Полный курс НЛП — страница 12 из 15

Системное НЛП

Глава 13Системное НЛП. Системное мышление о кинематографии нашего сознания

Что можно узнать из этой главы:

● Системное мышление и оценка в метасостояниях

● Вхождение в метасостояния как системное мышление

● Принципы системного мышления

● Предпосылки матрицы сознания

● Работа с фреймами в метасостояниях с целью создания самоорганизующейся системы

● Эффекты метасостояний

Существует огромная разница между разрозненной массой знаний, касающихся особенностей НЛП, и знанием о том, как они соотносятся друг с другом в виде системы. Одно дело – знать множество фактов о тонких различиях, связанных с репрезентативными системами, метапрограммами, иерархиями ценностей и паттернами внесения изменений, и совсем другое – знать, как эти сферы знания связаны друг с другом системно.

Знание множества фактов о множестве компонентов НЛП еще не обязательно означает достижение мастерства. Оно лишь создает путаницу из многочисленных деталей. И хотя такое знание обеспечивает более развернутое и подробное знание в некоторой отдельной области, это не приводит к более глубокому и систематическому пониманию модели в целом.

Мастерство приходит, когда мы с помощью метасвязей соединяем сложную картину деталей в единую систему. Здесь-то и вступает в силу модель Метасостояний. Она вступает в силу не только в качестве третьей метасферы, но и как модель системного мышления, объединяющего различные сферы НЛП.

В отличие от других метасфер модель Метасостояний системна по самой своей природе. Это означает, что благодаря знанию этой модели и работе с ней мы переходим к совершенно иной форме мышления – к системному мышлению. Вот почему процессы метамышления и чувствования в модели Метасостояний неизбежно способствуют выработке системного мышления, предметом которого являются наши нейро-лингвистические и нейро-семантические состояния.

В качестве модели метасостояния дают нам возможность взглянуть на то, как мы создаем матрицу «реалий» наших фреймов и встроенных фреймов. Это позволяет нам мыслить более системно, увидеть полную цепь интерактивных компонентов и механизмы работы рефлексивности. Это ведет нас к размышлению о нашей нейро-семантике как о системе и рассмотрению той роли, которую играет повторение во «времени» в пределах нашей системы сознания-тела. В свою очередь, это позволяет нам распознавать системные отношения и взаимодействия в нашей системе сознания-тела-эмоций и работать с ними. Это дает нам возможность более эффективно работать с системным качеством «промежуточности» (betweenness). Это также позволяет нам распознавать такие системные свойства, как эмерджентность, гештальты и парадоксы. О'Коннор и Макдермонт (O'Connor & McDermont, 1997) написали прекрасную работу на тему системного мышления с помощью НЛП.

Системное мышление и оценка в метасостояниях

Именно благодаря саморефлексивному сознанию мы можем переходить на метауровень – уровень наших мыслей, чувств, переживаний и состояний. Этот механизм позволяет нам наслаивать мысли, чувства и ощущения одно на другое. Он также наделяет нас осознанием или сознанием, обладающим огромной сложностью, и позволяет постоянно встраивать наши состояния в различные метауровневые фреймы референции, благодаря чему мы можем создать целый спектр метафеноменов (например, ценностей, убеждений, трактовок и решений). Все это – «логические уровни» сознания и такие эмерджентные человеческие состояния, как само сознание и духовность.

Вот почему мы переключаемся с представления о «логических уровнях» или метауровнях как об иерархической системе на системное мышление в категориях «холоархии». Более подробно мы рассмотрим тему холоархии в главе 14. Префикс «холо» означает, что части содержат целое, а целое содержит части. Это порождает совершенно иного рода систему для нашей нейро-семантической системы. Способность мыслить таким образом означает видеть, мыслить и чувствовать вещи как динамические, текучие, движущиеся, как процессы.

Отсюда берут начало многие системные ценности. Прежде всего это порождает у нас уникальное ощущение самоосознающего сознания, или сознания, осознающего само себя как сознание. Учитывая это свойство, модель Метасостояний позволяет нам более полно понять себя. Это повышает наш EQ — коэффициент эмоционального интеллекта. Поскольку мы обладаем сознанием, способным переходить на метауровень и размышлять о самом себе, мы можем рефлексировать наши рефлексии. Такая саморефлексивность позволяет нам распознавать метапутаницу и эффективно работать с ней.

Системная природа сознания и наших нейро-лингвистических состояний подвергает проверке нашу способность эффективно управлять своими состояниями и развить свое индивидуальное мастерство, а также обеспечивает нам навыки, позволяющие достигать этих целей. Переходя на метауровень, мы получаем саморефлексивный контекст для анализа наших мысле-чувств и наших моделей мира. Это ставит нас в точку выбора относительно наших карт. Это наделяет нас способностью искусно обращаться с метафеноменами. На метауровнях мы переживаем такие феномены, как метапрограммы, убеждения, ценности, решения, время, нашу идентичность и предназначение. Каждый день мы «перепрыгиваем через логические уровни одним прыжком» в эти феномены. Теперь мы можем делать это с открытыми глазами, задавая себе новые фреймы. Теперь мы можем идентифицировать контексты и контексты контекстов, в которые встроен наш жизненный опыт, с целью понять смыслы, основания и причины, управляющие этим опытом.

Расширив и развив модель TOTE, модель Стратегий НЛП позволила нам линейно переносить на экран нашего сознания нейро-лингвистичекую реальность. Модель Метасостояний позволяет добавить к этому метауровневые особенности и выявлять высшие логические уровни, управляющие теми нашими переживаниями, которые включают встроенные и наслаиваемые друг на друга уровни сознания. Выявление метауровневых особенностей помогает нам исследовать и открывать принципы, управляющие нашей уникальной психо-логикой.

Из смеси состояний, наслаивающихся на другие состояния, возникают высшие нейро-семантические, или концептуальные, состояния. Эти высшие семантические состояния кодируют высшие уровни смыслов и определяют фреймы референции, с помощью которых мы ориентируемся в жизни. Их распознавание позволяет нам осуществлять рефрейминг способами, порождающими «магические» трансформации – творя магию слов (паттерны временных линий, см. главы 21 и 22). Овладение навыками этого уровня превращает нас в настоящих нейро-лингвистических магов. Теперь мы можем отслеживать, как наше сознание создает метафильмы. С точки зрения моделирования теперь мы можем выявлять метауровневые структуры, располагающиеся внутри и за сложными и многослойными переживаниями, и отслеживать переживания других людей в процессе коммуникации.

Мы поднимаемся вверх и задаем высшие фреймы, которые, в свою очередь, управляют опытом и контролируют его, а также позволяют нам модулировать сообщения высших уровней, организующих вещи. Это дает нам возможность взять под свой контроль наши собственные концептуальные категории, контексты и фреймы, управляющие смыслами нашего опыта. Это дает нам ответ на вопрос: «Какую организующую структуру я использую…?»

Это позволяет нам квалифицировать, темперировать и текстурировать состояния. Теперь мы можем квалифицировать, темперировать и текстурировать наши состояния теми свойствами (или качествами), которые хотим им придать, а также темперировать, балансировать и синергизировать наши состояния.

Это позволяет нам избегать логического уровня «категориальных ошибок». Мы обретаем навыки распознавания различий между описанием и оценкой, так что перестаем путать между собой различные уровни. Мы обретаем навыки распознавания и использования многопорядковых терминов, а также работы с холоархической реальностью.

Вхождение в метасостояния как системное мышление

Любая «система» состоит из множества взаимодействующих между собою частей, в которые мы подаем нечто на вход, а затем получаем результат на выходе. «Система» перерабатывает входной сигнал, чтобы преобразовать его в выходной. Как правило, на вход подаются информация или данные, а на выходе мы получаем реакцию на эти данные. Такая система имеет петли обратной и прямой связи. Эти петли могут быть открытыми или закрытыми, в зависимости от типа системы.

Если мы примем во внимание это базовое определение «системы», что же тогда означает «мыслить» системно? Как модель Метасостояний помогает нам научиться системно мыслить? Ответ состоит в том, что, поскольку саморефлексивное сознание, или рефлексивность, прежде всего описывает процесс вхождения в метасостояния, она также описывает нелинейное мышление. Именно поэтому изучение модели Метасостояний предполагает иной тип мышления. В отличие от линейного мышления это мышление нелинейно; это скорее мышление в категориях и/и, чем в категориях или/или.

Оно параллельно, а не последовательно. Это скорее процесс метадетализации, чем выбор между глобальным и конкретным. Это наслоение рефлексивности в рамках хаотического процесса, а не жестко установленная процедура.

Такое описание содержит много особенностей, и мы рассортируем их в оставшейся части главы по нескольким параметрам. Сначала мы представим вам совокупность базовых принципов, управляющих метауровнями; затем идентифицируем шестнадцать интерфейсов между наслаивающимися друг на друга состояниями, имеющими место в системе сознания-тела, а затем переведем эту информацию в категории системного мышления.

Принципы системного мышления

Аналогично пресуппозициям НЛП, постулирующим теоретические и эпистемологичские гипотезы НЛП, мы также имеем совокупность пресуппозиций, служащих нам в качестве базовых предпосылок или принципов, которыми мы руководствуемся, размышляя о логике метауровней. Следующие принципы не только кратко характеризуют различные типы мышления, используемые нами в модели Метасостояний, но и указывают на них.

1. Высшие «логические уровни» управляют, модулируют, организуют и контролируют низшие уровни

Грегори Бейтсон (Bateson, 1972) сформулировал этот фундаментальный принцип, касающийся «логических уровней». Позаимствовав этот принцип из теории логических типов Рассела и Уайтхеда, Бейтсон приложил его к сфере обучения, лечения шизофрении, искусству, коммуникации и мудрости. Метауровень всегда служит в качества фрейма референции, классифицирующего «своих членов». Тем самым он задает своим членам фреймы смыслов/значений, а потому является фильтром и интерпретативным ключом к возможным способам размышления о своих членах. Являясь высшим фреймом, он «информирует» о том, что означают эти члены и как мы должны на них реагировать. Именно таким образом высшие уровни или фреймы управляют низшими фреймами. Вследствие этого высшие, или мета-, фреймы, функционируют как «аттракторы» в самоорганизующейся системе.

С практической точки зрения это означает, что каждый раз, когда мы задаем фреймы референции высшего уровня, тем самым мы уполномочиваем этот фрейм доминировать над низшими уровнями и проникать в них. Как же конкретно он взаимодействует с низшими уровнями? Это зависит от ряда факторов. В следующем разделе мы представим вам детальный список различных эффектов. К их числу относятся случаи, когда высший уровень интенсифицирует низшие, разряжает, отрицает или умножает их, порождает транс и парадоксы.

2. Некто или нечто всегда задает фрейм референции

Если само наше «мышление» рефлексивно по своей природе и мы всегда находимся в метасостояний по отношению к нашему мысле-чувствованию, так что оно становится предметом наших новых мысле-чувств, значит мы, или некто другой, или нечто другое всегда задает фреймы. Это заставляет нас поднять ключевой вопрос, касающийся любого опыта и любой системы сознания-тела: «Кто задает фреймы? Что задает фреймы?»

Иногда наши фреймы задаются как бы в результате «осмоса».[43] Мы просто дышим ими и живем в них, как в культурных, лингвистических, семейных и профессиональных фреймах, которыми пропитана наша ментально-эмоциональная атмосфера. По поводу контекстов Маршал Маклюэн однажды в шутку заметил, что он не знает, кто впервые обратил внимание на «воду» как таковую, но он уверен, что это была не рыба. Рыбы живут в воде. Вот почему нам намного легче увидеть чужие фреймы, чем свои собственные. Мы настолько глубоко вжились в наши собственные фреймы и матрицы фреймов, что они функционируют как неосознаваемые или как находящиеся вне сознательной атмосферы, как балдахин сознания.

Не ожидайте, что метауровни и фреймы будут эксплицитными, явными или очевидными. Как правило, они таковыми не являются. Поскольку они существуют сверх нашего повседневного осознания, мы принимаем их как нечто само собой разумеющееся и просто предполагаем их наличие. Считайте, что ваши метасостояния функционируют как ваши неосознаваемые фреймы – ваш «способ бытия в мире», ваша установка.

Кто задал фреймы для вас? Какие культурные фреймы вы просто усвоили и приобрели в результате научения? Кем был картограф, предложивший вам проигрывать те ментальные фильмы, которые вы смотрите в кинотеатре вашего сознания? Задавание этих вопросов выявляет «утраченный перформатив» наших фреймов, благодаря чему мы можем более осознанно выбирать наши фреймы.

3. Тот, кто задает фреймы, управляет и опытом («командует парадом»)

Поскольку управляют высшие фреймы и поскольку некто задает их, тот, кто задает фреймы, управляет возникающим в результате опытом. Вероятно, этот принцип подводит нас к новому пониманию лидерства. Кто же еще является лидером, как не человек, определяющий фреймы смыслов, фреймы видения, интерпретативные фреймы? Лидер является лидером именно потому, что он предлагает людям новый взгляд на вещи. Лидеры оперируют преимущественно символами. Кто заведует производством и маркетингом нейро-семантических символов, тот и управляет нашими состояниями сознания-тела.

Все возникающие в результате мысли, представления, концепции, убеждения, эмоции, формы поведения, языковые формы, проблемы, решения и переживания проистекают из тех фреймов, которые были заданы. Эти фреймы управляют нашими индивидуальными нейро-лингвистическими системами и нашими культурными системами.

4. Целостный гештальт определяет части, и из частей возникает целое

Этот принцип описывает системную природу системы сознания-тела, говоря о гештальтовой природе наших нейро-лингвистических процессов. Наша «система» сознания-тела-эмоций возникает из всех этих взаимодействующих друг с другом частей. Она возникает из интерфейсных эффектов воздействия метауровней на низшие уровни и, таким образом, порождает целостный гештальт, или конфигурацию взаимодействующих частей. Это, в свою очередь, определяет характер всей нейро-лингвистической системы, которую мы называем «личностью».

Системное мышление с помощью метасостояний направляет наше внимание на размышление не просто об отдельных частях, а о том, что происходит динамически и интерактивно. Это сдвигает наше мышление в направлении целого. Мы испытываем метасостояния по поводу наших внутренних переживаний как голографические, а потому можем видеть избыточность во всей системе.

5. С помощью «аутфрейминга» мы задаем фрейм референции высшего уровня, который будет управлять целым

После этого описания становится очевидным, почему в выходе за рамки системы и фрейминге целого содержится метамагия. Мы называем ее «аутфреймингом». Даже на концептуальном уровне отступление от фрейма и рефлексивное мысле-чувствование новых и более ресурсных мыслей о нем позволяет нам стать мастером, господином наших фреймов, господином наших матриц, а не быть их слугой.

Мы можем одним махом задать совершенно новый фрейм всей системе, тем самым полностью изменив природу, способ функционирования и гештальт системы. Этот компонент системного мышления является неотъемлемой частью вхождения в метасостояния. Это означает, что мы не должны изменять каждое состояние, представление, убеждение или фрейм низших уровней. Мы можем оказать воздействие на систему в целом, поднимаясь в своем сознании, отступая в сторону от системы, и, потянув за один маленький фрейм, трансформировать всю систему.

Таким образом, процесс «аутфрейминга» иногда может творить метауровневую «магию», устанавливая новый самоорганизующийся аттрактор в вершине нейро-семантической системы. Если вы попытаетесь найти здесь «логику» в линейном смысле, вы будете разочарованы. Это психо-логика. Эта процедура имеет смысл лишь благодаря нелинейному механизму рефлексивности.

6. Номинализации и другие метауровневые категории меняются на каждом уровне

Что означает любая конкретная номинализация на каждом отдельном уровне абстракции? Это зависит от многих причин. Это зависит от уровня и от интерфейсных эффектов воздействия одной номинализации на другую.

