— Если бы только время, — вздохнул, вставая с дивана, Лунин. — Что-то мне слабо верится в успех нашей авантюры.
— Так ты еще оптимист, — ухмыльнулся Зубарев, — я-то вообще в нее не верю. Но попробовать надо. Другого варианта у нас все равно нет. Хотя, знаешь, приедут эксперты, прошерстят его машину как следует, что-нибудь да нароют.
— Не факт, — Илья с сомнением покачал головой, — он ведь мужик толковый. Если дно заранее пленкой выстелил, то может ничего и не найтись.
Как только Лунин подошел к двери, Рокси залилась пронзительным лаем, не согласная с тем, что ее в очередной раз оставляют в одиночестве.
— И куда ты собралась? — попытался было договориться Лунин, но получил в ответ новую порцию еще более громкого лая. — Ладно, поедем. Только, если придется весь день в машине сидеть, потом не обижайся.
Хлопнула, закрываясь, дверь коттеджа, захрустел под ногами снег. Знакомый писк сигнализации, вновь хлопок закрывающейся двери, на этот раз автомобильной, почти одновременно с ним второй. На секунду взревел, а затем, тут же успокоившись, равномерно зарокотал двигатель «хайлендера». Илье вдруг показалось, что он не просто слышит один за другим набор привычных звуков, он чувствовал, как все эти звуки буквально пронзают его насквозь, проникают прямо в голову, мечутся там внутри, эхом отскакивая от стенок черепной коробки, а затем, вновь вырвавшись наружу, уносятся куда-то прочь, оставляя после себя лишь ощущение неумолимо приближающейся катастрофы.
— Смотри, он уже куда-то намылился, машину греет. — Вадим ткнул рукой в лобовое стекло.
Илья кивнул, хотя он уже до этого увидел стоящий у крыльца «УАЗ-Хантер», из выхлопной трубы которого вырывались рваные клубы дыма. Однако в салоне автомобиля никого не было видно.
Вновь хлопнули одна за другой автомобильные двери, заскрипел под ногами снег. Всего несколько шагов до крыльца, всего три невысокие ступени. Оказавшаяся незапертой входная дверь распахнулась, как только Зубарев надавил на дверную ручку.
— Заходим? — еле слышно прошептал, обернувшись, оперативник и, прежде чем Илья успел ответить, шагнул в дверной проем, на ходу извлекая из кобуры табельный «макаров».
Первое, что услышал, входя в дом, Лунин, был шум спускаемой в унитазе воды. Затем, уже гораздо тише, вода потекла в раковину, и, наконец, щелкнула, поворачиваясь, дверная ручка.
— А что вы тут делаете? — На лице хозяина дома появилась уже знакомая Лунину гримаса брезгливого удивления.
— В очередь стоим. В сортир. Неужто непонятно? — буркнул в ответ Зубарев, и, прежде чем Борискин успел произнести еще хотя бы слово, на его запястьях защелкнулись наручники.
В это же мгновение на лестнице послышались шаги бегущего вниз человека.
— Что вы делаете? Папа…
Борискин-младший бросился было к отцу, но был ловко перехвачен тут же накинувшим на него вторую пару наручников оперативником.
— Что, пацан, вольная жизнь недолго длилась?
Зубарев подтолкнул подростка в сторону гостиной.
Следующего отнюдь не дружеского тычка в спину удостоился Михаил Анатольевич.
— Располагайтесь, господа, — оперативник махнул рукой в сторону дивана, — беседа у нас с вами будет не шибко долгая, поскольку времени в обрез, но максимально для вас неприятная. Уж можете мне поверить.
— Кто бы сомневался, — опустив голову, проворчал Борискин-старший, и тут же был вознагражден звонким подзатыльником.
— Рот открывать будете только по моей команде! — рявкнул Зубарев. — Схема простая: я задаю вопрос, вы в темпе отвечаете. Первый вопрос — где Алина?
Автоматические ворота медленно поползли в сторону еще до того, как подъехавший «УАЗ-Патриот» успел развернуться и начал сдавать задним ходом. Как только автомобиль заехал во двор, стальная створка тут же поползла в обратном направлении. Несколько минут ничего не происходило. Затем вновь загудел электродвигатель. Показавшийся из ворот «патриот» свернул направо и, натужно набирая скорость, устремился прочь. Выехавший вслед за ним, как всегда, идеально вымытый и отполированный темно-синий «вольво» Кноля помчался в противоположном направлении.
«В штаб покатил», — сделал вполне обоснованный вывод наблюдатель и, выждав несколько секунд, рывком переключил рукоятку на первую передачу. Угнаться за шведским внедорожником на уже разменявшем второй десяток лет отечественном автомобиле было достаточно проблематично, однако еще более сложной задачей оказалось вести незаметное наблюдение на полупустынных улицах поселка и совсем пустых прилегающих к нему дорогах. Поэтому Колычев никуда не спешил, не видя в суете никакого смысла. В том направлении, в котором ушел «вольво», выезд из поселка всего один. Дорога тянется среди густой тайги около трех километров, затем разделяется. Если свернуть налево, то еще через пятьсот метров окажешься на стоянке перед штабом исправительной колонии, если продолжать ехать прямо по накатанной тяжелыми лесовозами колее, то в конце концов окажешься на дальних рубках — там, где несколько десятков заключенных валят лес, затем отпиливают макушку и ветки, после чего здоровенные бревна отправляются в колонию на переработку.
