя любовь-то гимн свирели,
Ночной росы алмазный след.
То – золотистой иммортели
Неувядающий расцвет.
Твоя любовь – то свет вечерний,
Далеких лир прощальный звон,
Возросший царственно меж терний
Багрянородный анемон.
Моя любовь – то ветер вешний,
С полей неведомой страны
Несущий аромат нездешний
И очарованные сны.
Твоя любовь – то омут спящий
Под мягкой тенью тростника,
То – смерч могучий, смерч клубящий
И прах земной, и облака.
1898–1900
НА ВЫСОТЕ
Искала я во тьме земной
Мою мечту.
Но ты сказал: "Иди за мной
На высоту!"
Твой властный зов мне прозвучал
Моей судьбой.
И я пошла к уступам скал -
И за тобой.
Иду. Земля еще близка,
Но ты – со мной.
Внизу клубятся облака
Над тьмой земной.
Внизу едва синеет лес,
Сквозит туман.
Все ближе веянье чудес
Небесных стран.
Все шире купол голубой.
Ты – не один.
Иду с тобой и за тобой
К венцу вершин!
Легки пути твои, легки,
К рожденью дня.
Не оставляй моей руки,
Веди меня.
Иные лавры здесь цветут,
Они – не те.
Как хорошо! Как тихо тут -
На высоте!..
1900–1902
«Я верю, я верю в загробные тайны…»
Я верю, я верю в загробные тайны,
В блаженство и вечность нездешней страны.
Я верю, что наши пути не случайны,
Я верю в мои вдохновенные сны.
Я верю в бессмертье, в пределы страданья,
В грядущее царство святой красоты,
В победу желанья, в венец ожиданья,
И в жизнь, и в мои золотые мечты.
Я верю, что мы воскресаем веками,
Чтоб снова и снова любить и страдать;
Что Разум Предвечный не дремлет над нами, -
Я верю в судеб роковую печать.
За мной, утомленные гнетом сомнений!
Вы, пьющие жадно от мутной волны.
Мне шепчут виденья моих откровений,
Мне светят мои вдохновенные сны!
1900–1902
МОЯ ЛЮБОВЬ
В венке цветущем вечных былей
Бессмертный лавр – любовь моя!
То – белизна саронских лилий,
То – отблеск ангельских воскрылий,
То – блеск нагорного ручья.
Она пройдет свой путь кремнистый -
Непобедима и верна -
Как шорох нивы колосистой,
Как вздох волны, живой и чистой,
Как снов полночных тишина.
Во тьме незнанья и сомненья
Алмазный луч – любовь моя!
То – белых горлиц оперенье,
То – звезд серебряное пенье
О довершенье бытия.
1900–1902
«Повсюду-странница усталая…»
Повсюду-странница усталая -
Спешила я на дальний зов.
Тебя ждала. Тебя искала я
Во тьме неведомых веков.
Душа, тоскуя в ожидании,
Горела чище и святей
О, да свершится испытание
Неисповедимых путей!
И вот на голос призывающий
Открылись дивные уста,
Блеснула властью покоряющей
Снегов нагорных чистота.
И вновь в стране обетования
Воздвигнут пышно светлый храм.
Веди меня путем познания
К недостижимым небесам!
1900–1902
«Есть радости – они как лавр цветут…»
Есть радости – они как лавр цветут.
Есть радости – бессмертных снов приют.
В них отблески небесной красоты,
В них вечный свет и вечные мечты.
Кто не страдал страданием чужим,
Чужим восторгом не был одержим,-
Тот не достиг вершины из вершин,
В тоске, в скитаньях, в муках – был один.
1900–1902
МОЛИТВА О ГИБНУЩИХ
О, Боже праведный,
Внемли моления
За души гибнущих
Без искупления,
За всех тоскующих,
За всех страдающих,
К Тебе стремящихся,
Тебя не знающих!
Не вам, смиренные,
Чья жизнь – молчание,
Молю покорности
И упования.
Вам, духом кроткие,
Вам, сердцем чистые,
Легки и радостны
Тропы тернистые.
Но вам, мятежные,
Глубоко павшие,
Восторг с безумием
И злом смешавшие,
За муки избранных,
За боль мгновения -
Молю познания
И откровения!
1900–1902
ВИОЛОНЧЕЛЬ
Играл слепец. Душой владели чары.
Вздымалась грудь – и опускалась вновь.
Смычок, как нож, вонзал свои удары,
И песнь лилась, как льет из раны кровь.
И чудился под стон виолончели
Хор демонов, мятущихся во зле.
