«Жаль только, что его внешний облик не соответствует внутреннему», – удрученно подумала Молли.
– Вовсе и не глупо, – строго произнесла она и покосилась на Сэма, в то время как Сьюзан, убрав в холодильник масло и молоко, с возгласом: «Вам не хватает музыки!» выбежала из кухни.
– Ты делаешь успехи, – вновь похвалил Эшли Уилл. – Нужно побольше практики.
– Она может практиковаться хоть до рассвета, только толку все равно не будет, – заметил Майк на обратном пути в гостиную. – Смирись, Эш, танцевать ты не можешь.
– Майк! – пристыдила его Молли, но он уже вышел из кухни.
– Может, мне лучше сказать Тревору, что я не смогу пойти? – Эшли остановилась, убрала руки с плеч Уилла и жалобно посмотрела на Молли.
Молли окинула, ее недовольным взглядом.
– Не дури, Эш. Конечно же, ты пойдешь. И будешь очень красивой и станешь танцевать не хуже других, и вообще все пройдет чудесно.
– Правда? – Слабая улыбка появилась на губах Эшли.
– Правда! – эхом отозвалась Молли.
– Как было бы здорово, если бы меня тоже кто-нибудь поучил танцевать, – с завистью произнесла Сьюзан, возвращаясь с маленькой музыкальной шкатулкой, которую достала из комода в спальне Молли. – Кто вас научил, Уилл?
Он пожал плечами.
– Сам научился.
– А тебя, Молли, кто учил? – Сьюзан уже вставляла ключ в замок шкатулки.
– Наверное, тоже сама. Все, что требуется, – это слушать музыку и следовать за партнером. – Молли ополоснула оставшиеся тарелки и принялась за приборы.
Сьюзан открыла крышку музыкальной шкатулки. Чистая бодрящая мелодия «Эдельвейс» поплыла по кухне.
«…маленький и яркий, чистый и нарядный, каждое утро ты встречаешь меня…»
– Попробуйте под музыку, – предложила Сьюзан.
Уилл протянул руки к Эшли, и она, со вздохом закатив глаза, встала в исходную позицию.
«…маленький и яркий, чистый и нарядный, ты, как и прежде, радуешь меня…»
Уилл и Эшли неуклюже заскользили по полу, а у Молли, так любившей эту мелодию, слезы подступили к глазам.
«Снежный цветочек, цвети и расти…» Музыкальную шкатулку ей подарила мать. Каждый раз, когда она слышала эти жалобные нотки, в памяти оживали воспоминания о коротких радостях и долгах печалях и еще о многом другом, о чем ей хотелось бы поскорее забыть. Вот почему она очень редко открывала шкатулку.
«…цвети и расти вечно. Эдельвейс, эдельвейс…» Ее удивило то, что Сьюзан знала, где хранится шкатулка.
– Может, ты мне покажешь, Молли? – попросила Эшли.
Музыка остановилась. Молли в изумлении обернулась. Эшли и Уилл отступили друг от друга, и оба смотрели на нее.
– Если ты хотя бы минутку потанцуешь с Уиллом, может, я и пойму, как это делается. Мне кажется, я чего-то не улавливаю.
Молли встретилась взглядом с Эшли. В карих глазах сестры она прочитала мольбу.
– Пожалуйста, Молли, покажи ей, – заныла Сьюзан, державшая пальчик на крошечной кнопке, которая останавливала музыку. – Я хочу посмотреть, как ты это делаешь.
– Пожалуй, у тебя лучше получится, чем у Эш, – пробормотал Сэм.
– Эшли молодец, – сказал Уилл. – Но, может, ей будет полезно посмотреть танец со стороны. Молли?
Он уже стоял возле нее. Молли вспомнила о том, как он утром целовал ей руку и при этом оставался абсолютно невозмутимым, в то время как она испытала едва ли не шок. Если вопреки всем законам разума ее и влекло к нему, то со стороны Эшли не было и намека на взаимность.
– У меня руки мокрые, – запротестовала Молли. Сьюзан молча передала ей полотенце. Не найдя никакой другой подходящей причины для отказа – в конце концов, Уилл выступал в роли ее нового воздыхателя, да к тому же речь шла всего лишь об одном танце, – она вытерла руки и ступила в его объятия. Ее ладонь ощущала твердое мужское плечо под тонкой мягкой рубашкой из хлопка. Его пальцы, переплетенные с ее пальцами, были теплыми и сильными. Рука Уилла сжимала талию Молли.
Ей инстинктивно захотелось опустить глаза, ни в коем случае не смотреть на него. Но что подумают о ней и Уилл, и наблюдающие дети?
Сьюзан отпустила кнопку, и музыка вырвалась из плена шкатулки.
«…ты, как и прежде, радуешь меня…» Молли старалась не вслушиваться в слова. Она была настолько поглощена заботой о том, как бы не выдать своей слабости, что танцевала чисто машинально. Молли просто следовала за Уиллом, и ее босые ноги легко скользили по полу. Как ни странно, ей очень удался вальс, который она танцевала, наверное, в третий раз за всю жизнь.
«… снежный цветочек…»
Молли заметила пробивавшуюся в его золотистых волосах седину, мысленно отметила, что морщинки у его рта были глубже, чем те, что лучиками расходились в уголках глаз. На тонких, но хорошо очерченных губах Уилла блуждала еле заметная улыбка. «…цвети и расти вечно…»
Его глаза были ярче, чем голубой свитер Эшли. «Эдельвейс…»
Ее макушка достигала уровня его носа. «…эдельвейс…»
Его шея казалась бронзовой литой колонной, а волосы на груди, хотя тоже золотистые, имели более темный оттенок по сравнению с шевелюрой. Молли поймала себя на том, что ее заинтересовало, насколько волосатая у него грудь. Наверное, не слишком волосатая, решила она. Как у всех блондинов.
