С бессильным ужасом, с безумными слезами,
Раскаты новых гроз я слышу над собой!
Святилище души поругано… сомненья
Внесли уж и в него мертвящий свой разлад
И в мой священный гимн, в смиренный гимн моленья,
Кощунственных речей вливают тайный яд!..
Отверстой бездне зла, зияющей мне в очи,
Ни дна нет, ни границ – и на ее краю,
Окутан душной мглой невыносимой ночи,
Бессильный, как дитя, в раздумье я стою:
Что значу я, пигмей, со всей моей любовью,
И разумом моим, и волей, и душой,
Пред льющейся века страдальческою кровью,
Пред вечным злом людским и вечною враждой?!.
Апрель 1883
«Я пришел к тебе с открытою душою…»*
Я пришел к тебе с открытою душою,
Истомленный скорбью, злобой и недугом,
И сказал тебе я: «Будь моей сестрою,
Будь моей заботой, радостью и другом.
Мы одно с тобою любим с колыбели
И одной с тобою молимся святыне, –
О, пойдем же вместе к лучезарной цели,
Вместе в людном мире, как в глухой пустыне!»
И в твоих очах прочел я те же грезы:
Ты, как я, ждала участья и привета,
Ты, как я, в груди таить устала слезы
От докучных взоров суетного света;
Но на зов мой, полный теплого доверья,
Так же беззаветно ты не отозвалась,
Ты искать в нем стала лжи и лицемерья,
Ты любви, как злобы, детски испугалась…
И, сокрыв в груди отчаянье и муку
И сдержав в устах невольные проклятья,
Со стыдом мою протянутую руку
Опускаю я, не встретивши пожатья.
И, как путник, долго бывший на чужбине
И в родном краю не узнанный семьею,
Снова в людном мире, как в глухой пустыне,
Я бреду один с поникшей головою…
Апрель 1883
«Оба с тобой одиноко-несчастные…»*
Оба с тобой одиноко-несчастные,
Встретясь случайно, мы скоро сошлись;
Слезы, упреки и жалобы страстные
В наших беседах волной полились.
Сладко казалось нам скорбь накипевшую
Другу и брату, любя, изливать;
Ново казалось нам грудь наболевшую
Тихою лаской его врачевать!..
Только недолго нас счастье желанное
Грело в своих благодатных лучах, –
Что-то холодное, что-то нежданное
Брату послышалось в братских речах:
Точно друг другу мы сразу наскучили,
Точно судьба нас в насмешку свела,
Точно друг друга мы только измучили
Повестью наших невзгод без числа…
И разошлись мы со злобой мучительной.
Полно, товарищ, кого тут винить?
Нищий у нищего лепты спасительной
Вздумал, безумный, от горя молить!
Мертвый у мертвого просит лобзания!
Где нам чужие вериги поднять,
Если и личные наши страдания
Нам не дают ни идти, ни дышать!
Май 1883
«Долго в ясную ночь я по саду бродил…»*
Долго в ясную ночь я по саду бродил,
Бледный месяц в лазури кусты серебрил
И качался на зыби реки;
А вдали, где заря, догорая, легла,
Чуть виднелись убогие избы села
И мерцали, дрожа, огоньки.
Этот сад, с перекрестною сетью аллей,
Эту реку, село и безбрежье полей –
Всё вокруг я с младенчества знал.
Здесь, на шатких качелях, в прохладной тени,
В невозвратные дни, в незабвенные дни,
Детский смех мой беспечно звучал.
Здесь прочитана первая книга была,
Здесь впервые стыдливо любовь расцвела
В пробудившемся сердце моем.
Этим звездам я милое имя твердил
И на этом стволе в старину начертил
Милый вензель дрожавшим ножом.
Помню, как я в столице, за школьной стеной,
Ждал весны с замиравшей от неги душой,
Чтоб родимую глушь повидать,
Ранним утром с ружьем по полям побродить,
В ясный вечер веслом гладь реки бороздить,
Душный полдень – в лесу переждать…
Я природу тогда, как невесту, любил,
Я с природой тогда, как с сестрой, говорил,
И скорбел за нее я душой
С каждым желтым листом, облетавшим с ветвей
С каждым легким морозом осенних ночей,
С каждой с неба упавшей звездой…
А теперь?.. Отчего эта ночь мне страшна?..
Что в разбитой душе подымает она
Из-под пепла остывшей любви,
Из-под блеклых цветов ожиданий и грез?..
Я не ждал, не хотел этих хлынувших слез,
Сладких грез, говорящих: «Живи!»