Мои мечты к бессмертию летели,-
Он звал меня к беззвездной вечной мгле.
Он звал меня к безумию забвенья,
Где гаснет слез святая благодать.
Гудел смычок. Змея смыкала звенья.
О, дай мне жить! О, дай еще страдать!
1900–1902
«Ты изменил мне, мой светлый гений…»
Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен,
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам – угрюм и тесен -
Змеится путь мой – передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом,-
Но кто-то, скорбный, в венце терновом,
Мне веет в душу могильным сном.
1900–1902
«Моя печаль всегда со мной…»
Моя печаль всегда со мной.
И если б птицей я была,
И если б вольных два крыла
Меня умчали в край иной:
В страну снегов – где тишь и мгла,
К долинам роз – в полдневный зной,-
Она всегда со мной.
Моя печаль со мной всегда.
И в те часы, когда, рабой,
Склоняюсь я перед судьбой,
И в те, когда, чиста, горда,
Мне светит в выси голубой
Моя бессмертная звезда,-
Она со мной всегда.
«О мы – несчастные…»
О мы – несчастные,
Мы – осужденные,
Добру причастные,
Злом побежденные,
В мечтах – великие,
В деяньях – ложные,
В порывах – дикие,
В слезах – ничтожные!
Судьбой избранные,
Чуждаясь счастия,
Мы бродим – странные -
Среди ненастия;
В звезду влюбленные,
Звездой хранимые,
Неутоленные,
Неутолимые.
О мы – несчастные,
Мы – осужденные,
Добру причастные,
Во зле рожденные,
Плода познания
В грехе вкусившие,
Во тьме изгнания
Свой рай забывшие!
1900–1902
«В сумраке и скуке…»
В сумраке и скуке
Тает день за днем.
Мы одни – в разлуке,
Мы одни – вдвоем.
Радость иль утрата -
Но уста молчат.
Прячет брат от брата
Свой заветный клад,-
Тайной сокровенной
От нечистых рук
Кроет мир священный
И блаженств, и мук.
1900–1902
«Есть райские видения…»
Есть райские видения
И гаснущая даль.
Земные наслаждения,
Небесная печаль.
Есть благовест обителей
И правды торжество.
Есть слезы небожителей,
Отвергших Божество.
Есть холод безучастия
И волн кипучий бег.
Но только призрак счастия
Недостижим вовек.
1900–1902
«Не ропщи на гнет твоей судьбы…»
Не ропщи на гнет твоей судьбы,-
В этом мире счастливы рабы.
Кто с душой свободною рожден -
Будет к пытке гордых присужден.
Если есть огонь в душе твоей,
Что похитил с неба Прометей,
Глубоко сокрой его в груди,
Красоты бессмертия не жди.
Вечной жаждой истины томим,
Вечным злом за истину гоним,
Ты падешь в неравенстве борьбы,-
В этом мире счастливы рабы.
НА СМЕРТЬ ГРАНДЬЕ[6]
Он был герой. Он был один из тех -
Отмеченных, для вечности рожденных,
Чья жизнь, в исканье призрачных утех,
Стремясь к добру, впадала в мрак и грех
Ошибок тяжких, смертью искупленных.
Он к цели шел – бесстрашен и упрям.
Когда ж костер – избранников награда -
Вздымил над ним свой скорбный фимиам,
Послышалось из пламенного ада:
«О Боже мой, прости моим врагам!»
И мы страдать умеем до конца.
И мы пройдем чрез пытки и мученья
С невозмутимой ясностью лица,
Когда для нас тернового венца
Откроется бессмертное значенье;
Добро и зло – равно доступны нам;
И в нас есть Бог, есть истина благая,
Святой любви несокрушимый храм…
Но кто из нас воскликнет, погибая:
«О Боже мой, прости моим врагам!»?
1900–1902
МУЧЕНИК НАШИХ ДНЕЙ
Подняв беспомощный свой хлыст,
Он в клетку стал. Закрылась дверца.
Звучит хлыста привычный свист,
Не слышно трепетного сердца.
В игре его поранил лев;
Он страждет, но стонать не смеет.
И ждет, смертельно побледнев,
Что – вот раздастся лютый рев
И зверь от крови опьянеет.
Зажав рукой глубокий шрам,
Украдкой ищет он затвора.
Умри! Твой страх не нужен нам.
Внемли молчанью приговора!
Он бросил хлыст… задвижку жмет…
Рука бессильна… грудь не дышит…
Почуял зверь, взыграл и вот -
Присев, хвостом по бедрам бьет…
О! кто здесь видит? Кто здесь слышит?.