«…благослови мой дом родной…»
Его тело излучало тепло, а может, вовсе и не тело служило источником этого тепла. Как бы то ни было, Молли чувствовала, что растворяется в блаженных волнах. Ей было очень хорошо.
Музыка смолкла. Уилл театрально покружил ее и отпустил.
Сьюзан, Сэм и Эшли зааплодировали.
– Вы хорошо танцуете, – улыбнулся Уилл.
– Спасибо, – ответила она, с удовольствием отметив про себя, что голос ее прозвучал более или менее спокойно. – Вы тоже.
– Эй, в шкатулке еще есть мелодии.
– Эшли? Твоя очередь.
Молли отошла к прилавку, чувствуя, что начинает приходить в себя. Эшли и Уилл продолжили танец, но Молли уже не испытывала ревности. Если бы Эшли прониклась хотя бы половиной тех чувств, что нахлынули на Молли в объятиях Уилла, она бы не смогла скрыть их. Нежная кожа уж непременно выдала бы ее. Глядя на танцующих, было совершенно ясно, что партнеры не испытывают интереса друг к другу. Это был танец друзей и не более того.
Молли вдруг задалась вопросом, как выглядела она, танцуя с Уиллом. Вряд ли их танец можно было назвать дружеским.
Хотя ее братья и сестры наверняка не задумывались над этим. Тем более что Уилл считался ее новым ухажером.
Сьюзан вскрикнула. Громкий и пронзительный, словно сирена, крик нарушит уютное спокойствие, царившее на кухне. Музыкальная шкатулка выпала из рук Сьюзан и с треском шлепнулась на пол. Музыка оборвалась.
Побледневшая Сьюзан широко раскрытыми глазами уставилась в кухонное оконце. Самодельные шторы, которые все равно не сходились в центре, не были задернуты. За окном царила кромешная тьма.
– Что такое? Что случилось? – раздались возгласы всех, кто был на кухне.
Трясущимся пальцем Сьюзан указывала в темноту.
– Кто-то заглядывал в окно!
– Сьюзан! Ты уверена? – прозвучал все тот же хор голосов.
– Да! Да!
– Оставайтесь здесь! – скомандовал Уилл и выбежал из дома. Майк, появившийся на кухне через секунду после крика Сьюзан, схватил ружье, стоявшее в углу за холодильником, и поспешил следом за Уиллом. Дверь шумно захлопнулась за ним.
На улице залаял Порк Чоп. Молли подняла с пола музыкальную шкатулку. Ее пальцы нащупали щербинку на гладкой овальной поверхности, и она надеялась, что это единственный ущерб, нанесенный семейной реликвии. Впрочем, шкатулкой она решила заняться позже; сейчас нужно было позаботиться о сестре.
Майк очень скоро вернулся. Молли, успокаивавшая дрожащую Сьюзан, вопросительно взглянула на него.
– Говнюк, – процедил Майк сквозь зубы и яростно пнул ногой плинтус.
Молли вскинула брови. Они с Эшли обменялись удивленными взглядами. Не успели они вымолвить и слова, как вошел Уилл.
– Никого, – произнес он, закрывая дверь.
Молли теперь поняла, какова подоплека столь резкого выпада Майка: в руках Уилла было ружье, которое он, по всей видимости, отобрал у Майка.
– Там кто-то был. Он… они… заглядывали в окно, – настаивала Сьюзан. – Я их видела!
– Значит, это было привидение. Порк Чоп ел свой ужин, когда мы вышли на улицу. Он не видел никого – хотя он и не мог видеть, если это было привидение, – поддразнил ее Майк.
– Но он же лает, – заметила Эшли.
– Кошка, – коротко бросил Уилл. – Он загнал ее на забор и не может достать.
– О! – Всем было известно, какие чувства пробуждали в Порк Чопе кошки.
Уилл пересек кухню и поставил ружье к дальней стенке.
– Вам не следует держать эту штуку в доме, тем более там, где ее могут достать дети, – сказал он Молли.
– Оно не заряжено. Я же сказал вам. – В голосе Майка прозвучали гневные нотки.
Уилл смерил его взглядом.
– И все равно это опасно. А что, если бы на улице оказался полицейский? Он мог выстрелить в тебя, решив, что ты вооружен и опасен.
– Но там же не было никакого полицейского. Там вообще никого не было. Мало ли что померещится маленькой девчонке! – насмешливо произнес Майк.
– Майк! – пристыдила его Молли, бросив взгляд на Сьюзан.
– Мне не померещилось! Там кто-то был, честное слово! – крикнула Сьюзан.
– Может, ты увидела Либби Коулмен? – продолжал злорадствовать Майк. – Может, она услышала музыку, и ей захотелось потанцевать.
Сьюзан онемела от испуга.
– Майк! – Молли сурово посмотрела на брата, а Сьюзан стала белой как полотно.
– Кто такая Либби Коулмен? – спросил Уилл, осматривая кухонное окно, проверяя, хорошо ли оно закрыто.
Потом он вгляделся в кромешную тьму, царившую снаружи, словно надеялся увидеть что-то. «Но даже агенты не обладают рентгеновским видением», – мысленно отметила Молли.
– Либби Коулмен – наше местное привидение, – объяснила Молли, стараясь придать голосу легкости и беспечности. – Впрочем, никто не может утверждать с уверенностью, что она мертва.