Для описания этого феномена Кожибски ввел лингвистический признак многопорядковости. Это означает, что, поскольку мы абстрагируемся на различных уровнях, значение тех или иных элементов зависит от уровня, к которому они относятся. Кожибски описывал различные переживания в категориях уровней, поэтому он говорил об «абстракциях второго порядка», «абстракциях третьего порядка» и т. д. Он отмечал, что большинство важных терминов являются многопорядковыми и что они не означают ничего конкретного, пока мы не выясним, на каком уровне мы их используем.

В расширенной Метамодели (Hall, 1998, 2001) мы отмечали, что многопорядковые термины представляют собой номинализации, удовлетворяющие тесту на рефлексивность. Иными словами, они позволяют положительно ответить на вопрос: «Можете ли вы приложить данный термин к самому себе?» Если да, то термин является многопорядковым и лишен конкретного значения. Мы можем лишь догадываться о том, что мы или другой человек имели в виду под этим термином, указывая, на каком уровне мы его используем.

Рассмотрим, к примеру, такую номинализацию, как «любовь». На первичном уровне «любовь» к некоему объекту означает влечение и желание обладать кем-то или чем-то, находящимся «вне нас». Я люблю Брэнду. Я люблю кататься на лыжах. Но можем ли мы любить саму любовь? Да. Когда мы испытываем любовь к любви, наша любовь высшего уровня уже относится не к внешнему объекту, а к нашему состоянию любви. Мы любим наше переживание любви. Теперь «любовь» не означает, что мы проявляем интерес и стремимся приблизиться к тому, кого мы любим. «Любовь» означает теперь, что мы любим и желаем состояния любви. Мы называем этот новый гештальт «влюбленностью». Любовь к любви – это влюбленность. А это совершенно иное переживание, чем «любовь» на первичном уровне.

Можем ли мы любить свою любовь к любви? Можем ли мы любить влюбленность? Да. Мы можем любить свое переживание влюбленности (нашей любви к любви). Теперь, на этом третьем уровне, «любовь» опять означает нечто иное и приобретает некое новое качество или захватывает некую новую сферу. Теперь мы получаем «романтизм». А можно ли любить романтизм (любовь к любви к любви)? И так далее.

Однако такого рода многопорядковость – это только начало. Возьмите любую другую номинализацию, особенно используемую для описания эмоциональных состояний, и приложите один многопорядковый термин к другому: мы можем бояться нашей любви к любви, мы можем любить свой страх страха, нас может возмущать наша любовь к своему страху и т. д. Это часть иного образа мышления, заложенного в модель Метасостояний и представляющего собой нелинейный, системный образ мышления.

7. Рефлексивность наделяет сознание системными процессами и характеристиками

Рассмотрев эти примеры рефлексивности, теперь мы можем видеть, как этот механизм управляет уровнями абстракции и таким образом порождает всевозможные качества метауровневых переживаний. Рефлексивность просто означает, что наше сознание отражается само на себя или на свои продукты (мысли, эмоции, убеждения, ценности, решения, конкретные понятия). Благодаря этому оно запускает процессы прямой и обратной связи, тем самым создавая циклическую систему. Именно благодаря рефлексивности мы попадаем в петли, ходим кругами и входим в штопор по поводу различных представлений, мыслей и чувств. Рефлексивность сама по себе не хороша и не плоха, хотя именно посредством этого механизма мы создаем как самые прекрасные, так и самые демонические из возможных состояний.

8. Метауровневая дезориентация и конфликт порождают сущий ад

Как правило, каждый раз, когда мы привносим негативные мысле-чувства (состояния), обращенные против самих себя или любого аспекта нашей личности, мы выступаем против самих себя. Мы порождаем гештальт внутреннего конфликта. Мы атакуем себя с помощью негативных представлений, чувств или физиологических реакций. И когда наши само-отношения (отношения со своим «я») принимают нездоровый характер, мы начинаем впадать в порочный, усугубляющийся, самоподкрепляющий круг. Этот пример показывает нам, как мы можем использовать наше системное мышление не по назначению. Такое ментальное картирование порождает внутренние фильмы ужасов и обреченности.

Каждый раз, когда мы используем нашу рефлексивность нездоровым путем, мы обращаем наши энергии против самих себя и таким образом создаем саморазрушительные паттерны. К их числу относятся такие всем нам хорошо известные гештальты, как самоосуждение, презрение к себе, подавление себя и ненависть к себе. Такова структура патологии. Именно она позволяет нам порождать ментально-эмоциональный ад неврозов, психозов, расстройств личности и расстройств характера, разумеется, включая нас, таким образом, – это также порождает проблемы и во взаимоотношениях с окружающими. Это происходит потому, что, если в нас присутствует паттерн обращения негативных энергий против самих себя, в нас также присутствует тенденция делать то же самое по отношению к другим.

9. Разборка метапутаницы часто предполагает «парадокс»

Мотивы, побуждающие нас порождать многие из наших состояний дракона, часто являются самыми что ни на есть высокими и благородными. Мы хотим не произвести неприглядного впечатления и избежать болезненных переживаний, поэтому ненавидим, презираем, боимся или отвергаем свой гнев. Это имеет смысл. Или нам так только кажется.

Однако с точки зрения рефлексивности, презирая, ненавидя, боясь своего гнева или отвергая его, мы обращаем эти самые состояния против самих себя – против той базовой эмоции, в которой мы нуждаемся. Ведь дело вовсе не в том, что «гнев» сам по себе плох. Добро и зло проявляются в том, как мы выражаем свой гнев. Выражение нашего гнева может быть нездоровым, болезненным и безнравственным, посягающим на достоинство других людей, и оно может быть здоровым, – выражая гнев, мы не перестаем ценить и уважать окружающих. Сам по себе «гнев» просто означает, что мы регистрируем ощущение угрозы и покушения на наши ценности. И нам нужно это знание. Нам нужна эта информация. Это та самая обратная связь, в которой нуждается наша нейро-семантическая система.

Если мы отвергаем и табуируем наши базовые эмоции, даже негативные, мы порождаем метапутаницу, которая не будет и не может быть разрешена, пока мы не сделаем нечто, что кажется нам противоречащим нашей интуиции и парадоксальным А именно – мы должны принять наш гнев, впустить его и даже приветствовать.

Разве мы не предупреждали, что это противоречит нашей интуиции?

В некоторых видах психотерапии этот шаг описывается как «парадоксальный». Парадоксальное вмешательство предполагает, что мы просим человека, боящегося своего страха, намеренно войти в состояние гнева. Оно предполагает, что мы просим человека, стыдящегося или испытывающего вину и гнев по отношению к своему страху, намеренно продемонстрировать нам, как выглядят его страх и паника, когда он испытывает их в полной мере. Оно предполагает, что мы просим человека, стыдящегося и испытывающего гнев к своему заиканию, относиться к своему заиканию как к забавной игре и нарочно заикаться.

Это на первый взгляд противоречит интуиции. Такие предписания кажутся парадоксальными. Действительно, если взглянуть изнутри, человеку, потратившему столько времени и сил в попытках делать как раз обратное, в попытках избавиться от своих переживаний, теперь предлагается сознательно испытать гнев, страх, утрировать свои проблемы с речью, и это кажется противоречием.

Да, таковым оно и является для образа мышления, который порождает проблемы.

Однако в этом есть «психо-логика»; когда мы принимаем, приветствуем, понимаем, наблюдаем, обыгрываем, берем под свой контроль, ценим и подтверждаем свой опыт, мы обретаем власть над ним. Теперь мы обладаем опытом, а не он обладает нами. Исправление системной ошибки, которая воспринимается нами как метапутаница, достигается за счет того, что кажется (изнутри) очередной системной ошибкой.

Таким образом, само метауровневое разрешение проблемы, ведущее к здоровью, интеграции, равновесию и эффективности, предполагает противоречащую интуиции реакцию принятия, а не отвержения, поощрения, а не табуирования, обучения ценить, а не ненависти. Способ избавления себя от нежелательных мыслей, эмоций, форм поведения и привычек парадоксальным образом предполагает поощрение, принятие и высокую оценку этих самых мыслей, эмоций и форм поведения. Впустив их в сознание, мы можем научиться определять «информационную ценность» этих мыслей и эмоций на первичном уровне. Затем мы можем решить, стоит нам прислушиваться к этим мыслям или не стоит. Теперь мы можем подвергнуть их проверке на реалистичность, решить, чему мы можем научиться у них; решить, сказать нам «да» этим мыслям или «нет». Это случай, когда мы не считаемся со своим нейро-лингвистическим опытом как просто с опытом, говорящим о том, что приводит нас к подавлению, самоотвержению и к всевозможным патологиям.

10. Мы задаем фрейм, затрачивая массу нейро-лингвистической энергии и повторений

Как мы задаем фреймы? Как мы вводим себя в метасостояния, в которых сознательно «управляем своим метасознанием»? Как получается, что хотя мы «думаем» и проигрываем в сознании всевозможные великие идеи, они, похоже, никак не проявляют себя и не вносят в нашу жизнь никаких существенных изменений? Если высшие уровни управляют низшими и у нас встречаются поразительно ресурсные мысли высших уровней, почему они не самоорганизуют нашу систему?

Причина в том, что одно лишь «мышление» или поверхностное «чувствование» еще не задает фрейма. Этим объясняется одно из самых опасных для человека профессиональных заболеваний: мы можем «знать» намного больше, чем знаем на самом деле. Мы даже можем мучиться от такого объема «интеллектуального» знания, однако чувствовать свою беспомощность и ограниченность, когда пытаемся реализовать это знание в своем поведении и чувствах. Одного знания недостаточно. Надо задействовать ментально-эмоциональные состояния и сделать их достаточно интенсивными, достаточно убедительными и достаточно привычными, чтобы они стали «фреймом сознания». В искусстве якорения одно лишь прикосновение, интонация, изменение жестикуляции могут и не задавать якоря; то же самое касается и метаякорения с помощью метасостояний. Для того чтобы метасостояния были эффективными, нужно извлечь достаточное количество энергии, и тогда они прочно закрепятся в нашей системе сознания-тела. Вот почему мы усиливаем состояния. Наша цель – создать убедительные фильмы, обладающие кинематографическими характеристиками, активизирующими нашу систему, убедительные подтверждения, устанавливающие якоря и закрепляющие их, а также создавая ментально-эмоциональное пространство, в котором это может произойти. Для достижения этой цели мы используем такие паттерны, как Извинительное Помутнение Сознания, Мета-Отрицание, От Сознания – К Мышцам, Мета-Подтверждение, Интенциональная Позиция.

Можно думать, знать и чувствовать, но все же не задавать высшего фрейма или метасостояния. Можно «думать», не веря, не ценя и не решая. Никакие мысли и эмоциональные состояния не задают фреймов мгновенно и автоматически. И это хорошо. Нам бы это не понравилось. Мы должны знать, как нам использовать естественные процессы и механизмы работы нашего системного и рефлексивного мозга, чтобы привнести в него драматизм кинематографии, энергию интенсивных состояний, повторение, ведущее к привыканию, и заставить их работать на нас.

11. Изменение фреймов высших уровней изменяет нашу личность и судьбу

Как правило, мы не можем изменить то, что делаем, а потому наш образ действий продолжает оставаться тем же и становится настолько привычным и самовоспроизводящимся, что нам не удается изменить и то, кем мы являемся. Это дает нам еще одно объяснение того, почему мы иногда оказываемся не в состоянии задавать новые фреймы метасостояний. На нашем пути встают фреймы нашей прежней личности. Являясь таковыми, они блокируют процесс изменения, поскольку это нарушило бы наше самоопределение и изменило бы нашу природу. Для того чтобы изменения могли произойти, нужно выманить эти фреймы и подвергнуть их «аутфреймингу» с помощью новых метауровневых личностных фреймов.

Поддерживает ли высший фрейм нашего самоопределения те трансформации, которых мы пытаемся достичь? Даете ли вы себе разрешение стать таким, каким вы хотите стать? Или вы все еще используете старые тесные карты, которые держат вас в колее старых паттернов, говорящих: «Уж такой я человек!»? Если мы считаем свое поведение просто распечаткой наших операционных программ, то каковы эти операционные программы, порождающие подобные формы поведения? Как процесс, вхождение в метасостояния всегда воздействует на наше самоопределение и самоощущение. Нередко после того как мы изменим сначала этот фрейм, другие фреймы и переживания самоорганизуются в единую систему. Только представьте, какой стала бы ваша жизнь, если бы вы задали себе фрейм самоопределения, описывающий вас как человека, постоянно готового учиться, стремящегося стать более ресурсным, всегда позитивно использующего обратную связь, человека, которого нелегко обидеть.

12. Метауровни неизбежно интегрируются в первичное состояние

Наше рефлексивное осознание позволяет нам «отступить назад» в своем сознании и сделать наш опыт объектом наших мыслей и чувств. Все мы и так делаем это на концептуальном уровне, но если мы будем постоянно делать это, опыт метасостояний неизбежно вольется и проникнет в наше повседневное состояние. Метауровни недолго остаются «мета», если мы постоянно используем их. Наслаивание одних мыслей или чувств на другие мысли или чувства приводит к интеграции этих энергий. Повторение превращает их в привычку. Постоянное использование делает их все более и более устойчивыми, все более и более повседневными фреймами сознания, и таким образом привносит их обратно в первичное состояние, а значит, в нашу плоть, глаза и мышцы. Это объясняет, каким образом метасостояния становятся нашими метапрограммами и как характеристики наших фильмов («суб-модальности») в конце концов вливаются в общую картину.

Единственный способ оставить «метауровень» концептуальным «в сознании», чтобы он не проник в нервную систему, – это не использовать его или забывать использовать его. Heиспользование будет делать его все более и более труднодоступным. Или же мы можем задавать определенные фреймы: «Это замечательная идея, но она непрактична»; «Это прекрасный ресурс, но не для меня». Или мы можем бояться использовать фрейм высшего уровня, беспокоясь о том, к чему это нас приведет.

13. Порядок расположения метауровней определяет все различия в мире

Поскольку существует структура высших уровней нашего сознания, порядок и последовательность играют ключевую роль. Если мы располагаем страх над гневом, страх будет задавать метафрейм боязни гнева. Это помешает нам приобрести опыт обращения с гневом. Но если мы боимся своего страха перед эмоциями, такая последовательность может затмить собой страх гнева, так что мы становимся открытыми к обучению тому, как нам более эффективно справляться со своим гневом.

Серьезное отношение к своей «игривости», свойственное многим профессиональным спортсменам, заставляет их забывать о том, что спорт это в конце концов всего лишь игра. И напротив, игривое отношение к своей серьезности порождает совершенно иную динамику. Когда мы игриво серьезны, мы текстурируем нашу искренность и преданность более крупноуровневым ощущением радости, веселья и игры. И тогда игра снова становится тем, что она есть, – просто игрой. Мы предаемся ей всецело, но в то же время мы не утрачиваем общей перспективы, показывающей, что представляет собой наша игра и почему мы играем. В этих примерах последовательность метасостояний определяет все различия в мире, касающиеся качества и природы опыта.

14. Качество наших состояний текстурируется высшими уровнями

Учитывая тот факт, что высшие уровни наших состояний, мыслей и чувств просачиваются в низшие уровни, само качество всякого и любого нашего состояния определяется фреймами высших уровней.

Каково качество вашего гнева? Вашего страха? Вашей уверенности? Вашей сексуальности? Вашего профессионализма? Вашей преданности? Задавание этого вопроса позволяет нам исследовать системную природу того, как наши состояния высших уровней влияют на низшие. Если ваш гнев окрашен и текстурирован страхом, ужасом, тревогой или запретами, он не будет обладать особой гибкостью, особой осознанностью или не допустит возможности контролировать его. Насколько иная картина возникает, когда наш «гнев» текстурирован спокойствием, уважением к другим, гибкостью, позволяющей включать и выключать его, готовностью учиться на нем, признанием его как неврологического сигнала.

