Как это часто бывает, сообразительность окружающих не соответствовала ожиданиям.
— Вдруг у него тоже рука болит? — задал показавшийся Илье необыкновенно глупым вопрос Макаров.
Укоризненно взглянув на лейтенанта, Илья вздохнул и покачал головой, давая понять, что не считает нужным комментировать столь несуразное предположение.
— А что, Илья, пацан прав, — к удивлению Лунина, Вадим поддержал Макарова, — в поселке, небось, один магазин хозтоваров.
— Два, — вставил реплику Колычев.
— Пусть два, — кивнул Зубарев, — все равно, если они эти манжетки брали в одном магазине, есть вероятность, что купили одинаковые?
— И руки у них одновременно заболели? — перешел в контрнаступление Лунин. — Вадик, напряги голову! У тебя много знакомых с такими манжетками ходит? Лично у меня таких нет.
— И у меня, — занял правильную позицию Кольт, тут же заслуживший одобрительный кивок следователя.
— У Кноля секретарша есть, — вновь вклинился в разговор Колычев, — Ольга Львовна, замечательная, скажу вам, женщина, такие курники делает, ни у кого так не получается. Моя у нее рецепт выпросила, все сделала по написанному, из духовки вынимает — запах, аж слюни текут. Попробовали — не то! Вкусно. Но не то!
— Григорич, — укоризненно вздохнул Зубарев.
— Так к чему это я, — спохватился участковый, — она ж целыми днями сидит, на компьютере чего-то печатает, а от этого дела тоже запястья побаливать начинают. Нерв, что ли, какой-то там защемляется. Так вот она на обе руки ниточки подвязывает, шерстяные. И вот с этими ниточками все время ходит. Говорит, помогают.
— Но ведь не манжеты? — хмуро уточнил Лунин.
— Не манжеты, — был вынужден признать участковый.
— Значит, совпадением это считать мы не можем, — заключил Илья, сворачивая начавшую утомлять его дискуссию. — У вас же помещение для задержанных имеется?
— А то как же, — с гордостью в голосе подтвердил участковый, — аж две камеры. А то ведь всякое может случиться, а от райцентра далеко, пока дождешься, где-то ж хулиганов держать надо.
— Вот и замечательно, — удовлетворенно кивнул Илья, — сейчас молодого человека в одну из камер определим, а потом с ним как следует пообщаемся. Думаю, в соответствующей обстановке он быстрее разговорится.
— А может, все же сперва расспросим мальчонку, откуда у него браслет взялся? — неуверенно предложил Колычев, но, увидев нахмуренное лицо Лунина, тут же смущенно пробормотал: — Хотя, наверно, по-вашему лучше. Сперва хватать, потом разбираться.
— Илья Олегович, — от волнения голос Макарова немного подрагивал, — а можно мы?
— Что — мы? — не понял вопроса Лунин.
— Мы с Юркой, — от смущения лицо Макарова мгновенно затянуло всеми оттенками красного, — со старшим лейтенантом Кольтом проведем задержание.
— А что, пони — тоже кони, — выразил одобрение Зубарев. — Пусть молодежь себя проявит, им хоть потом у себя в отделе будет что рассказать.
Немного поколебавшись, Илья достал из кожаной папки лист бумаги.
— Держите. Постановление о задержании.
— Только не усердствуем сильно, как-никак несовершеннолетний, — напомнил Вадим уже устремившимся вперед оперативникам и с усмешкой обернулся к Лунину: — Пойдем, молодежь подстрахуем, а то еще накосячат чего-нибудь.
Высказанные в шутку опасения Зубарева начали сбываться раньше, чем Кольт и Макаров успели подняться на крыльцо дома Борискиных. Дверь коттеджа распахнулась, выпуская наружу высокого мужчину в камуфляжной форменной куртке, и по ступеням медленно начал спускаться сам хозяин дома.
— Борискин Михаил Анатольевич? — Выступив вперед, Макаров преградил мужчине дорогу.
— Он самый. — Борискин недоуменно оглядел стоящих у калитки оперативников. — Чем обязан, молодые люди?
Две руки одновременно исчезли за отворотами курток. Борискин успел испуганно вздрогнуть, и тут же обе руки столь же синхронно вынырнули наружу. В каждой из них мелькнуло распахивающееся на лету удостоверение.
— Старший лейтенант Кноль.
— Старший лейтенант Макаров.
Представившись, оперативники коротко переглянулись. В результате этого стремительного и молчаливого совещания было решено, что дальнейший разговор будет вести Макаров.
— Ваш сын, Дмитрий, сейчас дома? — Николай задал вопрос, отчеканивая каждое слово.
— Мой сын, Дмитрий, сейчас дома, — напрягся Борискин. — Вам он зачем?
— Он будет задержан в рамках уголовного дела по факту исчезновения Алины Кноль. — Голос лейтенанта звенел, как только что поднятый на деревенскую церковь набатный колокол.
— Дима? Задержан? — Казалось, Борискин не столько напуган, сколько изумлен происходящим. — Вы что, идиоты?
— Мы из полиции. — Кольт пришел на помощь растерявшемуся от подобной наглости товарищу.
— Это непринципиально, — отверг возражения Михаил Анатольевич.
— Я попросил бы, — пришел наконец в себя Макаров, — мы все же при исполнении.
— Ну, простите. — Борискин шагнул вперед и теперь стоял всего в метре от оперативников. — Признаю свою ошибку. Просто идиоты и идиоты из полиции — это принципиально разные идиоты.