Я страданьем купил мой холодный покой.
Что же этою ночью вдруг сталось со мной?
Оживает, трепещет душа;
Снова детски хочу я любить и страдать,
И не в силах я снова в груди удержать
Детских слов: «Ах, как жизнь хороша!»
Я давно уж привык никого не любить,
Ничего не желать, ни о чем не просить, –
И моей безнадежной тоской
И пытливой работою мысли моей
Я мечтал оградить от тревог и страстей
Мою душу, как крепкой броней!
И в раздумье стою я, – и сам не пойму,
Верить чуткой душе или верить уму?
И со страхом я слышу, что вновь
В это сердце, больное от скорби и ран,
[В это мертвое сердце свой сладкий обман
Заронили мечты и любовь!..]
Весна 1883
«Прежде белые ночи весны я любил…»*
Прежде белые ночи весны я любил, –
Эти годы еще так недавни, –
А теперь я пугливо от них затворил,
Как от недруга, окна и ставни.
Грустно лампу зажег я и книгу открыл;
Пред глазами мелькают страницы,
Но их смысл уловить нет ни воли, ни сил:
Тени прошлого вновь восстают из могил,
Прошлых грез вновь летят вереницы…
Ах, весна, не томи ты меня, отойди!..
Прежде, в дни моей юной свободы,
На призыв твой в ответ находил я в груди
Звучный гимн в честь ожившей природы, –
Но тогда моим песням я сам был судьей,
И лились они вольно и страстно,
И я верил, я верил всей чуткой душой,
Что прекрасное – вечно прекрасно!..
«Даже, – думал я, – в годы борьбы и тревог,
В годы смут и народных волнений,
Красота – это мощь, это сила и бог,
Бог, достойный и жертв и молений!»
Но теперь уж не властен я в, песнях своих,
Я на рынок принес вдохновенье,
Я к запросам толпы приурочил мой стих,
Чтоб купить бы ее поклоненье.
И пусть к братьям во мне неподдельна любовь,
Но себе и за то уж я жалок,
Что я буду им петь только муки и кровь
И, боясь их насмешек, не в силах уж вновь
Петь им прелесть весенних фиалок!..
Весна 1883
«Раздалась и оборвалась…»*
Раздалась и оборвалась
Песня за рекою.
Чья-то тень в кустах промчалась
Низко над водою…
Ей навстречу тень другая.
Вот звучит лобзанье, –
И стыдливо ночь немая
Скрыла их свиданье.
Ночь немая вся объята
Негою и снами.
Отблеск знойного заката
Гаснет за лесами.
Неостывшим зноем дышит
Грудь земли безмолвной,
И речной тростник колышут,
Набегая, волны!
Весна 1883
«Давно в груди моей молчит негодованье…»*
Давно в груди моей молчит негодованье.
Как в юности, не рвусь безумно я на бой.
В заветный идеал поблекло упованье,
И, отдаленных гроз заслышав громыханье,
Я рад, когда они проходят стороной.
Их много грудь о грудь я встретил, не бледнея.
Я прежде не искал, – я гордо ждал побед.
Но ближе мой закат – и сердце холоднее,
И встречному теперь я бросить рад скорее
Не дерзкий зов на бой, а ласковый привет.
Я неба на земле искать устал… Сомненья
Затмили тучею мечты минувших дней.
Мне мира хочется, мне хочется забвенья.
Мой меч иззубрился, и голос примиренья
Уж говорит со мной в безмолвии ночей.
Весна 1883
«Неужели сейчас только бархатный луг…»*
Неужели сейчас только бархатный луг
Трепетал позолотой полдневных лучей?
Неуклюжая туча ползет, как паук,
И ползет – и плетет паутину теней!..
Ах, напрасно поверил я в день золотой,
Ты лгала мне, прозрачных небес бирюза:
Неподвижнее воздух, томительней зной,
И всё ближе гремит, надвигаясь, гроза!..
Встанут серые вихри в дорожной пыли,
Заволнуется зыбкое море хлебов,
Дрогнет сад, наклоняясь челом до земли,
Облетят лепестки недоцветших цветов…
Сколько будет незримых, неслышных смертей,
Сколько всходов помятых и сломанных роз!..
Долго солнце огнем благодатных лучей
Не осушит пролитых природою слез!..
А не будь миновавшие знойные дни
Так безоблачно тихи, светлы и ясны,
Не родили б и черную тучу они –
Эту черную думу на лике весны!..
Лето 1883