Предпосылки матрицы сознания

Изложенные четырнадцать принципов описывают большую часть базовых процессов, используемых в работе с метасостояниями как системой. Они помогают нам понять динамическую, текучую и нелинейную природу нашей рефлексивности как системы петель прямой и обратной связи.

Упражнение «Игра с матрицами вашего сознания»

1. Идентифицируйте один из ваших фреймов сознания.

Какой фрейм сознания, управляющий вашими состояниями и нейро-лингвистической системой, вы хотели бы исследовать для целей этого упражнения? Он может быть как позитивным, так и негативным. Назовите один такой фрейм.

2. Предпримите метаисследование этого фрейма.

Что это за фрейм? Как вы можете определить или описать его? Когда вы его используете? По отношению к чему? Что вызывает его? (Идентифицируйте триггеры и сигналы первичного уровня.)

Какова ценность этого фрейма? Как он служит вам? В чем он не может помочь вам? Какие проблемы он для вас создает? Что вы думаете или чувствуете по его поводу? (Повторите четыре-пять раз.)

3. Поиграйте с новым метафреймом.

Что бы вы предпочли в качестве вашего фрейма сознания? Опишите подробно. Когда бы вы использовали его? С кем? Каким образом? Почему? Чем это было бы для вас ценно? Благодаря чему?

4. Поиграйте с установкой нового фрейма.

Действительно ли вы хотели бы иметь его в качестве вашего фрейма сознания? Каковы пять причин, по которым это обогатило бы или улучшило бы вашу жизнь?

Позволили бы вы чему-нибудь отнять его у вас? Как бы вы поддерживали и устанавливали его? Опишите новый фильм, который бы вызывал этот фрейм.

Работа с фреймами в метасостояниях с целью создания самоорганизующейся системы

Говоря о системном размышлении над высшими уровнями сознания и над воздействием процессов вхождения в метасостояния с точки зрения нашей рефлексивности, мы упомянули, что, когда мы задаем высший фрейм, он организует и модулирует все остальные компоненты системы. В теории систем это свойство описывается как самоорганизация.

Что это означает? Это означает, что система организует себя в соответствии с целью исполнения своих программ. Это означает, что все, что система подает, пропуская через себя, в качестве прямой связи во внешний мир посредством мыслей, речи, чувств и поведения, будет выражено в категориях этого высшего фрейма. Это также означает, что все, что система получает в качестве обратной связи из внешнего мира, также будет выражено в категориях этого фрейма. Система видит и переживает мир в категориях этого фрейма. Фрейм становится системным аттрактором.

Роберт Дилтс описал природу самоорганизующихся процессов в серии работ, озаглавленных «Стратегии гениев». Ниже приводится краткое описание основной сути того, что мы понимаем под самоорганизующимся аттрактором:

«Теория самоорганизации является разделом теории систем, описывающим процесс формирования порядка в сложных динамических системах. Парадоксально, но эта дисциплина возникла в результате изучения хаоса. Ученые, изучающие хаос (отсутствие порядка), обратили внимание на то, что, когда достаточное количество сложным образом взаимодействующих между собой элементов сводятся вместе, вместо того чтобы порождать хаос, в результате их взаимодействия, казалось бы «спонтанно», формируется порядок.
Согласно теории самоорганизации, порядок в системе взаимосвязанных элементов возникает вокруг так называемых аттракторов, которые помогают создавать и удерживать устойчивые паттерны в рамках системы» (р. 255).

Итак, мы называем нечто аттрактором, если оно функционирует таким образом, что создает и удерживает устойчивые паттерны в рамках системы. В рамках ментально-эмоциональной системы человека именно эту функцию выполняют наши метасостояния в качестве высших фреймов сознания. Нейро-лингвистическая и нейро-семантическая система, включающая мышление, функционирует таким образом, что развивается в структурный каркас. Это происходит по мере того, как высшие фреймы возникают в результате активности системы в целом.

В отношении таких достаточно простых явлений, как перцептивное картирование, описания, взятые из гештальт-психологии, показывают нам, как аттрактор выполняет функцию фокальной точки некоего образа, вокруг которой организуются наши образы восприятия. Точка, линия, контур, цвет или еще что-то привлекает наше внимание и, таким образом, сводит воедино более крупную конфигурацию. В результате мы видим паттерн. На самом же деле мы этот паттерн конструируем.

Классическим примером является гештальт «старуха/красавица». Перед нами серия прямых и кривых линий. Используя различные аспекты изображения, мы начинаем видеть либо старую каргу, либо красивую молодую женщину.

Какие конкретные характеристики рисунка направляют ваше осознание? На чем вы должны сосредоточить внимание, чтобы гештальт переключился и вы увидели другой образ?

На уровне восприятия линия, точка, тень или фокус становятся привлекающим нас элементом, позволяющим сконструировать либо один образ, либо другой.

Рис. 13.1. Старуха/красавица

Переходя к переработке информации на высших уровнях, к репрезентативному и концептуальному картированию, само содержание представлений является тем, что заставляет нас видеть вещи определенным образом. Теперь представления, убеждения и концепции функционируют как аттракторы.

В качестве таковых они привлекают к себе подтверждающие представления, а также мысле-чувства, создающие для нас гештальт на этом уровне. Таким образом, представления придают энергию нашей нейро-семантической системе.

Как же работают концептуальные аттракторы, которые удерживают целостный паттерн? Здесь участвует несколько процессов. Они конфигурируют образы и репрезентации в рамках фрейма, так что те привлекают определенный тип видения, слышания, чувствования, использования языка или реагирования. Они структурируют передний и задний планы нашего восприятия, так что мы видим вещи в категориях этого паттерна. Они организуют наши вычисления, посредством которых мы конструируем модель мира, включая формулы наших убеждений, касающихся причинности, эквивалентностей и идентификаций.

После того как мы задали аттрактор, представления намагничивают и организуют отдельные частицы информации, так что те формируются в соответствии с нашими представлениями, убеждениями и ценностями, заложенными во фрейме. Будучи заданным, аттрактор управляет, информирует и модулирует наш опыт, являясь своего рода метафильтром, самоисполняющимся пророчеством. Он функционирует подобно петлям обратной связи. Он порождает наши «резонансные сигнатуры», описывающие, как мы двигаемся по миру и воздействуем на него.

Упражнение «Аттрактор»

Что когда-либо привлекало или сейчас привлекает вас? Каковы аттракторы вашей нейро-семантической системы?

1. Перечислите представления, убеждения, ценности, переживания, референции и т. д., которые притягивают вас.

2. Что движет ими? Что придает им энергию?

3. Был ли у вас когда-либо аттрактор, который прекратил на вас действовать?

4. Каким образом он вышел из употребления? Что его дестабилизировало? Как он оказался дестабилизированным?

Эффекты метасостояний

Системное мышление с помощью модели Метасостояний предполагает, что мы учимся размышлять об эффектах, возникающих, когда мы воздействуем с помощью одного состояния на другое. Приложение одного энергетического состояния мышления и чувствования к другому создает различные последовательности и структуры. Мы можем ожидать, что в результате этого будут возникать по-настоящему дикие и безумные взаимодействия.

Создание структур наслаивающихся друг на друга состояний, обладающих динамической, текучей и нелинейной энергией, вызывает к жизни самые различные события. Тот же самый процесс вхождения в метасостояния в нейро-семантической системе другого индивида может произвести совершенно иной эффект. Вот почему мы не можем перевести эти системные процессы в пошаговые паттерны, которые будут работать всегда, для всех людей и во всех культурах. Сочетание этих системных взаимодействий часто приводит к удивительным последствиям. Мы предлагаем вам шестнадцать описаний того, что может произойти в результате взаимодействия состояний, наслаивающихся одно на другое.

1. Снижение эмоциональной интенсивности

Некоторые метасостояния будут ослаблять первичное состояние, как это происходит в случаях, когда мы обретаем спокойствие к своему гневу, становимся игриво-воинственными, когда сомневаемся в наших сомнениях, когда связываем приятные ощущения со стрессами.

2. Интенсификация, или увеличение интенсивности состояния

Некоторые метасостояния интенсифицируют первичное состояние, усиливая наши чувства. Это происходит, когда мы беспокоимся по поводу беспокойства, когда мы любим обучение, когда вырабатываем непреклонную решимость сделать нечто, когда тревожны по поводу нашей тревожности (гипертревожность), когда любим переживания любви, когда спокойны к тому, что мы спокойны, когда становимся воинственно-игривыми, испытываем страсть к обучению, становимся компульсивными по отношению к своей компульсивности, признаем признание или испытываем безграничную радость.

3. Преувеличение и искажение последующего опыта

Этот эффект описывает еще один тип взаимодействия между двумя состояниями. Иногда конструкция увеличивает свою интенсивность настолько, что приводит к искажениям. Как правило, если мы воздействуем с помощью негативного состояния мысле-чувствования на другое первичное состояние, мы обращаем нашу психическую энергию против самих себя.

Наш гнев искажается и переходит в ярость и реактивность, когда мы испытываем гнев по отношению к собственному гневу. Или рассмотрим следующие варианты: вызывающая смелость, любовь к ненависти, боязнь страха, колебания по поводу сбивчивой речи (порождающие гештальт заикания), печаль по поводу печали (порождающая депрессию), недоверие к адекватному и уместному недоверию, когда мы подрываем свою способность использовать сознание и эмоции адекватно и эффективно.

4. Отрицание или нейтрализация состояния

При структурировании наслаивающихся друг на друга состояний мы можем обрушить одно состояние на другое, так что низшее состояние разрушается. Это может привести к исчезновению или нейтрализации этого состояния. Это происходит, когда мы сомневаемся в своем сомнении; как правило, в результате мы становимся более уверенными. То же самое происходит с сопротивлением своему сопротивлению: чем больше мы сопротивляемся сопротивлению, тем меньше его остается. А что можно сказать о формировании гибкой компульсивности – много ли компульсивности в нас останется?

Когда мы откладываем свое откладывание и говорим, что займемся откладыванием позже, мы тем самым предпринимаем действие и перестаем откладывать. Когда мы не доверяем нашему искаженному и неуместному недоверию, такое недоверие высшего уровня заставляет нас доверять больше. А что можно сказать о стыде за свой стыд? «Стыдитесь! Вам должно быть стыдно, что вы испытываете чувство стыда по поводу этого]» Что происходит, когда мы становимся невосприимчивыми к смущению? Что происходит с состоянием смущения?

5. Прерывание состояний

Иногда структура наслаивающихся друг на друга состояний так сотрясает и смещает наше первичное состояние, что это полностью прерывает наши действия и отключает всю нашу «психо-логику». Это случается, когда мы потешаемся над своей серьезностью, когда намеренно испытываем панику, когда чувствуем тревогу за свое спокойствие, когда спокойно относимся к своей тревоге.

6. Смешение состояний

Некоторые метасостояния порождают смятение, когда различные мысле-чувства сталкиваются и сливаются (fuse, отсюда confusion, с-мешение) с другими мысле-чувствами и заставляют нас испытывать смятение, природу которого мы не в силах понять. Это может случиться, когда мы чувствуем себя смешными, пытаясь быть серьезными, или когда мы впервые пробуем такие сочетания, как нежный любящий гнев, или экономная роскошь, или дерзкая робость.

7. Противоречие состояний, относящихся к различным уровням, создающее «парадокс»

То, что кажется нам «противоречием» между двумя явлениями, находящимися на одном уровне, в действительности представляет собой парадокс, вызванный неспособностью к различению уровней. Это происходит, когда мы просим кого-то намеренно испытать панику. Как правило, мы считаем, что паника является непредсказуемым и неконтролируемым событием. Поэтому сама мысль о намеренном переживании паники кажется нам противоречием.

«Я хочу убедиться, что вы еще не решили свою проблему. Поэтому я хочу, чтобы вы приложили все усилия и по-настоящему постарались начать паниковать прямо сейчас… Просто вспомните, что вы при этом ощущаете, и вновь войдите в это состояние. Потому что иногда проблемы просто исчезают, или мы забываем о том, как создавать их».

Эта включающая метасостояние просьба задает несколько фреймов, относящихся к более высокому уровню, чем проблема паники (проблемы иногда просто исчезают), а также содержит предложение войти в ряд состояний (такие, как целеустремленность, намерение). Предположительно, человек входит и в ряд других состояний, следуя логическим взаимосвязям: «неудача» («попытайтесь»), «они исчезают» или «забыть» (мы так и не знаем, когда проблемы покидают нас, удивление).

Воздействие таких мощных техник, как «парадоксальное намерение», объясняется опытом перехода на более высокий и иной уровень. «Покажите мне, как вы сдерживаете себя и как вы дышите, когда вводите себя в депрессию». Вацлавик (Watzlawick, 1984) пишет:

«Кант осознавал, что любая ошибка такого рода [ошибка смешения карты и территории] состоит в том, что мы принимаем наши способы определения, различения и вывода понятий за качества вещей самих по себе» (р. 215).

Бейтсон определял парадокс как противоречие выводов, к которым человек приходит, исходя из логически последовательных предпосылок. Взаимодействия метасостояний, создающие парадокс, включают: «немедленно стань спонтанным!»; «изо всех сил постарайся расслабиться»; «никогда не говори никогда».

Вот еще несколько примеров: «Никогда и всегда – это два слова, о которых ты должен всегда помнить, что их никогда нельзя использовать», или «Я твердо установил тот факт, что в мире нет ничего твердо установленного» или заглавие книги: «Книга, не нуждающаяся в заглавии».

8. Диссоциация от слишком эмоциональных состояний

Мы можем не только ослабить сильные эмоции, но и можем выйти из чрезмерно эмоциональных состояний, «диссоциироваться» от них. Мы делаем это, когда выходим из сильных негативных состояний и ассоциируемся (или входим) в другое состояние (интенсивное или спокойное). «Диссоциация» – это метафора, которая не означает, что мы находимся «вне своего тела». Мы никогда не бываем вне состояний, поскольку мы всегда находимся в теле, а следовательно, испытываем чувства. Мы испытываем ощущение «диссоциации» в том смысле, что чувствуем, будто находимся не в своем теле, когда наблюдаем за собой, являемся объективными свидетелями, замечаем, выступаем в качестве зрителя по отношению к собственному опыту. Когда это происходит, мы чувствуем онемение и отчужденность, испытываем странные и необычные ощущения. Если наша диссоциация достаточно сильна, мы можем впасть в амнезию. Быстрое переключение между состояниями без референтного моста, по которому мы могли бы перенести свой опыт, порождает состояние амнезии и другие трансовые феномены.

Типы взаимодействия метасостояний, порождающих диссоциацию, включают: чувство боли от ощущения пребывания «вне себя»; ощущение себя зрителем своей тревожности, проигрывание фильма о тревожности на экране своего сознания; рассматривание своей старой травмы как в кинотеатре; вхождение в состояние проверки экологической ценности чувства негодования на кого-то; ощущение звона в ушах и убавление его громкости до тех пор, пока мы не перестаем его слышать.

9. Создание реактивного потенциала путем инициирования нового процесса

Когда человек не готов к некому состоянию или опыту, когда он пытается найти ресурсное состояние, расположенное слишком далеко за пределами его обычного спектра состояний, бесполезно пытаться вызвать это состояние непосредственно. Намного эффективнее сформировать его косвенным путем. Именно в таких случаях мы можем попросить человека войти в состояние, которое подготавливает его к вхождению в конечное состояние. Мы можем войти в метасостояние, испытываемое по поводу этого первичного состояния, чтобы оно инициировало процесс или представляло собой первый шаг нового опыта и создавало для человека реактивный потенциал.

