1879
«Спи спокойно, моя дорогая…»*
Памяти Н. М. Д.
Во блаженном успении – вечный покой…
Спи спокойно, моя дорогая:
Только в смерти – желанный покой,
Только в смерти – ресница густая
Не блеснет безнадежной слезой;
Только там не коснется сомненье
Милой, русой головки твоей;
Только там – ни тревог, ни волненья,
Ни раздумья бессонных ночей!..
Белый гроб твой закидан землею,
Белый крест водружен над тобой…
Освящен он сердечной мольбою,
Окроплен задушевной слезой!
Я давно так не плакал… Казалось,
Что в груди, утомленной тоской,
Всё святое опять просыпалось,
Чтоб безумно рыдать над тобой!..
Вот вернется весна, и с весною
Дальний гость – соловей прилетит,
И в безмолвную ночь над тобою
Серебристая песнь зазвенит;
И зеленая липа, внимая
Чудным звукам, замрет над тобой…
Спи ж спокойно, моя дорогая:
Только в смерти желанный покой.
1879
«Где ты? Ты слышишь ли это рыданье…»*
Посвящается Н. М. Д.
Где ты? Ты слышишь ли это рыданье,
Знаешь ли муку бессонных ночей?..
Где ты? Откликнись на стон ожиданья,
Черные думы улыбкой рассей…
Где ты? Откликнись – и песню проклятья
Светлою песней любви замени…
Страстной отравой и негой объятья
Жгучее горе, как сон, прогони!..
Нету ответа… толпа без участья
Мимо проходит обычной тропой,
И на могиле разбитого счастья
Плачу один я с глубокой тоской…
1879
«Рыдать? – Но в сердце нет рыданий…»*
Рыдать? – Но в сердце нет рыданий.
Молиться? – Для чего, кому?
Нет, рой отрадных упований
Чужд утомленному уму.
Молитва мне не даст забвенья,
Я жду любви, любви земной,
Я жить хочу без размышленья,
Всей юной силой, всей душой.
Таить в душе свои страданья
Я не могу – она полна
И ждет хоть капли состраданья
И молит хоть минуты сна.
Кто ж облегчит немую муку,
Кто осветит тот темный путь,
Кто мне спасающую руку
Захочет в горе протянуть?..
1879
«В тине житейских волнений…»*
В тине житейских волнений,
В пошлости жизни людской
Ты, как спасающий гений,
Тихо встаешь предо мной.
Часто в бессонные ночи,
Полный тоски и любви,
Вижу я ясные очи,
Чудные очи твои;
Слышу я речи святые,
Чувствую ласки родные, –
И, утомленный, больной,
Вновь оживаю душой,
И, от борьбы отдыхая,
Снова готовый к борьбе,
Сладко молюсь я, рыдая,
С светлой мечтой о тебе.
Пусть ты в могиле зарыта,
Пусть ты другими забыта –
Да, ты для них умерла!..
Но для меня – ты живая,
Ты из далекого рая
К брату на помощь пришла.
Сердце ль изноет от муки,
Руки ль устанут в борьбе, –
Эти усталые руки
Я простираю к тебе.
Где ты? Откликнись, родная!
И на призыв мой больной
Ты, как бывало, живая
Тихо встаешь предо мной.
Кудри упали на плечи,
Щечки румянцем горят,
Светлые, тихие речи
Страстною верой звучат:
«Милый, не падай душою,
Знай, что настанет пора –
И заблестит над землею
Зорька любви и добра.
Правда, свобода и знанье
Станут кумиром людей,
И в беспредельном сияньи
Будет и сердцу теплей…»
1879
«При жизни любила она украшать…»*
При жизни любила она украшать
Тяжелые косы венками,
И, верно, в гробу ей отраднее спать
На ложе, увитом цветами…
Торжественно яркое утро горит,
Торжественно солнце сияет,
Торжественно стройное пенье звучит
И тихой мольбой замирает…
И гроб ее белый, и яркий покров,
И купол церковный над нами,
И волны народа, и ряд образов –
Всё ярко залито лучами…
Как будто всей дивною негой своей,
Всем чудным своим обаяньем
Весна и природа прощаются с ней
Последним горячим лобзаньем…
К чему эти слезы? О ней ли жалеть
С безумно упорной тоскою?