Возмущенно засопев, Кноль по-бычьи наклонил голову вперед и двинулся на обидчика, но был тут же остановлен вовремя подоспевшим Зубаревым, стальной хваткой вцепившимся лейтенанту в плечо.
— Граждане, давайте правовую полянку покидать не будем! — рявкнул Вадим, раздвигая в стороны молодых оперативников. — Михаил Анатольевич, у нас имеется постановление следователя, — он выхватил бумагу из рук Макарова и сунул ее под нос Борискину, — вашего сына сейчас доставят в опорный пункт, где с ним пообщается следователь. Дальнейшее, как говорится, будет зависеть от результатов общения. А вам я напоминаю, что препятствовать сотрудникам полиции при исполнении весьма чревато. Должны знать, все же сами в системе служите.
Несколько мгновений заместитель Кноля стоял неподвижно, не отрывая взгляда от лица оперативника, затем вдруг послышался странный шипящий звук. Илья не сразу понял, что это был долгий, мучительный вздох отца, не способного защитить своего ребенка.
— Пойдемте. — Борискин первым начал подниматься по ступеням. Коснувшись рукой дверной ручки, он обернулся и жалобно взглянул на Зубарева: — Я надеюсь, обойдется без этих ваших… методов, — кадык на шее Михаила Анатольевича судорожно дернулся, — ведь это ребенок.
— Не беспокойтесь, — отозвался подошедший к крыльцу Лунин, — с вашим сыном будут вести себя максимально корректно.
— Не беспокойтесь, — повторил Борискин, изумленно вздернув начавшие седеть брови. — Как тут не беспокоиться, когда такое творится?
Первым в дом вошел Михаил Анатольевич, вплотную за ним следовал Зубарев. Затем по ступеням крыльца легко взбежали и скрылись внутри коттеджа Кольт и Макаров. Илья взглянул на стоящего у калитки участкового.
— Вы пойдете?
— Нет, здесь подожду, — мотнул головой Колычев, — там и без меня тесно. Да и мало ли, вдруг кто сюда сунется, а время-то для гостей не шибко удачное. Так что постою, покараулю.
— Хорошо. — Кивнув, Илья поднялся по ступеням.
Еще не войдя в дом, он услышал громкий, встревоженный голос Борискина-старшего:
— Дима! Димочка! Спустись вниз, пожалуйста.
Войдя в тесную, заполненную людьми прихожую, Илья протиснулся к лестнице, по которой медленно, словно боясь упасть, спускался Дима Борискин. Михаил Анатольевич стоял, поставив одну ногу на нижнюю ступень и крепко ухватившись рукой за перила, словно пытаясь выстроить последний, пусть и безнадежно хлипкий рубеж обороны между своим сыном и людьми, которые почему-то пытаются его забрать.
Подросток в нерешительности остановился всего в двух ступенях от отца.
— Димочка, — начал было что-то говорить Борискин, но тут же остановился, ощутив прикосновение к своему плечу чьей-то руки. Обернувшись, он увидел стоящего рядом Лунина.
— Дима, я у тебя хотел спросить еще в школе, — не зная зачем, соврал Илья, — что у тебя с рукой?
— Вы же спрашивали, — Дима испуганно взглянул на следователя, — кошка оцарапала.
— Да, я помню, персидская, — кивнул Лунин, — но я говорю про другую руку.
— Другую?
— Другую, Дима, другую, — мягко отозвался Лунин, и тут же в его голосе зазвучали командные ноты, — на левой руке подтяни рукав.
— На левой? — Правая рука метнулась к левому запястью, закрывая его, а затем бессильно повисла вдоль туловища.
— На левой, — настойчиво подтвердил просьбу Лунин. — Ты же сам это можешь сделать? Или…
— Он сам, конечно, он сам все сделает, — поспешно вмешался Михаил Анатольевич. — Димочка, сделай, как тебе говорят. Чем быстрее все выяснится, тем быстрее тебя оставят в покое.
Помедлив еще несколько показавшихся Лунину неимоверно долгими мгновений, Дима потянул вверх левый рукав толстовки. Илья, боясь ошибиться, задержал дыхание и облегченно выдохнул, увидев на запястье подростка яркую разноцветную полоску ткани.
— Если не ошибаюсь, — как ни старался Лунин, он не смог сдержать торжествующую улыбку, — эта манжетка принадлежит Алине Кноль. Или, правильнее будет сказать, ранее принадлежала?
Выходили из дома Борискиных в обратном порядке. Первым на крыльце появился Лунин. Улыбнувшись в ответ бьющему прямо в глаза низкому ноябрьскому солнцу, он сбежал по ступенькам вниз и подмигнул стоящему у калитки участковому.
— Вот и все, — похвастался Илья, даже не пытаясь согнать с лица счастливую улыбку, — вот и все, — повторил он, услышав шаги у себя за спиной.
Дима Борискин, бледный, растерянный, медленно спускался с крыльца, зажатый с двух сторон молодыми оперативниками. Наручники после короткого обмена взглядами между Ильей и Зубаревым было решено пока не надевать, и все же достаточно было даже одного короткого взгляда, чтобы понять — этот человек несвободен. Замыкал процессию Вадим. Выйдя на крыльцо, он обернулся и что-то произнес, обращаясь к Борискину-старшему. Слов Илья расслышать не мог, но решил, что, скорее всего, Зубарев посоветовал Михаилу Анатольевичу остаться дома, и облегченно улыбнулся, когда увидел, что Борискин последовал полученному совету. Хорошее было бы зрелище — четверо мужиков, конвоирующие по поселку одного подростка, и бегущий следом, размазывающий по лицу слезы несчастный отец!