Для того чтобы слишком боязливый, робкий, колеблющийся или нересурсный человек стал смелым, можно предложить ему набраться смелости набраться смелости или опробовать чувство смелости, на некоторое время став смелым. Можно попросить человека стать игриво-неопределенным, для того чтобы он мог рассмотреть некие новые варианты. Или же человека, который говорит, что он не может ничему научиться, мы можем спросить, хотел бы он научиться тому, как обучиться некоей дисциплине. Готовность быть готовым может привести человека на путь, ведущий к готовности. Мягкий гнев может положить начало принятию и признанию гнева, что позволит более адекватно управлять им.

10. Захват и фокусирование нашего внимания для переориентации мозга в новом направлении

Перечисленные в предыдущем пункте примеры являются также хорошими примерами того, как захватить чье-то внимание и сфокусировать сознание в новом направлении. Наложение состояния на состояние иногда ориентирует мозг в новом направлении. Мы делаем это, чтобы спровоцировать определенные мысли и направить человека в иное русло. Как таковое, вхождение в метасостояния может приковывать наше внимание, перегружать сознание, стимулировать новое мышление, подвергать сомнению аксиомы, убеждения, рассуждения или воспоминания. Все это может изменить наши старые фреймы.

Так, метасостояние, в котором мы по-настоящему спокойны и испытываем уважение к гневу, я (М. X.) использовал, когда проводил семинары по контролю над гневом для Департамента исправительных учреждений в Колорадо. Я также спрашивал мужчин, начали ли они признавать свой гнев или хотели бы это сделать, чтобы взять под контроль переживание и использование своего гнева, так чтобы «вы владели своим гневом, а не позволяли ему овладевать вами». И как бы вы почувствовали себя, если бы стали относиться с любовью и нежностью к выражению своего гнева, потому что теперь вы хозяева своего гнева? «Сопротивляетесь такому предложению, да? Вы хорошо умеете сопротивляться, но не настолько уж хорошо, раз вы не можете сопротивляться своему сопротивлению. Давайте, попробуйте сопротивляться по-настоящему, ничего у вас не выйдет».

11. Введение в транс и гипнотическое введение в высшие состояния

Эти предыдущие примеры показывают также, как вхождение в метасостояния и взаимодействие наслаивающихся друг на друга состояний включают гипнотическое использование языка. Как часто такое сопоставление состояний выводило вас в транс и вводило внутрь себя в поисках смысла? В большинстве случаев все, что вам нужно сделать с человеком, – это поднять его на три уровня абстракции, от состояния к состоянию, и они «войдут внутрь». Если этого не произошло, поднимите его на семь уровней.

Почему вхождение в метасостояния обладает таким трансовым эффектом? Потому что для того чтобы придать смысл своим вопросам, касающимся интереса, который возникает у нас при изучении НЛП и метасостояний, надо войти внутрь, а затем, исходя из этой внутренней точки зрения, серьезно исследовать наш интерес и поинтересоваться тем, достаточно ли этого интереса для изучения НЛП, или тем, должны ли мы научиться любить этот интерес, или поинтересоваться тем, лучше ли будет признать его, поскольку наше намерение – стать более ресурсным.

Мы особенно интенсивно испытываем транс метасостояний, когда переключаемся между логическими типами и устанавливаем доброкачественные двойные связи.

«Я хочу, чтобы вы восстали против своих мыслей о том, насколько комфортно вы можете почувствовать себя прямо сейчас, если не будете закрывать глаза прежде, чем будете готовы расслабиться сильнее, чем когда-либо ранее… а теперь, когда вы делаете это, не задавайтесь вопросом о том, станете ли вы более ресурсным… потому что в этом случае вы станете сообщником бунта, в нуждаетесь, чтобы стать настоящим мастером».

«Мне интересно, закончится ли крахом ваша попытка не войти в состояние мастерства, независимо от того, используете вы транс или некоторую другую процедуру НЛП, совершая ее в вашем собственном ритме и темпе, или вы не сможете сделать это прямо сейчас, поскольку способность расслабиться и войти в ощущение уверенности в себе удвоит ваше мастерство, хотя вы и не будете знать об этом».

12. Гештальтирование новых эмерджентных состояний и метафеноменов

Как мы уже отмечали по поводу структур наслаивающихся друг на друга состояний, они часто приводят к возникновению того, что является «большим, чем сумма своих частей» в процессе возникновения самой системы. Мы называем этот опыт «гештальтом», указывая на то, что возникло нечто новое, нечто, что мы не можем объяснить как результат суммирования своих частей. Это происходит потому, что оно приобретает системное качество, называемое неаддитивностью. Это означает, что мы не можем просто складывать части друг с другом.

Фриц Перлз работал преимущественно с гештальтом «тревоги», который, по его мнению, представляет собой подавляемое возбуждение. То, что другие называют «свободно дрейфующим страхом», он рассматривал как некое первичное состояние возбуждения, которого человек пугается и которое он загоняет внутрь или подавляет. Поэтому он спрашивал людей: «Какое возбуждение вы подавляете? Позвольте ему подняться на поверхность».

Гештальт экзистенциальной обеспокоенности часто возникает, когда мы беспокоимся о том, что «означают» некая вещь или переживание. Это страх смысла, потенциального смысла, беспокойство по поводу значения чего-либо. Даже самоосознание, свойственное человеку, это не просто сознание, но сознание своего сознания.

13. Встряска сознания с помощью юмора или смеха

Качка и встряска состояния, наслаивающегося на другое состояние, часто приводят к возникновению гештальта «юмора», который, по словам Платона, представляет собой то, что мы испытываем как «неуместное во времени и пространстве, не сопровождающееся ощущением опасности». Этот феномен имеет место, когда сопоставление состояний щекочет нашу фантазию, восхищает сознание, удивляет, изумляет, шокирует нас, порождает юмор. И юмор является мощнейшим источником облегчения, творчества, гибкости, видения перспективы и дистанции.

14. Квалификация, темперирование и текстурирование состояний

Природа высших состояний такова, что они квалифицируют переживания, относящиеся к низшим уровням. Это происходит благодаря тому, что высшие уровни задают фреймы для низших состояний и первичного опыта.

Вы можете видеть это на примере радостного обучения и скучного обучения, законченной лжи и уклончивых переговоров, очаровательной лжи и безжалостного сочувствия, в рассудочной смелости и в смелой рассудочности, в несказанном покое и гибкой компульсивности. В этих примерах квалифицирующие или модифицирующие термины, являясь прилагательными и наречиями, указывают на высший уровень. Вы, конечно, видите это, не так ли? И вы, несомненно, заинтересуетесь, по-настоящему заинтересуетесь всеми теми озорными, игривыми и терапевтическими приложениями этих состояний, разве не так?

15. Отвердение состояния и фрейма

Если высшие уровни управляют низшими и модулируют их, то, когда мы задаем фрейм, это создает аттрактор, побуждающий систему самоорганизовываться вокруг него, и когда мы задаем высшие метасостояния подтверждения и уверения, это заставляет исходный опыт отвердевать и делает его более постоянным и прочным. Это происходит, когда мы входим в состояние убежденности или высокой оценки чего-либо. Теперь, когда вы доверяете тому, что это паттерн обладает столь мощным воздействием, вы можете гордиться этим паттерном. Однако ваша убежденность в убежденности в X ведет к слепому фанатичному подходу. Это может быть гордость по поводу депрессии, поскольку благодаря ей потеря кажется имеющей смысл. Некоторые гордятся своей ревностью к другим. И все, с чем мы идентифицируемся, мы делаем своей идентичностью.

16. Раскрепощение состояний и фреймов

И напротив, когда мы задаем высшие фреймы сомнения, возражения или скептицизма по поводу опыта низших уровней, сомнение в X, вопросы к F и дразнящая игривость в отношении Ζ раскрепощают эту реальность. Будьте осторожны, сопоставляя состояния сомнения или возражения с опытом, который вы хотите наделить силой уверенности, уверенностью убежденности. Подобное сомнение, игривость, смех, не-принятие всерьез и игнорирование могут подорвать и ослабить этот опыт. Многие делают это с паттернами НЛП, когда впервые сталкиваются с ними, а потом удивляются: «Почему же он у меня не работает?»

Резюме

Модель Метасостояний как модель по самой природе своей является системной и нелинейной и, таким образом, предполагает иной тип мышления, нежели линейное мышление, типичное для НЛП.

Системное НЛП с неизбежностью означает переход к такому нелинейному образу мышления обо всех его интерактивных компонентах, сферах и моделях, который позволяет нам обнаружить управляющие принципы и механизмы этой системы.

Именно механизм рефлексивности в первую очередь движет нелинейной природой структур наших метасостояний и, таким образом, порождает способность «переходить на метауровень» и создавать метасвязи между вещами. Овладение мастерством рефлексивности нашей системы сознания-тела-эмоций позволяет нам устанавливать петли прямой и обратной связи и распознавать многочисленные эффекты, возникающие в результате подобных действий.

Глава 14Теория метасостоянии как единая теория поля

Что можно узнать из этой главы:

● Метасостояния как метафреймы

● Системное мышление, формирующее единое поле НЛП

● Системное мышление в единой теории поля

С самого начала Бэндлер и Гриндер описывали НЛП как метасферу. НЛП не является разделом психологии, хотя моделирует человеческую деятельность. НЛП не является разделом психотерапии, хотя началось с моделирования работы трех психотерапевтов. Оно не является разновидностью гипноза, хотя основоположники НЛП создали модель гипнотического языка и гипнотического процесса.

НЛП представляет собой метаподход в том смысле, что оно связано с самой структурой опыта. Оно описывает, как размышлять об опыте и как работать с ним, с чисто структурной точки зрения.

Термин «мета» в данном контексте и идея «метаперехода» исходят от Грегори Бейтсона и взяты из его работ по структурному анализу таких феноменов, как культура и шизофрения. Этот неоценимый вклад Бейтсона оказал огромное влияние на развитие НЛП. Он ввел «метатерминологию» как способ описания того, как мы можем отступить от содержания явлений и описывать их с «формальной», или структурной, точки зрения. Начало этому было положено, когда Бейтсон был еще молодым антропологом и пытался выработать свое понимание ряда культур, создать объяснительную модель этих культур и операционализировать введенные им термины.

Бэндлер и Гриндер привнесли в НЛП многие используемые Бейтсоном формы употребления слова «мета». Они также привнесли в НЛП идею отступления от мысли, эмоции или обучения и перехода на более высокий уровень мысли к высшему «логическому типу». Осуществляя такой переход, мы можем классифицировать и категоризировать первичный опыт. Мы начинаем рассматривать его в перспективе и обретаем осознание этого опыта. Мы задаем фреймы, касающиеся этого опыта. Бейтсон описал метасвязи как высшую функцию разума, лежащую в основе системной природы сознания.

Бейтсон исследовал метасвязи в отношении самых разных феноменов: коммуникации, обучения, норм приличия, красоты, сознания, патологии, шизофрении и алкоголизма. Бэндлер и Гриндер использовали функцию метасвязей несколькими способами. Они сформировали метапозицию, которую использовали для исследования опыта. Они использовали метакомпоненты с целью работы с ограничениями и конструирования новых компонентов. Они встроили мета как предполагаемое метасостояние в Модель стратегий, в паттерн излечения фобий, временные линии и паттерн взмаха. Я (М. X.) посвятил целую главу описанию раннего опыта использования предполагаемых метасостояний в НЛП (Hall, 1996/2000), из чего можно заключить, что метасостояния присутствовали в НЛП с самого начала. Они просто не были признаны за таковые, как не было в то время и эксплицитного описания Метасостояний как модели.

Сегодня, являясь метасферой НЛП, модель Метасостояний не только открывает третий путь к выявлению структуры субъективности и работе с ней, но также обеспечивает нам общий каркас и теорию, объясняющую, как работают паттерны НЛП и почему. Теперь мы можем использовать метасостояния системно, как объяснительную схему, объединяющую разрозненные компоненты, паттерны и сферы. Мы можем использовать метасостояния для увеличения личных ресурсов, что позволит нам распознавать высшие уровни, одновременно продолжая рассматривать свой опыт с точки зрения высших уровней.

Метасостояния как метафреймы

Получив знания и опыт метасостояний благодаря чтению предыдущих глав, вы приложили их к таким феноменам, как обучение, гнев и страх, а также уверенность. Теперь вы знаете, что, входя в метасостояния и применяя его к другому состоянию – так что первое оказывается в метапозиции по отношению ко второму, – вы наслаиваете одно состояние на другое. Возможно, вы наслаиваете любопытство и дух исследования на обучение. Тем самым вы текстурируете состояние обучения и наделяете его особым ощущением, особым качеством. Тем самым вы также формируете новую «психо-логику» в пределах вашей нейро-лингвистической системы. Вы включили «обучение» в число членов класса любопытства и исследования. А таковым оно является далеко не для всех. Мы не можем рассчитывать на такой эффект, как на «естественный» результат школьного образования. Однако получить такой эффект мы можем, и это происходит в реальной жизни. И когда это происходит, высшее состояние сознания-эмоций-тела функционирует как фрейм референции по отношению к низшему состоянию, в данном случае – к обучению.

Метасостояния функционируют как фреймы по отношению к низшим состояниям. Это означает, что фрейм представляет собой метасостояние и что встраивание одних фреймов в другие порождает матрицу фреймов, сформированную из метасостояний.

Каков ваш фрейм для гнева? Каков ваш фрейм сознания по поводу гнева? Каков ваш фрейм референции для переживания гнева, выражения гнева, реагирования на чужой гнев?

Ответы на эти вопросы позволят вам выявить ваши концепции, представления, убеждения, принципы, воспоминания и вашу личностную историю, связанную с гневом. Все они представляют собой состояния убеждения, возникающие по поводу ваших представлений, концепций, личностной истории, ожиданий и намерений. Хотя эти метафеномены известны под различными названиями, все они представляют собой структуры метасостояний. Когда мы признаем тот факт, что метафеномены описывают не различные явления, а различные точки зрения на одну и ту же форму наслаивания сознания, данная структура метасостояний открывает перед нами целый список фреймов, которые мы можем использовать при моделировании структуры опыта; к числу этих фреймов относятся:

● концептуальные фреймы идей, принципов, представлений;

● фреймы воспоминаний и личностной истории как референтного опыта;

● фреймы сфер знания;

● культурные фреймы;

● семейные и личные фреймы;

● фреймы убеждений;

● фреймы ценностей;

● фреймы ожиданий.

● Так что же такое «фреймы»?

Номинализация и метафора «фрейм» описывает, каким образом мы ментально-эмоционально фреймировали, структурировали, форматировали или акцентировали опыт, представление, мысль или ментальный фильм.

Еще раз повторяем, «фрейм» – не вещь, а процесс фрейминга. Самое важное при этом то, что мы фреймируем, когда входим в метасостояние. Когда мы фреймируем одно состояние или опыт в терминах другого, мы задаем фрейм, который определяет предшествующий опыт. Мы задаем фрейм как состояние сознания-тела, испытываемое по поводу чего-то другого.

Рассмотрим, какова значимость этой структуры. Допустим, вы вошли в состояние принуждения и кодировали его в словах: «Ты должен учиться. Если ты не будешь учиться, тебя ждет кошмарное будущее!» Что вы сейчас сделали? Вы метаоблекли, или фреймировали, состояние обучения состоянием принуждения или необходимости. Пользуясь терминологией Метамодели и модели Метапрограмм, вы использовали модальный оператор необходимости для того, чтобы подвергнуть обучение лингвистическому «аутфреймингу» с помощью понятия «необходимость». Если вы делаете это достаточно часто и входите в действительно сильные эмоциональные состояния принуждения, давления или контроля, каким станет ваш фрейм сознания, касающийся обучения? Какое состояние будет порождать этот фрейм сознания?