Вероятность того, что с самого утра Кноль отправится проверять работу выездных лесных бригад, была очень мала, а с учетом предстоящей полковнику встречи с доверенным лицом Дамира Ильхоева и вовсе становилась ничтожной.
Постепенно разогнав доживающую свой век «Ниву», Колычев смог наконец переключиться на четвертую передачу. Доехав до развилки, он сбавил скорость и, энергично поворачивая тугой руль обеими руками, вписал машину в крутой поворот. Оказавшись на стоянке, «Нива» описала широкий полукруг и замерла, уткнувшись колесами в высокий бордюр. Выбравшись из машины, Петр Григорьевич с силой захлопнул водительскую дверь и неторопливо двинулся в сторону штаба, ссутулившись и втянув голову в плечи, отчего стал казаться еще ниже ростом, чем он был на самом деле. Сам штаб участкового не интересовал. Обойдя здание по узкой тщательно расчищенной от снега дорожке, он что-то недовольно пробурчал себе под нос и, оглядевшись по сторонам, решительно направился наперерез только что вышедшим из здания офицерам из отдела безопасности.
— Здравия желаю, господа хорошие, — шутливо козырнул он.
— О, Григорич! — Мужчины поочередно обменялись рукопожатиями. — А тебя сюда каким ветром надуло?
— Да вот хотел к начальству вашему заскочить, — смущенно признался Колычев, — а вот гляжу — нет машины, хотя с поселка вроде выезжал, мимо меня пролетел.
— Так ты зря сюда прикатил, — посочувствовал один из офицеров, — Викторовича еще часа два не будет. Он недавно дежурному звонил, предупредил, что на дальние рубки уедет. Вот и прикинь, туда минут сорок, если не больше, обратно столько же, ну и там полчаса, не меньше.
— Это если он никому разгон не устроит, — добавил второй. — А ты чего от Кноля хотел, Григорич? На работу к нам, что ли, решил устроиться?
Оба безопасника дружно захохотали. Криво улыбнувшись, Колычев развел руками:
— Куда уж мне, старому, скакать с места на место. Хотел насчет машины переговорить. Барахлит что-то последнее время. Может, даст команду, чтобы ее в промку на денек загнали. Там ведь есть кому подшаманить.
— Так это ты, пожалуй, и с Нефедовым решить можешь, зайди к нему, он сейчас на месте, — посоветовал один из весельчаков, — Викторович возражать не будет, он же к тебе нормально относится.
— Ну так то-то и оно, что нормально, — обдумав предложение, отклонил его участковый, — чего уж в обход обращаться. Нефедов Нефедовым, а хозяин в зоне один, так ведь?
— Это точно, — дружно согласились безопасники.
Две минуты спустя, недовольно рыча двигателем, «Нива» Колычева выехала со стоянки. Добравшись до развилки, она вновь с трудом вписалась в поворот и тут же, выбросив из выхлопной трубы густую струю черного дыма, начала набирать скорость.
Завершив разговор, Ринат в очередной раз бросил взгляд на циферблат наручных часов. С момента звонка Инги прошло уже почти четыре часа, и с тех пор ничего. Тишина. Он сам несколько раз пробовал перезванивать, но безуспешно — ее телефон был отключен. Никогда не любивший заниматься напрасными домыслами Ринат и сейчас старался не думать о том, по какой причине любимая женщина не может выйти на связь.
Любимая… Он никогда не произносил этого слова вслух, никогда не говорил Инге, что любит ее. Малыш. Да, вот так вот. Пусть не очень оригинально, зато удобно, да и Инга не возражала. Малыш. Слово, которое могло произноситься с множеством самых разных интонаций в зависимости от того смысла, который в тот или иной момент времени в него вкладывался. Это могло быть восторженное «Мааалыш!» — когда она удивляла его какой-нибудь неожиданной забавной шалостью; могло быть снисходительным, на выдохе «Малыыыш!» — после того как она, наивно хлопая ресницами, произносила что-то, казавшееся ему очередной забавной глупостью; или же ласковое, протяжное «Маааалыыыш…» — за мгновение до того, как она заставляла его замолчать, впиваясь в губы страстным поцелуем, избавляющим от необходимости говорить все то, что говорить, на его взгляд, было вовсе не обязательно.
Малыш. А как еще ее можно было называть при росте метр пятьдесят восемь и весе сорок семь килограммов? Сейчас, конечно, в весе она набрала, ну так это само собой, какие могут быть варианты, когда внутри одного малыша барахтается и иногда стучит ножками другой малыш, чуть поменьше?
Что там сказал полковник? «УАЗ-Патриот»? Похоже, как раз он. Сбросив скорость, Ринат вгляделся в стоящий на обочине автомобиль. Интересно, почему на этот раз полковник не на своем внедорожнике, а на этой колымаге? Неужто пытается продемонстрировать, что он должностное лицо? Только должностные лица на трассе встречи не назначают, они проводят их в своих служебных кабинетах. Ну а если назначают, то, значит, эти лица не такие уж и должностные, они, скорее, заинтересованные.
Поравнявшись с автомобилем, украшенным эмблемой областной службы исполнения наказаний, Ринат выжал тормоз и опустил боковое стекло.