О, если б и все мы могли умереть
С такою же чистой душою!
О, если б и все мы прощались с землей
С такою ж надеждою ясной,
Что ждет нас за гробом не сон вековой,
А мир благодатно прекрасный!
1879
В альбом («Когда в минуты вдохновенья…»)*
Когда в минуты вдохновенья
Твой светлый образ предо мной
Встает, как чудное виденье,
Как сон, навеянный мечтой,
И сквозь туман его окраски
Я жадным взором узнаю
Твои задумчивые глазки
И слышу тихое «люблю»,
Я в этот миг позабываю,
Что я мечтою увлечен,
За счастье призрак принимаю,
За правду принимаю сон.
Нет и следа тоски и муки;
Восторг и жизнь кипят в груди,
И льются, не смолкая, звуки
Горячей песнею любви.
И грустно мне, когда виденье
Утонет в сумраке ночном,
И снова желчь и раздраженье
Звучат в стихе моем больном.
Яд тайных дум и злых сомнений
Опять в груди кипит сильней,
И мрачных песен мрачный гений
Владеет лирою моей.
1879
Ф. Ф. Стаалю*
Окончен скучный путь. От мудрости различной
Освободились мы, хоть не на долгий срок.
Вдали от скучных стен гимназии столичной
Покой наш не смутит докучливый звонок.
Мы разбредемся все – до нового свиданья;
Надежды светлые кипят у нас в груди.
Мы полны юных сил, и грез, и упованья,
И призрак счастия манит нас впереди.
Мы в будущность глядим без грусти и тревоги,
В немую даль идем уверенной стопой,
И будем всё идти, пока шипы дороги
Нас не измучают сомненьем и тоской.
Когда ж в груди у нас заговорят проклятья
На жизнь, разбитую безжалостной судьбой,
Мы вспомним, может быть, что все мы были братья,
Что все мы выросли под кровлею одной, –
Что в мире есть еще для нас душа родная,
Что связывают нас предания одне…
И вспыхнет на очах у нас слеза святая,
Как дань минувшим снам и светлой старине.
1879
Боярин Брянский*
За зеленым лесом зорька золотая
Гаснет, догорая алыми лучами;
С вышины лазурной ночка голубая
Смотрит вниз на землю звездами-очами,
Над рекой клубятся легкие туманы,
И бежит шалунья, нивы обвивая,
Пробуждая плеском сонные поляны,
Темный лес веселой струйкой оживляя.
Некогда над этой речкой голубою
Был боярский терем, мрачный и угрюмый.
Он стоял одетый зеленью густою,
Точно гордый витязь с затаенной думой.
На заре нередко тишина немая
Нарушалась песнью девичьей живою:
В тереме угрюмом, юность вспоминая,
Жил опальный кравчий с дочкой молодою.
Занятый мечтою о минувшем счастье,
Вспоминая сердцем прежние сраженья,
Нелегко боярин выносил ненастье,
Втайне ожидая царского прощенья.
Но года бежали – из Москвы нет вести,
Поседел боярин в горе и изгнаньи;
Постарел он в думе о боярской чести
И в глубоком, скрытом на душе, страданьи.
Между тем из прежней розовой малютки
Дочь его уж стала девушкой-красою.
На устах лукавых вечный смех да шутки,
Ясный взор сверкает жизнью молодою.
Чуть блеснет, бывало, зорька золотая
Над рекой, одетой утренним туманом,
Уж звенит и льется песня, не смолкая,
По лугам росистым и лесным полянам.
День пройдет в работе. Вечером ведется
Разговор про славу и былые брани.
Оживет боярин… сердце встрепенется,
Вспомнив про паденье и позор Казани.
Слушает Мария – грезы молодые
Битву ей рисуют яркими чертами…
А в окошко смотрят звезды золотые,
И луна сверкает бледными лучами.
За окном деревья, будто великаны,
Шевелят в раздумье темными ветвями;
Словно дым от пушек, белые туманы
Над рекой зеркальной носятся волнами.