Допустим, когда вы были маленьким, другие дети всегда игнорировали вас, выбирая себе партнеров для игры в мяч. Возможно, это происходило потому, что вы были на два года младше остальных и не так хорошо умели играть. Допустим, что вы чувствовали себя таким брошенным, одиноким и никому не нужным, что взяли эти сильные чувства и применили их ко всем видам спорта. И что тогда? Каким будет ваш фрейм сознания, касающийся спорта, в последующие годы? Это может быть нелюбовь к спорту, презрение к спорту, чувство собственной неадекватности по отношению ко всем групповым формам деятельности. Однако «психо-логика» человеческой природы такова, что вы не ограничитесь приложением этих состояний только к спорту: вы можете привнести эти чувства в другие сферы жизни и заставить их воздействовать на другие концептуальные категории и формы опыта, такие как командная работа, общество, собственное «я» или отвержение.

Каждое метасостояние задает фрейм. В этом фрейме присутствуют «убеждения», «ценности», «понимания», «ожидания», «идентификации», «намерения». Здесь-то и кроется ловушка, связанная с мета– или «логическими» уровнями: хотя мы используем эти номинализации и обращаемся с этими «предметами» сознания так, будто они представляют собой вещи, как со статичными, неподвижными сущностями, все это – процессы.

Проблема в том, как нам начать думать о них, концептуализировать их и говорить о них как о динамических текучих процессах.

Это означает, что если я фреймирую обучение метасостояниями необходимости и принуждения, то я, вероятно, буду:

● Верить, что обучение является тяжелым и малоприятным, но необходимым злом, которое вовсе не доставляет удовольствия.

● Ценить возможности уклониться от обучения, а не шансы научиться чему-то.

● Понимать обучение как нежелательное, но вынужденное занятие, к которому нас склоняют другие люди или окружающая действительность.

● Ожидать, что обучение будет даваться с трудом.

● Намереваться по возможности избегать его, но пытаться «переломить» и «заставить» себя учиться, когда это необходимо.

● Идентифицировать себя как «неспособного к обучению», но как человека, которому нравятся другие занятия.

Это означает, что, если я фреймирую спорт и другие соревновательные виды деятельности метасостояниями своей ненужности, ощущением угрозы игнорирования и отвержения, я также несомненно буду:

● Верить, что командные виды спорта – пустое занятие, недостойное траты сил и заставляющее людей подвергаться мучительным испытаниям.

● Ценить избегание групповых видов спорта и ситуаций, в которых меня могут отвергнуть, или ценить индивидуальные виды спорта.

● Понимать, что люди становятся жестокими, когда дело касается соревновательных видов спорта или форм деятельности.

● Ожидать, что меня могут отвергнуть в любую минуту.

● Идентифицировать себя как человека, не интересующегося спортом.

Системное мышление, формирующее единое поле НЛП

Имея в своем распоряжении четыре метасферы НЛП, мы можем использовать четыре различные метаперспективы при рассмотрении опыта. Даже если мы просто намерены начать двигаться к любой из этих сфер знания, нам придется «перейти на метауровень». Метаход помогает нам поддерживать процесс эффективного овладения мастерством обращения с этими сферами. Если мастерство зависит от метадвижения, как нам научиться осуществлять метапереход? Что мы можем делать, чтобы практиковаться в этом искусстве?

Мы обучаемся создавать и переживать в опыте метасвязи, отделяя содержание от структуры. Мы делаем это, поднимаясь над содержанием, чтобы разобраться со структурой, контекстом и процессом опыта. Мы делаем это с языком, с восприятием, с состояниями и с логическими уровнями.

1. Метамодель

При изучении и использовании Метамодели мы обучаемся тому, как нам отступить от содержания слов и предложений, от контекста фильмов, проигрываемых в нашем сознании. Сделав это, мы можем распознать, как функционируют слова, что обеспечивают нас информацией о том, каким образом мы фреймировали наши ментальные фильмы. Мы делаем метаход за пределы содержания языка, чтобы рассмотреть слова, предложения и фразы в категориях репрезентативного переноса.

«Если я возьму только эти слова, какие зрительные образы, звуки, ощущения, запахи или вкусы я смогу сконструировать в своем ментальном фильме?»

Задавание этого вопроса облегчает «метапереход». Это помогает нам прекратить наше естественное состояние галлюцинирования и чтения мыслей, так что мы можем иметь дело с символической информацией, действительно присутствующей в словах. Тогда мы прекращаем придумывать и дополнять детали и начинаем вслушиваться только в слова, обращаясь с этими словами как с символами для нашего сценария. Таким образом, мы обучаемся проводить различие между сенсорными терминами и несенсорными или оценочными терминами, что крайне важно для профессионального коммуникатора. Все вопросы Метамодели являются индексными вопросами, индексирующими конкретные детали: где, когда, как, каким образом, который? Эти вопросы помогают нам получить у людей точную и адекватную сенсорную информацию.

Овладевая искусством метамоделирования, мы учимся выделять каждое слово, которое не можем репрезентативно перенести на экран нашего сознания, и задавать к нему вопросы до тех пор, пока не сможем этого сделать. Именно это мы имеем в виду, говоря о том, что некоторые языковые формы «плохо сформулированы», а некоторые – «хорошо сформулированы». Язык хорошо сформулирован тогда, когда мы можем перенести его на ментальный экран, и плохо сформулирован, когда мы не можем сделать этого.

«Вы чувствуете давление в связи с обучением? Какого рода "давление" вы чувствуете? Откуда вы знаете, что это давление? Ах, так вы "вынуждены" делать это? И как это приравнивается для вас к "давлению"? К "давлению" в каком смысле? Ах, к психологическому давлению. И что вы понимаете под "психологическим" давлением? Вы что, слышите голос, говорящий вам, что вы должны делать это? Это интересно. Откуда исходит этот голос? Каковы его тон, громкость, темп? Чей это голос?»

Искусство использования Метамодели начинается с того, что мы научаемся отличать сенсорные термины от остальных и формируем установку игривости, любопытства, уважения и исследования, позволяющую нам продолжать задавать эти «тупые» вопросы. Все это время мы остаемся на метауровне по отношению к содержанию. Мы не позволяем словам гипнотизировать нас.

Услышав туманную и абстрактную речь, мы продолжаем задавать вопросы до тех пор, пока не сможем операционализировать термины и использовать полученную информацию для нашего фильма. Это может быть информация для нашего сценария, говорящая о том, что мы видим, слышим или ощущаем, или она может касаться того, как мы фреймируем наш фильм и какие кинематографические характеристики мы внесли в него на редакторском уровне.

Упражнение

1. Возьмите обычную ежедневную газету и исследуйте различные сводки новостей, статьи и даже частные объявления с точки зрения возможности простогорепрезентативногопереноса слов на ваш ментальный экран.

2. Какие вопросы вам нужно задать автору или редактору статей, чтобы заполнить недостающие детали вашего фильма?

3. Оцените, насколько хорошо вам удалось отступить от содержания и обращать внимание на структуру?

2. Метапрограммы

При изучении и использовании модели Метапрограмм нам нужно аналогичным образом научиться отступать от содержания личной истории или опыта индивидуума и со структурной точки зрения взглянуть на то, как человек смотрит на вещи.

Какова его позиция? Из какой точки зрения он исходит? Он находится в состоянии соответствия или несоответствия? Ищет он варианты или процедуры? Приближается он к вещам или отдаляется от них? Действует он на глобальном уровне или сортирует информацию, отбирая детали?

Простое спрашивание или сортировка в поисках метапрограммных особенностей заставляют нас подниматься над содержанием – к структуре. Регулярно отрабатывайте этот навык. При этом не перегружайте себя поисками сразу двадцати или тридцати метапрограмм. Вместо этого возьмите одну-две метапрограммные особенности и практикуйтесь в их распознавании. Практикуясь с одной-двумя программами за раз, вы научитесь различать, какого рода сортировка или фильтрация осуществляется по ходу содержания разговора. Это напоминает слушание третьим ухом. Это подобно задаванию вопроса: «Если бы этот человек носил цветные очки и смотрел на мир через ту или иную часть спектра, каким основным цветом был бы окрашен его взгляд на мир?»

В то время как лингвистические различения Метамодели фокусируют наше внимание на словах, которые использует человек при описании своего опыта, и направляют наше внимание на репрезентативный перенос используемого им языка в наши внутренние фильмы, модель Метапрограмм сосредоточивает наше внимание на других аспектах.

«На какой канал настроен этот человек?» «Сортирует ли он информацию в поисках новостей, драм, комедий, мультфильмов или чего-то еще? Как он перерабатывает информацию? Какие паттерны мышления он использует?»

Некоторые программы частично совпадают или полностью соответствуют паттернам Метамодели.

Слова, которые мы называем модальными, указывающие на то, как действует человек (необходимость, желание, возможность, невозможность), встречаются в обеих моделях. Метапрограммы, направленные на поиск глобального/конкретного (общей картины/ деталей) очень близко совпадают с паттерном Метамодели, касающимся сенсорных слов (конкретных) и абстрактных терминов (глобальных).

Искусство использования метапрограмм предполагает распознавание индивидуальных фильтров восприятия, которыми люди окрашивают мир, когда используют эти фильтры.

Упражнение

1. Вернитесь к газетным сводкам новостей, статьям или частным объявлениям и на этот раз используйте разноцветные фломастеры или маркеры для идентификации метапрограмм.

2. Возьмите список метапрограмм и пройдитесь по всем статьям в поисках одной программы за раз.

3. Оцените, насколько легко или трудно было отступить от содержания газетных материалов, чтобы идентифицировать метапрограммные особенности.

4. Как влияют и/или как отражаются ваши стили сортировки метапрограмм на вашем поиске?

3. Метасостояния

При изучении и использовании модели Метасостояний мы отступаем от содержания первичной ситуации или состояния, чтобы заметить наши высшие состояния или фреймы по поводу этого опыта, и/или входим в ресурсные состояния, которые применяем к нему. Без этой способности к вхождению и приложению одного состояния к другому мы не могли бы построить метасостояния. Рефлексивность сознания, которое постоянно и неизбежно отражает само себя, запускает процесс попадания в порочные круги, если только мы не можем подняться в своем сознании и заметить их. Когда это происходит, мы оказываемся в петле, как в закрытой системе.

Делая метаход, мы обретаем контроль над процессом. Парадоксальным или контринтуитивным образом нам чаще всего приходится учиться как раз не «бояться» нашей рефлексивности (самого метасостояния) и дать себе разрешение ходить кругами и спиралями и входить в штопор. В конце концов мы обучаемся фреймировать метасостояниями наши ментально-эмоционально-телесные проявления как то, чем они и являются – проявлениями. Это всего лишь проявления наших состояний. По мере того как мы «деидентифицируемся» от них, мы перестаем чрезмерно идентифицировать себя со своими мыслями, эмоциями или телом.

Находясь в метасостояний, мы прокручиваем некий внутренний фильм (на первичном уровне), который уже фреймирован, структурирован и форматирован с помощью определенных стилей сортировки (метапрограмм). Теперь мы задаем другой метавопрос: «Когда мы воздействуем с помощью этой мысли, чувства или физиологической реакции на другой фильм первичного уровня, как это отражается на нем? Как это трансформирует, текстурирует или квалифицирует его?»

В модели Метасостояний мы ищем один из шестнадцати различных интерфейсов. Возможно, высшее состояние нейтрализует низшее, усиливает или ослабляет его, укрепляет, расшатывает, вводит в транс.

Любопытно отметить, что теперь, располагая моделью Метасостояний, мы можем распознать источник и происхождение метапрограмм. Метапрограммы – это отвердевшие метасостояния, ставшие настолько привычными, настолько интегрировавшимися, что то, что раньше являлось метасостоянием, становится фильтром восприятия или метапрограммой, окрашивающей нашу матрицу. Несоответствие, как состояние, может стать сортирующей программой. То же самое касается соответствия, вариантов или процедур. Являясь состояниями, они начинают функционировать как мысли или чувства и в конце концов настолько глубоко интегрируются, что становятся программами мышления, используемыми по умолчанию.

Упражнение

1. Возвратившись еще раз к газетным материалам, просмотрите их в поисках эксплицитно описываемых или неявно подразумеваемых метапрограмм.

2. В каком состоянии или состояниях находились или из каких состояний, испытываемых по поводу первичного опыта, исходили автор или редактор?

3. Оцените, насколько легко или трудно вам было сделать метаход, позволяющий заметить состояния, уровни и рефлексивность и выявить ваши метасостояния.

4. Метамодальности («суб-модальности»)

Четвертая метасфера НЛП носит обманчивое название «суб-модальностей». Этот термин звучит так, будто паттерны, входящие в данную категорию, относятся к субуровню по отношению к репрезентативному экрану, на который мы проецируем наш сенсорный фильм. Однако это не так. Эти паттерны представляют собой кинематографические характеристики, которые мы вносим в наши фильм, поднимаясь на более высокий, редакторский уровень.

«Суб-модальности» наезда камеры связаны с метапрограммой деталей, а отъезда камеры – с переходом к глобальному мышлению. То же самое касается «суб-модальных» паттернов «ассоциации и диссоциации» в каждой из сенсорных систем (визуальной, аудиальной и кинестетической); они также являются метапрограммами. С помощью «суб-модальностей» мы производим сортировку качеств, свойств, характеристик и паттернов, присутствующих в наших ментальных фильмах. Соответственно мы спрашиваем: «Когда вы смотрите свой ментальный фильм, как он воспринимается зрительно? Это неподвижный снимок на экране или движущееся изображение? Ясное это изображение или расплывчатое? Близко расположен к вам экран или далеко от вас?»

Мы задаем вопросы, касающиеся кинематографических качеств фильма. Мы делаем это по отношению к видеодорожке (как выглядит фильм), к аудиодорожке (как он звучит) и к дорожке движения и ощущений (как он переживается на уровне соматических ощущений), к его вестибулярной дорожке (как он переживается с точки зрения наличия или отсутствия чувства равновесия). Все это – редакторские вопросы, связанные с тем, как мы снимаем и кодируем фильм.

Метамодальности являются еще одним объединяющим фактором в наших поисках структуры опыта. Каждая сфера представляет собой очередную грань бриллианта субъективного опыта.

Системное мышление в единой теории поля

По определению, «система» предполагает наличие многочисленных взаимодействующих частей и принимает на входе один тип сигнала, а на выходе дает другой. Поскольку наша нейро-лингвистическая система принимает на входе информацию, а на выходе дает реакции, в единой теории поля НЛП центральное место занимают петли обратной и прямой связи.

В предыдущей главе мы описали системное мышление, использующее структуру метасостояний, предметом которого является наша нейро-семантическая система. Системное мышление само по себе является метапрограммой. Мы отметили этот факт и идентифицировали его как таковой в книге «Как научиться разбираться в людях» (Hall & Bodenhamer, 1997). Теперь мы хотим использовать системное мышление для создания единой теории поля. С этой целью мы перечислим несколько ключевых паттернов, касающихся системного мышления, необходимых для достижения мастерства и ведущих к пониманию единой теории НЛП.

1. Системное осознание и размышление

Первым требованием при обучении системному мышлению является распространение фокуса осознания на систему в целом.

● Что это за система?

● Каковы элементы этой системы?

● Какие принципы управляют функционированием системы?

● Что подается на вход в эту систему?

● Что мы получаем на выходе из системы?

Единая теория поля НЛП сфокусирована прежде всего на нейро-лингвистических системах человека-как-целого-в-среде. Теория будет включать все сенсорные и эмпирические факторы, а также все оценочные реалии, которые мы формируем или усваиваем из социальных контекстов. Она будет учитывать все внешние входные каналы (сенсорные системы), а также все внутренние входные каналы внутренней переработки, мышления и воображения. Она также будет учитывать выходные каналы поведения, жестов и физиологических реакций и механизмов, используемых для их регистрации (например, калибровка, ключи зрительного доступа, лингвистические маркеры).

Рис. 14.1. Множественные петли обратной связи

2. Мыслительные петли обратной и прямой связи

После того как мы идентифицировали систему, нам нужно распознать петли обратной и прямой связи, управляющие прохождением входного сигнала через систему. В категориях системы обратная связь означает информацию, поступающую из внешнего мира, а также выходной сигнал одного уровня системы, повторно входящий в систему на другом уровне. Например, я получаю обратную связь о том, что мои слова «задели чувства моей дочери». Этот входной сигнал исходит от дочери, из внешнего мира. Однако как только я получаю его, у меня появляются по его поводу мысли и чувства, и при этом как внешняя, так и внутренняя обратная связь, исходящая от меня, повторно входят в мою систему на более высоком уровне, и тогда я принимаю решение больше не задевать ее чувств и выяснить, что произошло.

Обратная связь может быть исходящей от внешнего мира, и, кроме того, как это ни странно, поступающей с одного уровня сознания на другой. В этом случае она становится входным сигналом (от самого себя), который будет оказывать влияние на наши дальнейшие шаги. Это означает, что обратная связь – не просто «комментарий по поводу эффективности ваших действий». Обратная связь касается результатов и последствий процесса и того, как она снова входит в систему в качестве дополнительной информации.

Обратная связь выполняет в системе функции центрального механизма саморегуляции и самоорганизующихся процессов. Их работа имеет нелинейный характер, они функционируют как сетевые паттерны. Мы называем два основных типа обратной связи в системе положительной и отрицательной обратной связью.

Самоуравновешивающая, или «отрицательная», обратная связь создает гомеостаз, так что система поддерживается в сбалансированном равновесии. Это процесс самокорректировки и самоадаптации, примеры которого мы можем наблюдать при езде на велосипеде или управлении лодкой. В этих случаях выходные сигналы системы оказывают гасящий и/или корректирующий эффект. Чем больше мы едим, тем меньше чувствуем голод. Чем сильнее мы чувствуем голод, тем больше мы съедаем. В терминах системы это задает «доброкачественный круг».

Самоподкрепляющая, или «положительная», обратная связь лежит в основе функционирования выходящих из-под контроля систем и порождает то, что мы называем «порочным» кругом. Первоначальный эффект продолжает усиливаться, снова и снова проходя по петле. В этом случае выходные сигналы системы оказывают усиливающее действие, так что мы получаем еще больше того, что выдаем на выходе. Чем больше мы кладем денег в банк, тем больше растут наши сбережения. Чем больше мы их тратим, тем больше растут наши задолженности. Чем больше мы чувствуем страх, тем больше наш страх крепнет и распространяется, перерастая в тревогу и панику.

Если мы пытаемся использовать линейное мышление или мыслить по прямой, иными словами, используем причинно-следственные связи между элементами системы, нам становится трудно переносить и отслеживать потоки информации в системе. Именно в этом случае мы должны переключиться на более нелинейное мышление и визуализировать систему в категориях петель, кругов, спиралей. Визуализация или даже схематизация таких систем и петель обратной связи не всегда дается легко. Более того, это даже может ввести наше сознание в штопор.

3. Мышление в категориях и/и, а не или/или

Системное мышление предполагает иной тип логики, чем старая аристотелевская логика, исключающая промежуточные стадии между противоположными полюсами. Учитывая тот факт, что системы состоят из многочисленных взаимодействующих элементов, лишь очень немногие аспекты системы функционируют в режиме или/или. Вместо этого любое событие будет предполагать множество «причин» или, точнее, сопутствующих факторов. Мышление в категориях или/или основано на аристотелевской модели мира, постулирующей вещи посредством фрейма или/или. Применяя такой тип мышления к овладению мастерством НЛП, мы понимаем, что не можем классифицировать некоторые феномены либо как метапрограммы, либо как «суб-модальности». Они являются и теми и другими одновременно. Мы рассматриваем мысле-чувства, присущие некоему состоянию, и нам кажется, что они принадлежат первичному состоянию и в то же время также метасостоянию, интегрировавшемуся в него. Фрейм не является либо убеждением, либо ценностью, либо идентичностью, а представляет собой все это в одно и то же время.

Проблема с аристотелевской моделью состоит в том, что мы исключаем среднее и, таким образом, становимся слепыми ко всем промежуточным факторам между двумя крайностями. Для построения единой теории поля мы нуждаемся в паттернах Метамодели типа и/и (глава 13).

4. Нелинейное мышление

Переход от линейного аристотелевского мышления к мышлению в категориях систем приводит нас к не-аристотелевским системам, побуждая к мышлению, совместимому с хождением по кругу, параллельной обработкой информации и классификацией одной и той же вещи различными способами. Нелинейное мышление в метасостояниях возникает у нас благодаря механизму рефлексивности. Когда мы размышляем о своем мышлении, чувствовании, физиологических реакциях или испытываем чувства по поводу своих чувств, мыслей, воспоминаний или телесных ощущений, наше сознание попадает в петли и ходит кругами, так что в ходе этого процесса оно оказывает влияние само на себя.

5. Самоорганизующиеся паттерны

Живые системы являются самоорганизующимися, а самоорганизация, как мы отмечали в предыдущей главе, является важным аспектом системного мышления. Входные сигналы в систему питают ее в том смысле, что являются «топливом», благодаря которому система растет, развивается, живет и процветает. А выходные сигналы – это проявления жизнедеятельности системы.

В нашей нейро-лингвистической системе единственным, что входит в систему, является информация, или представления. Поэтому именно представления, как метасостояния и метафреймы, «питают» систему и заставляют ее самоорганизовываться посредством повторения и реитерации.

Иммануил Кант первым использовал терминологию «самоорганизации». Он говорил, что мы должны думать о каждой части организма, «который производит другие части (так что все части взаимно производят друг друга)… благодаря чему [организм] является как организованным, так и самоорганизующимся существом». Этим определяется природа живого организма.

Качество самоорганизации возникает из хаотической природы системы благодаря способности системы порождать множественные итерации. Во фрактальной геометрии мы многократно находим «фрактальные» формы с присущими им характерными паттернами в уменьшенных масштабах, так что на каждом шаге уменьшения масштаба отдельные элементы подобны форме в целом. Это порождает качество «самоподобия». Вы можете видеть это повсюду: камни подобны маленьким горам; ветки похожи на молнии; границы облаков напоминают береговые очертания; дельта реки выглядит как крона дерева или как многократно ответвляющиеся друг от друга кровеносные сосуды.

Тот же процесс, порождающий аналогичный гештальт, мы находим и в нейро-семантических системах. Здесь, однако, самоподобие встречается в виде паттернов. Существуют паттерны мышления (метапрограммы), речи (паттерны Метамодели), редактирования наших фильмов («суб-модальности») и чувствования (метасостояния). Они возникают в результате многократной итерации некоего исходного представления. Человек может использовать в качестве исходного представление о «неудаче», «контроле», «ресурсе», «любви» или «веселье» и повторно прокручивать его в своем ментальном фильме, в своих чувствах или в своей речи. Такие действия порождают паттерн. Паттерн является результатом реитерации.

6. Мышление в категориях точки приложения силы

Природа системных изменений в нелинейных системах такова, что иногда малейшие изменения могут приводить к самым серьезным последствиям. Это происходит потому, что такие изменения могут многократно усиливаться посредством самоподкрепляющей обратной связи. Итерация — это нелинейный процесс, означающий повтор или повторение, и описывающий, что происходит, когда некая функция многократно применяется к самой себе.

7. Сети и структурный паттернинг встроенных петель

Сети, каковыми являются нейронные сети мозга, нелинейны; они распространяются во всех направлениях. Это придает взаимоотношениям сетевых паттернов нелинейный характер и позволяет нам производить многократную итерацию наших сообщений. Когда мы делаем метаход к метасостоянию, мы поднимаемся над уровнем первичного опыта и устанавливаем отношения с ним и по поводу него. Мы выходим за пределы опыта и включаем его в систему. И в процессе этого выхода за пределы и включения мы чувствуем холоны — ощущаем себя как части целого, целого, состоящего из частей. Вот почему мы можем взять любой мельчайший элемент системы и посредством его распаковки обнаружить высшие фреймы, управляющие системой в целом или матрицей. Вот почему мы можем начать с целого на более крупном уровне и задать его таким образом, что оно проникнет во все части системы.

Когда мы имеем сетевую систему, использующую обратную связь для коррекции (обучение на ошибках), мы имеем сеть, состоящую из петель, способную регулировать и организовывать себя. Самоорганизация возникает и управляет жизнью системы. Когда мы мыслим в категориях сетей, мы задаем следующие вопросы:

● Присутствует ли здесь паттерн и организации, которые мы можем идентифицировать?

● Какова природа нелинейных взаимосвязей?

Любой паттерн состоит из вещества и формы. Мы обнаруживаем вещество, когда спрашиваем: «Из чего это сделано?» Задавая этот вопрос, мы фокусируем свое внимание на элементах и составных частях. Что касается формы, мы фокусируемся на ней, когда спрашиваем: «Что представляет собой этот паттерн?» Это заставляет нас сосредоточиться на паттерне, структуре, порядке и на том, каким образом он делает то, что он делает.

При моделировании человеческого опыта системное мышление позволяет нам синтезировать эти два подхода. Капра (Сарга) описывает это следующим образом:

«При изучении структуры мы измеряем и взвешиваем вещи. Паттерны, однако, не могут быть измерены и взвешены; они должны быть картированы. Чтобы понять паттерн, мы должны нанести на карту конфигурацию отношений. Иными словами, структура предполагает количества, тогда как паттерны предполагают качества» (р. 81).

8. Холоархии и эмерджентные свойства

На каждом уровне сложности системы наблюдаемые феномены будут проявлять свойства, не присутствующие на низших уровнях. Это происходит, поскольку явления «возникают» в системе. «Температура», центральное понятие термодинамики, лишено смысла на уровне отдельных атомов, где действуют законы квантовой теории. Вкус сахара не присутствует в атомах углерода, водорода и кислорода, из которых состоит сахар.

Аналогичным образом, такие свойства и качества, как правило, исчезают, когда система расчленяется. Вот почему системы не могут быть поняты путем анализа или редукционистского подхода. Свойства частей не являются присущими им по самой их природе, а могут быть поняты лишь в рамках контекста более крупного целого.

И вновь процитируем Капру:

«Системное мышление сосредоточено не на базовых строительных блоках, а на базовых принципах или на организации. Системное мышление „контекстуально“, что является противоположностью аналитическому мышлению. Анализ означает расчленение некого явления для того, чтобы понять его; системное мышление означает помещение его в контекст более крупного целого» (р. 30).

Чтобы мыслить системно, мы должны размышлять холистически («целостно») об интегрированных целых, гештальтах и возникающей общей конфигурации. Именно это мы делаем в НЛП и в Нейро-Семантике, когда используем метадетальную точку зрения. Мы не только мыслим глобально, но, мысля глобально, мы детализируем те проявления, которые придают метафрейму реальность. Мы не только мыслим в категориях конкретики, но, мысля конкретно, мы делаем это с позиций более широкой перспективы, говорящей о том, что означают конкретные детали.

Резюме

Хотя модель Метасостояний сначала была всего лишь очередной метасферой, она выросла в целую теорию и модель, объединяющую все сферы и компоненты НЛП. Она выполняет эту функцию, обеспечивая нам общий каркас, описывающий, как функционирует наш фрейминг в целом и как он функционирует на всех уровнях.

Как объединяющая модель, модель Метасостояний обладает уникальными нелинейными свойствами своего форматирования. Механизмы, управляющие моделью Метасостояний, являются системными и нелинейными, – это механизмы рефлексивности сознания. Будучи таковыми, они дают нам в руки модель того, как мы конструируем любые метафеномены.

Глава 15Единые теории поля НЛП. Дилтс, Бэндлер, Холл, Боденхамер

Что можно узнать из этой главы:

● Первая системная модель НЛП: Сеть Нейро-Логических уровней

●«Технология проектирования человека» (DHE) Бэндлера как вторая попытка создать единую теорию поля

● Модель Метасфер: третья попытка создания системного НЛП

● Перенос структуры в процессе индивидуального развития

● Модель интерфейсного взаимодействия метасфер

● От первичных состояний к многослойным метасостояниям

● Ключевые свойства метасфер

Альберт Эйнштейн пытался создать «единую теорию поля», которая бы связывала все физические теории в единую модель. Его целью было построение крупномасштабного каркаса, объединяющего все явления. Аналогичным образом многие исследователи стремились свести вместе все аспекты, теории и модели НЛП. До появления Системной Модели Метасфер были предприняты две серьезные попытки свести воедино все многочисленные аспекты НЛП (Метамодель, метапрограммы, ценности, временные линии, позиции восприятия, «суб-модальности», Милтон-Модель, стратегии, а также техники SCORE и SOAR). Идея состояла в том, что, если сконструировать единую теорию поля, описывающую, как работает НЛП, это намного упростит сложную картину его элементов. Роберт Дилтс создал первую из этих крупномасштабных моделей, а Ричард Бэндлер – вторую. Для овладения мастерством НЛП нам очень важно получить представление об этих моделях, особенно сформулированное в терминах единой теории поля, представленной в этой главе. В ней мы рассмотрим обе попытки создания целостной и системной модели НЛП и проведем их критический анализ.

Для чего это делается? Наша цель состоит в том, чтобы выявить сильные и слабые стороны этих моделей и использовать их при построении новой модели. Интегрировав самые интересные и эффективные характеристики, уже найденные Дилтсом и Бэндлером, мы надеемся приблизиться к фактической разработке системной модели, охватывающей все компоненты НЛП. Мы предлагаем системную модель метасфер в качестве одного из многих возможных вариантов модели. Она позволит нам выработать логически согласованный и системный (системно-ориентированный) способ размышления о человеческом сознании, опыте, а также о самом НЛП.

Первая системная модель НЛП: Сеть Нейро-Логических уровней

Насколько нам известно, Роберт Дилтс создал первую системную модель НЛП в середине 1980-хгодов. Он сконструировал свою модель («Гимнастический зал НЛП в джунглях») из нескольких частей. Сначала он взял модель SOAR[44] Эта модель была предложена еще в 1950-х годах в качестве общей модели разрешения проблем и впервые была применена к обучению компьютера игре в шахматы. В пределах проблемного поля модель сначала идентифицирует набор Состояний, описывающих текущую ситуацию. Затем она идентифицирует набор Операторов или механизмов, которые может использовать тот, кто решает проблемы, чтобы изменить ситуацию, перейдя от одного состояния к другому.

Когда Дилтс приложил эту модель к нейро-лингвистике, он ввел три линейные оси – Я, Другие и Цели, – графически представленные в виде куба. Затем он взял линейный континуум временных зон (прошлое, настоящее и будущее) и соединил его с континуумом глубины позиций восприятия (первая, вторая, третья – «я», «другие» и «мета»). Наконец, он добавил вертикальные уровни, включающие высшие уровни сети, так называемые «Нейро-Логические» уровни (среда, поведение, способности, убеждения-ценности, идентичность и духовность).

Таким образом, он получил три оси: вертикальную – нейро-логические уровни, горизонтальную – три временные позиции и три позиции восприятия в глубину. В итоге получился «Гимнастический зал в джунглях», концептуальное рабочее пространство для «состояний» и различных форм вмешательств НЛП. Соединив все эти компоненты вместе, многомерный куб Дилтса интегрировал в себя модель SOAR наряду с «новым кодом» (позициями восприятия, Grinder & DeLozier, 1987). Эта модель также интегрировала в себя модель SCORE, поскольку Дилтс использовал свою трехмерную кубическую модель для выявления проблемных полей и работы с ними, а также использовал нейро-лингвистические Операторы для управления системной динамикой и создания переходов от текущего состояния к желаемому.

Операторы, с точки зрения Дилтса, представляют собой сенсорные репрезентации и «суб-модальности» (нейро-), языковые паттерны (лингвистическое), а также физиологические сигналы и проявления (программирование). Использование этих процессов, по его словам, наделяет нас способностью картировать проблемы посредством пространственной и временно-линейной сортировки.

Всякий раз, когда мы вкладываем в одну модель такое количество информации, возникает много трудностей. Модель Дилтса сводит воедино стандартный формат «текущее состояние/желаемое состояние» с основными компонентами модели SCORE.

Соединив все эти компоненты в жесткой иерархической форме, Дилтс начал работать над составлением практических рекомендаций, касающихся разрешения различных типов проблем с помощью теории Самоорганизации. Он использовал две оси: «стабильные – нестабильные проблемы» и «простые – сложные проблемы». Тем самым он положил начало анализу того, какую технику или паттерн следует использовать, когда и с кем.

Рис. 15.1. Гимнастический зал в джунглях

Рис. 15.2

Рис. 15.3. Сводная диаграмма пяти моделей, формирующих единую теорию поля предложенная Дилтсом

Критика

Каковы сильные и слабые стороны этой попытки построения единой теории поля НЛП? Сильной стороной является то, что в этой модели нашли применение очень многие особенности, субмодели и паттерны НЛП. Используя общую структуру модели SCORE, она обеспечивает наиболее простой и продуктивный каркас для того, что называется алгоритмом НЛП: от текущего состояния к желаемому состоянию посредством доступа к ресурсам и их применения. Когда мы используем эту модель для размышления о работе с проблемами и об эффективном приложении НЛП, мы формируем фрейм, ориентированный на решение, и сосредоточиваем внимание на ресурсах, ведущих нас от текущего состояния к желаемому.

Также к позитивным сторонам этой модели относится проработка высших уровней в дополнение к линейным шагам. Это являлось проблемной стороной обогащенной в НЛП модели TOTE. Хотя модель TOTE и содержала меташаг, основное внимание было направлено почти исключительно на линейный пошаговый процесс. Это был первый вариант системной модели НЛП, в котором должное значение придавалось метауровням, а также идее влияния вложенных уровней на первичный опыт. Дилтс даже обыгрывал идею включения моделей НЛП одна в другую (рис. 15.3 и 15.4). В рамках этой циклической модели он использовал следующие:

5. SOAR

4. SCORE[45]

3. TOTE[46]

2. ROLE[47]

1. BAGEL[48]

Далее Дилтс поместил эти пять моделей в структурный каркас, как показано на рис. 15.4.

Рис. 15.4. Система моделей

Что касается слабых сторон модели, основной проблемой является ее линейный способ представления. Вместо того чтобы быть форматированной как нелинейная, она фреймирована как линейная, как статичная, а не текучая, и как жесткая, а не гибкая. Разумеется, изображение трехмерного куба, которое выглядит как жуткий космический корабль Борга из фильма «Звездный путь: следующее поколение», тут не поможет. Иными словами, если мы хотим говорить и думать о системных процессах и динамике, нам также нужны метафора и схема, которые выглядят как нелинейные, динамические и текучие. Дилтс и сам это понимает, о чем свидетельствует его недавно появившееся исследование самоорганизующихся систем. В нем он перешел к использованию метафоры мяча, катящего по энергетическому полю, – намного более динамичная метафора. Такая модель представляет собой значительно более продуктивное направление с точки зрения адекватной метафоры.

Однако значительно более серьезным недостатком является тот факт, что модель Нейро-Логических уровней не является полноценной системой «логических уровней». Шесть элементов этой системы (среда, поведение, способности, убеждения и ценности, идентичность и духовность) не согласуются друг с другом таким образом, чтобы каждый высший уровень представлял собой класс или категорию низшего. И даже если мы используем определение «логических уровней», предложенное самим Дилтсом, согласно которому высшие уровни контролируют и модулируют низшие, а члены низших уровней являются классами высших, – модель нейро-логических уровней ему не удовлетворяет.

Некоторые тренеры и теоретики НЛП отмечали многочисленные недостатки так называемой модели Нейро-Логических уровней. Вудсмолл (Woodsmall, 1995), Маншоу и Цинк (Munshow & Zink, 1997), а также я сам (Hall, 1997, 2001) подробно описали эти недостатки в различных статьях и книгах.

И снова повторим: основная проблема состоит в том, что модель Нейро-Логических уровней не отвечает критериям системы «логических уровней». Многие уровни этой модели не включают в себя или не содержат в себе низшие уровни. К примеру, «Окружение», представляет собой намного более крупномасштабный феномен, чем «Поведение». Любая форма «Поведения» реализуется в некотором «Окружении». «Окружение» не является членом класса форм «Поведения». А вот бег являлся бы таким членом, так же как и чтение, письмо, консультирование и управление.

Все это формы поведения. Однако это не разновидности «Окружения». Невозможно отделить некую форму поведения от окружения так, чтобы она находилась вне определенной среды.

Следующая трудность – «Способности». Разве этот термин не означает «потенциал для развития» или «навыки»? Если он означает фактические способности, нечто, что человек делает, значит, они относятся к тому же логическому уровню, что и формы «поведения». Это слово описывает источник или основание самого поведения. И в этом смысле любая «способность» реализуется в некотором «окружении». Более того, различные типы среды позволяют нам проявлять различные способности.

«Убеждения/Ценности» в этой модели означают метауровневое осознание своего сознания. «Сознание» выходит здесь за рамки простой репрезентации внутренних ментальных сенсорных фильмов. Сознание рефлексирует собственные мысли, чувства и состояния, чтобы подкрепить их ценностью, важностью и значимостью. Именно это порождает «убеждение» как подкрепленную мысль. Такое метауровневое функционирование сознания в качестве подкрепляющего и наделяющего ценностью деноминализирует термины «убеждение» и «ценность». Как мы убеждаемся в чем-то или начинаем ценить что-то? На метауровне мы подкрепляем репрезентацию этого чего-то (человека, процесса, события, понятия) своим «Да!».

Рис. 15.5

Это существенно. Дилтс предполагает, что «Идентичность» находится выше «Убеждений/Ценностей». Однако когда мы деноминализируем эту номинализацию, мы приходим к другой функции сознания – идентификации. «Идентичность» возникает в результате идентификации и определяется тем, с чем и как мы себя идентифицируем. Это показывает нам, что все идентичности представляют собой убеждения. Мы верим в свою идентификацию с чем-либо; внутри себя мы наделяем эту вещь реальностью за счет того, что ценим ее. Номинализация «идентичность» – не «вещь», которая существует независимо от нашей ментально-эмоциональной идентификации с ней. Идентичности возникают в процессе идентификации, и с чем бы мы ни идентифицировались, мы верим в эту вещь и ценим ее. «Идентичность» нереальна, это не сущность, а всего лишь убеждение. Можно либо верить в него, либо подвергать его сомнению.

«Духовное» представляет собой высший уровень в предложенном Дилтсом списке Нейро-Логических уровней. Однако когда мы деноминализируем термин «духовное», мы видим, что оно означает нечто, связанное с «духом». Это дает нам очередную номинализацию – термин «дух». А когда мы деноминализируем этот термин, мы остаемся с исходной метафорой – «дыханием, ветром, энергизирующей сущностью». Метафоры, использующие те же референты, встречаются в греческом и еврейском – «ветер» и «дух» на этих языках обозначаются одними и теми же словами (пневма, руах).

Это возвращает нас к еще одному «Убеждению/Ценности». На уровне «духовного» мы имеем подтверждение и признание ценности нашего внутреннего «дыхания», метафорически означающего нашу внутреннюю сущность, которую мы используем для обозначения того, что выходит за рамки нашего тела.

В категориях метауровней элементы этой модели легко распадаются на три логических уровня (см. рис. 15.3). Данная модель не позволяет указать на ту текучесть, которая присуща нашему рефлексивному сознанию. Что же происходит с моделью, когда мы убеждены в нашей духовности, идентифицируемся с нашими способностями, убеждены в наших убеждениях?

«Технология проектирования человека» (DHE) Бэндлера как вторая попытка создать единую теорию поля

Предложенная Бэндлером «Технология проектирования человека» (DHE) – вторая попытка построения единой теории поля. Через несколько лет после того, как Дилтс разработал сеть Нейро-Логических уровней и использовал ее в качестве модели системного НЛП, Ричард Бэндлер приступил к проектированию своей системной модели. Он назвал ее «Технологией проектирования человека», используя формулировку Кожибски, относящуюся к 1921 году. Таким образом, Бэндлер пошел в совершенно ином направлении. Вместо использования метауровней он построил модель DHE, основанную преимущественно на концепции «суб-модальностей».

Использовав этот подход, Бэндлер попробовал кодировать все компоненты НЛП с помощью воображаемых решеток восприятия, или глобусов. За счет этого он смог кодировать любые элементы, модели и паттерны как обладающие физической реальностью «суб-модальные» образы. С этой целью он попытался использовать некоторые метафоры, которые бы содержали и несли в себе эту идею. Сначала он предложил идею воображаемых решеток, окружающих наши образы реальности, которые обозначали бы практически все существующие «суб-модальности», практически все метапрограммы, ставя тем самым под сомнение используемые нами паттерны Метамодели.

Однако в этом случае можно было бы усилить или ослабить ту или иную характеристику «нажатием кнопки», словно оперируя пультом управления аудиосистемой. Впоследствии Бэндлер решил поместить на глобус континуумы широты и долготы. И тогда, представляя себе, что глобус охватывает все протяжение человеческой жизни, можно было бы настроить линии, чтобы идентифицировать их ключевые «суб-модальности», метапрограммы, лингвистические паттерны и т. д.

Начиная с книги «Руководство по субмодальностям для профессионала», Бэндлер совместно с Уиллом Макдоналдом (СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2004) обыгрывал различные трехмерные голографические образы. Для тренингов, проводимых в 1990-х годах, он разработал упражнения по построению голо графических решеток и проецированию их в пространство.

В книге «Время перемен» (Bandler, 1993) вы можете найти идею голографических решеток, базирующихся на «суб-модальностях» и работающих с помощью контрольных кнопок, задающих быстрое и медленное время, а также репрезентации «я» и «не-я».

К тому времени как Бэндлер начал разрабатывать тренинги по DHE (1991), он переключился на идею воображаемых перекрестий, позволяющих конструировать различные воображаемые инструменты, включающие глобусы и другие конфигурации. Эти конфигурации должны были проецироваться в пространство, а участникам предлагалось рассматривать их как «инструменты», с помощью которых можно «видеть»

внутренний мир людей. Подобно киборгу из фильма «Терминатор», снабженному программой для измерения расстояний и пространства и сканирующему людей в поисках паттернов реагирования, участникам предлагалось отказаться от моделирования и просто проектировать те программы, которые они хотели бы иметь в своем распоряжении, а затем смотреть, на что эти программы способны.

Основное исходное предположение этого нового подхода DHE на деле представляло собой базовое понимание НЛП. По мере того как люди организуют свою внутреннюю реальность, эта организация проецируется и отражается вовне посредством их действий, движений и жестов. Если следить за этими проявлениями внимательно и систематически, можно распознать внутренние структуры людей. Наряду с тем что увидеть внешние проявления «временных» репрезентаций индивида можно, просто наблюдая за тем, в каком направлении он жестикулирует, говоря о «прошлом», «настоящем» или «будущем», или наряду с тем, как можно «увидеть» сенсорные системы индивида в действии посредством ключей зрительного доступа или «услышать» их в лингвистических маркерах, мы видим голографические образы, присутствующие в их сознании, во внешнем пространстве.

Для достижения этой цели модель и тренинги DHE базировались на предположении, что мы можем в буквальном смысле видеть, как индивидуальные убеждения, ценности или фреймы проецируются в реальное физическое пространство. Именно поэтому одной из важнейших метамодальностей («субмодальностей») является «локализация» ценностей. Данная модель предполагает, что внутри «суб-модальных» особенностей находятся базовые строительные блоки, лежащие в основе всей субъективной реальности. Предполагается, что аналогично тому, как мельчайшие элементы голограммы содержат всю имеющуюся в ней информацию, тем же самым свойством обладают и «суб-модальности».

Будучи системной моделью, представляющей собой попытку свести воедино все элементы НЛП, DHE функционирует, исходя из определенного понимания и теории, касающейся «суб-модальностей». DHE постулирует, во-первых, что «суб-модальности» функционируют как молекулярная структура опыта, и, во-вторых, что «суб-модальности» играют первостепенную роль в объяснении всех человеческих реакций и контроле над ними. Предполагая, что «суб-модальности» представляют собой «строительные блоки опыта» – подобно тому, как периодическая таблица элементов описывает базовые строительные блоки химии, – мы распространяем на эти особенности фразу Бейтсона «различия, определяющие различия».

В этом смысле Бэндлер считает, что смещение «суб-модальностей», их изменение, перекартирование и контрастный анализ управляют всем человеческим опытом. Таким образом, его подход вместо подъема к высшим уровням предполагает спуск к фундаменту сознания, к так называемым «суб-модальностям».

Подход Бэндлера с использованием «субмодальностей» привел его к предположению о том, что можно трансформировать «замешательство» в метауровневый феномен, аналогичный «пониманию», с помощью кода «суб-модальностей». Просто найдите что-либо, что вы «понимаете», идентифицируйте форму или код «суб-модальности» и картируйте все «суб-модальности», содержащиеся в замешательстве, в соответствии с «суб-модальностями» «понимания». Таким образом, процесс перекартирования трансформирует «замешательство» в «понимание».

То же самое касается и «убеждений». Надо всего-навсего произвести перекартирование из сомнения или слабого убеждения в сильное убеждение, – и вы внезапно поверите в новое содержание. Это обязательно произойдет, если вы должным образом его закодируете. Весь секрет в нахождении и перекартировании ключевых «суб-модальностей». Для Бэндлера такое использование и такой подход к «суб-модальностям» представлялся в равной степени применимым к движению от плохих решений к хорошим, или от «немотивированного» состояния к мощнейшей мотивации «фетиша».

Процессы DHE обращаются и к другому источнику. Они используют тот факт, что в модели мира каждого человека присутствует нечто, что мы можем «считывать» извне. При этом мы берем понимание и навык НЛП, касающийся использования неврологических процессов наподобие ключей зрительного доступа, дыхания или поз, и применяем их к распознаванию репрезентативных систем индивидуума. Другие ученые исследовали, каким образом этот навык приложим к «считыванию» «суб-модальностей» извне (Robbie, 1987; Hall, 1996). Мы даже приложили эту идею к чтению метапрограмм извне (Hall & Bodenhamer, 1997).

И все же DHE как системная модель идет значительно дальше и предполагает, что можно научиться видеть практически все, даже любые метауровневые феномены или фреймы, связанные с индивидуальной моделью мира, как трехмерный голографический образ в пространстве. Чтобы достичь такого уровня восприятия, в упражнениях по DHE используются трансовые состояния, в которых участники обучаются галлюцинировать решетки, панели управления или глобусы, а затем укладывать «суб-модальности» внутри этих галлюцинаторных структур. Цель состоит в том, чтобы включить в число этих феноменов метапрограммы, «убеждающие факторы», убеждения, временные линии, стратегии мотивации и доверие.

В книге «Технология убеждения» Бэндлер и Ла Валль (СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2004) предлагают использовать все эти элементы при работе с людьми, участвующими в ситуации купли-продажи. С их помощью «инженер убеждения» (в частности, продавец) может видеть индивидуальные стратегии мотивации, покупки и принятия решений. Затем, видя эти структуры, продавец может просто поместить свой товар в соответствующие места, и человеку ничего не останется, как отреагировать положительно.

Являясь объединяющей моделью, DHE преследует цель не только свести в единую модель все отдельные компоненты НЛП, но и расширить сферу применения НЛП. НЛП изначально базировалось на моделировании, на выявлении структуры мастерства профессионалов. DHE смещает этот фокус НЛП. Оно ставит такой вопрос: «Что, если бы мы имели киборга и могли заложить в него любую программу, какую бы только захотели, и осуществить проектирование человеческого мастерства с нуля?» Проблема, однако, состоит в том, что за десятилетие следования по этому пути не было разработано ни одной новой модели.

Критика

Сильной стороной модели DHE является ее фрейм, внушающий предположение, что все возможно, и использующий все компоненты НЛП, играя с ними, пока человек находится в предполагаемом или действительном состоянии транса. В этом смысле DHE представляет собой продвинутый уровень использования и обыгрывания базовой модели НЛП. И в этом смысле многие находили DHE очень полезным для расширения творческих способностей, нестандартного мышления, развития игривости, формирования более агрессивных установок и отказа от ограничивающего себя представления «не могу». Многие также находили DHE очень полезным с точки зрения обучения более эффективной и яркой визуализации и использованию большего количества кинематографических характеристик в наших внутренних фильмах.

Основная проблема и основные слабости DHE, однако, состоят в его злоупотреблении «суб-модальностями» и преувеличении их ценности. Паттерны, к которым мы апеллируем, говоря о «суб-модальностях», не только не объясняют и не контролируют всего, но и вовсе не являются «суб», что мы продемонстрировали в главах 7 и 8. В них мы показали, что сам по себе термин некорректен и вводит в заблуждение, а также объяснили, почему не существует «суб-уровня» по отношению к модальностям. Такое название противоречит реальности.

Мозг, вероятно, является голографическим, как предполагал Карл Прибрам, и наше мысле-чувствование, возможно, в значительной степени функционирует в голографическом режиме, однако «суб-модальности» не несут в себе всего метауровневого знания, понимания и всех фреймов, как утверждает DHE.

Другая слабость состоит в том, что DHE с большим трудом признает существование метауровней, не говоря уже о том, чтобы их учитывать. По этой причине оно не в состоянии интегрировать в себя метауровни и продемонстрировать взаимосвязи между «субмодальностями» и «логическими» уровнями. DHE игнорирует принцип Бейтсона, согласно которому высшие логические уровни или фреймы управляют низшими фреймами. Тем самым DHE возлагает чрезмерную ношу на идею «суб-модальностей» – ношу, которую те не могут выдержать.

Модель DHE также игнорирует метауровни, относящиеся к таким человеческим проявлениям, как «понимание» и убеждения, а также ту роль, которую играют эти уровни. Предполагая, что этими формами опыта управляет одно лишь смещение «субмодальностей», DHE полностью игнорирует самые важные структуры. В предыдущих главах, посвященных метасостояниям, мы описали метауровневые структуры «убеждений» и проблемы, возникающие при попытке изменения убеждений за счет простого перекартирования «суб-модальностей».

Иными словами, если мы имеем элемент субъективности, организационно и структурно включающий в себя уровни абстракции, состояния, испытываемые по поводу других состояний (метасостояния), вложенное наслаивание сознания и т. д., то «суб-модальности» не могут всем этим управлять, если они являются «суб-» по отношению к сенсорным фильмам, проигрываемым в наших головах. Они функционируют на редакторском уровне.

И все же если «суб-модальности» действительно являются фреймирующей структурой, которую мы привносим в наши фильмы и редактируем, они представляют собой метамодальности. Именно поэтому редко удается с помощью перекрестного картирования «суб-модальностей» трансформировать замешательство в понимание, а мысль – в убеждение. «Суб-модальности» на самом деле работают на символическом и семантическом уровне, на высшем уровне по отношению к фильмам, проигрываемым в кинотеатре нашего сознания.

Модель Метасфер: третья попытка создания системного НЛП

Принимая во внимание первые попытки, что же мы узнали о том, каким образом мы можем свести вместе все составные элементы и модели НЛП, чтобы создать системное НЛП, единую теорию поля? Мы узнали, что системная модель НЛП должна учитывать и объединять следующее.

1. Репрезентативные системы, которые мы репрезентируем на экране нашего сознания.

2. Кинематографические характеристики внутренних фильмов («суб-модальности»).

3. Распознавание процессов внутренней переработки и состояний посредством внешних сигналов.

4. Реакции прямой связи на внешний мир.

5. Информационную обратную связь от внешнего мира.

6. Метауровневые состояния и «логические» уровни.

7. Вложенность многочисленных слоев и уровней.

8. Лингвистические паттерны Метамодели.

9. Перцептивные особенности Метапрограмм.

10. Рефлексивность, рекурсивность, бесконечное образование спиральных петель.

11. Позиции восприятия.

12. Временные зоны: прошлое, настоящее, будущее.

13. Алгоритм перехода от текущего состояния к желаемому состоянию посредством использования ресурсов модели SCORE.

14. Интерфейсные отношения между уровнями.

15. Состояния транса и «аптайм».

16. Ресурсные паттерны: технология НЛП.

Начиная с переформулирования метауровней, позаимствованного из модели Роберта Дилтса, мы начали переосмыслять многие составные элементы и сферы НЛП в категориях модели Метасостояний и задались вопросом, а не сможет ли это обеспечить нам более крупноуровневый фрейм, позволяющий согласовать их между собой. Система, по определению, представляет собой любой процесс с участием многочисленных частей, включающий входные и выходные сигналы, а также процесс обратной связи.

Мы начали свое самостоятельное исследование с того, что разработали некоторые детали «логических» уровней «времени» и отметили, что существует много различных типов «времени» и что «время» существует на различных уровнях (Hall & Bodenhamer, 1997, 2002). В ту пору мы еще думали о них даже не в терминах Метасостояний, а только как о «логических уровнях».

После этого мы более полно исследовали этот феномен, когда переформулировали модель Метапрограмм в терминах метауровней (Hall & Bodenhamer, 1997), и начали видеть, что метасостояния и метапрограммы каким-то образом взаимосвязаны. Тогда мы еще не знали, каким именно. Это понимание пришло позже, когда мы обнаружили, что метапрограммы – это отвердевшие метасостояния, ставшие настолько привычными, что они переместились с метауровня вниз и вошли в наши мускулы и нервы. И наконец, позднее мы описали процесс, посредством которого метасостояния становятся метапрограммами перцептивной сортировки (Hall, 2001).

Когда оказалось, что эти попытки ремоделирования НЛП очень удачны, мы применили концептуальную структуру метауровней к сумбурному и хаотическому списку паттернов «Фокусов языка». Приложение метауровней к этим паттернам лингвистического рефрейминга породило модель Линий Сознания (Hall & Bodenhamer, 1997). Мы выбрали фразу «линии сознания», чтобы избежать негативных ассоциаций с манипуляцией и обманом, заключенных в метафоре «ловкость рук». Поначалу мы даже не осознавали, что модель и паттерны Линий Сознания на самом деле являются входом в метасостояния в процессе разговорного общения. Однако к моменту выхода третьего и четвертого изданий «Линий сознания» (Hall & Bodenhamer, 1999, 2001) нам не только стал очевиден этот факт, но и удалось эксплицитно представить его в модели.

После этого я (М. X.) начал работу над книгой, в которой хотел вернуться к магии и представить обновленную спустя 25 лет Метамодель – ту самую модель, с которой началось НЛП. В книге «Секреты магии» (Hall, 1988), а затем в ее полностью пересмотренной версии «Магия коммуникации» (Hall, 2001) мы не только исследовали логические уровни, заключенные в Метамодели, но и продемонстрировали, каким образом метауровни Метамодели являются лингвистическими проявлениями метасостояний. Обнаружив такое количество взаимосвязей между этими четырьмя метасферами, мы задались вопросом, нельзя ли использовать эти четыре метасферы для создания системной модели НЛП. Мы думали, что, используя метасферы примерно таким же образом, как Дилтс использовал модель SCORE, позиции восприятия, время и прочее или как Бэндлер использовал «суб-модальности» и транс, мы можем поиграть с различными способами совмещения этих четырех метасфер. Для начала мы просто идентифицировали четыре модели.

(а) Метамодель

Модель языка, смысла, трансформации от одного уровня к другому, спрашивания для достижения точности, использования ее для введения в транс и якорения системы слов и символов, «замещающих» некие сенсорные или логические референты, которые мы можем перенести в наши ментальные фильмы.

(б) Метамодальности (или «суб-модальности»)

Модель паттернов, характеристик и свойств, которые мы можем редактировать в фильмы, проигрываемые на экране нашего сознания. Эти паттерны включают сенсорные символы, замещающие и репрезентирующие еще более высокие семантические концептуальные состояния. Некоторые из них соответствуют паттернам Метапрограмм, Метамодели и Метасостояний.

(в) Метапрограммы

Модель переработки и сортировки информации, перцептивного видения, фильтрации и окрашивания мира, позволяющая провести различие между содержанием мыслей и паттернами мышления или программами, форматирующими структуру этого содержания.

(г) Метасостояния

Модель состояний и «логических уровней», рефлексивности, петель обратной и прямой связи осознания, позволяющая нам перемещаться на различные уровни осознания, порождающие высшие и более сложные состояния, уникальные для конкретных людей.

Затем перед нами встал вопрос о том, как эти модели соотносятся между собой. Описывают ли они одни и те же феномены с различных точек зрения? Описывают ли они различные сферы опыта? Описывают ли они различные сферы, перекрывающие одна другую? Каковы взаимоотношения между Метамоделью, моделью Метапрограмм, Метамодальностей и Метасостояний?

Этот последний вопрос открыл перед нами совершенно новый способ размышления о самом НЛП. Осознав, что каждая из этих метасфер переживается на более высоких уровнях и в то же время по поводу одних и тех же феноменов и опыта, мы поняли, что рассматривать структуру субъективного опыта можно с четырех различных точек зрения.

● Язык: лингвистика, символы.

● Восприятие: видение, фильтрация, сортировка, стили мышления.

● Кинематографические характеристики: особенности, используемые для структурирования и кодирования наших фильмов.

● Состояния/уровни: опыт, соотнесение, рефлексивность, рекурсивность.

В то же время мы начали осознавать наличие пересечений между этими четырьмя структурными сферами. Каждая из них имеет дело со структурой и процессами, а не с содержанием, и в то же время структурирование, форматирование и фрейминг явлений в каждой из них воздействуют на содержание и управляют им. Мы обнаружили, что некоторые из лингвистических паттернов Метамодели являются одновременно и перцептивными паттернами Метапрограмм (в частности, модальные операторы). Мы также обнаружили, что некоторые из перцептивных паттернов Метапрограмм являются одновременно и кинематографическими характеристиками «суб-модальностей» (глобальное/конкретное, наезд/отъезд камеры, ассоциированные/диссоциированные).

Представляя собой систему взаимодействующих частей и компонентов, путей поступления информации (входных сигналов) и вывода информации (выходных сигналов), наряду с многочисленными петлями обратной и прямой связи, человеческий опыт может быть связан с нейро-лингвистическими состояниями с точки зрения языка, восприятия и уровня.

Перенос структуры в процессе индивидуального развития

Что же приходит сначала? Язык, восприятие, фильмы с их кинематографическими особенностями или состояния? Поскольку мы рождаемся, не владея языком, а усваиваем его, младенец не может картировать свое ощущение территории, а лишь непосредственно ощущает ее на первичном уровне. «Мысль» для младенца – всего лишь репрезентация. И даже она является очень примитивной.

В младенческом возрасте мы не способны удерживать наши образы константными. Все, что мы воспринимаем посредством зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса, является лишь мимолетными впечатлениями. Когда мать уходит из комнаты, для нас она полностью исчезает, и мы не можем увидеть ее в своем сознании. Константность репрезентаций приходит позже. А тем временем мы плачем и кричим, поскольку не можем утешить себя внутренним образом матери. А когда она играет с нами в «ку-ку», мы хихикаем и веселимся, потому что она дает нам когнитивную встряску, вновь и вновь появляясь будто бы ниоткуда.

Однако с появлением «константности репрезентаций» ментальная и эмоциональная жизнь обретает совершенно новое измерение. Теперь мы способны «записывать» собственные фильмы о том, что видим, слышим и ощущаем, и сохранять эти фильмы в сознании, развлекая себя ими. Теперь мы можем «думать», вновь и вновь проигрывая наши фильмы, к собственной радости и разочарованию. Однако уже очень скоро мы достигаем еще более высокой стадии развития. Вскоре мы обретаем способность иметь «вторичные мысли», будучи одновременно вовлечены в первичные мысли. Иными словами, пока мы проигрываем ментальные фильмы о своей игре, приеме пищи, отдыхе или просмотре телевизора, мы можем одновременно размышлять об этих фильмах.

Участник одного из тренингов по НЛП рассказал нам, что каждый раз, когда у его восьмимесячной дочери бывает запор, она переживает «сидение на горшке» как болезненное. Он сказал, что его дочь стала бояться горшка, однако он обнаружил, что если сидеть рядом с ней и петь, тем самым можно отвлечь ее сознание, так что она не чувствует боли. Однако, узнав о якорях, он спросил нас: «Не вызовет ли этот музыкальный якорь в туалете нежелательных последствий в будущем?»

Это был интересный вопрос, спровоцировавший немало шуточек по поводу возможных осложнений. Однако еще более сильное впечатление на меня произвело то метасостояние, которое демонстрировала эта девочка. Уже в столь раннем возрасте она могла со страхом ожидать необходимости идти в туалет. У ее крошечного сознания уже хватало рефлексивности не только на то, чтобы предвидеть и постоянно держать в уме опыт сидения на горшке, но, поскольку этот опыт был неприятным, начать бояться его.

Состояние боли – это одно дело, но страх ожидания этой боли – уже совершенно иное. Он требует более высокого уровня сознания, метасостояния. Эта девочка уже задала себе фрейм страха перед своими собственными переживаниями или состояниями. И как только мы обретаем способность к рефлексивности, мы формируем саморефлексивное сознание и начинаем использовать язык для его переноса и якорения, а по мере неоднократного повторения оно становится нашим способом восприятия мира.

Итак, сначала – четыре метасферы состояния, затем – осознание сенсорных фильмов, затем – язык, затем – восприятие, и, наконец, формируясь в соответствии с принципами психологии развития, они соединяются все вместе. Мы почувствовали, что набрели на нечто важное.

Шесть стадий индивидуального развития

В результате мы разработали шестистадийный процесс индивидуального развития, описывающий, как эти четыре метасферы согласуются между собой систематическим образом по отношению к структуре нашего опыта. В конечном итоге эти четыре модели описывают один и тот же феномен; субъективный человеческий опыт. Они позволяют рассматривать этот опыт через четыре различные призмы, тем самым обеспечивая нам четыре различные точки зрения.

Модель Нейро-Лингвистических состояний как модель Метасостояний

Прежде всего мы испытываем состояния, нейро-сенсорные состояния, вызываемые к жизни нашими внутренними фильмами внешнего мира, фильмами, которые мы в конце концов начинаем удерживать в сознании и обучаемся манипулировать их символами. Репрезентируя свой опыт посредством сенсорных рецепторов (глаза, уши, кожа), мы репродуцируем его на внутренний ментальный экран своего сознания.

Метамодальности наших «суб-модальностей»

Затем мы начинаем дополнять наши фильмы структурными характеристиками, делая их богаче, полнее, живее и ярче. В процессе созревания мы обучаемся видеть, слышать и ощущать более совершенным образом. Мы обучаемся проводить более тонкие различия и использовать их в символическом кодировании смысла наших внутренних фильмов.

Языковая модель Метамодели

Этот процесс обеспечивает нас тысячами слов, предложений и символов, с помощью которых мы можем кодировать и называть наши фильмы и классифицировать их как относящиеся к той или иной категории, поднимаясь, таким образом, в сознании вверх, к высшим концептуальным состояниям (метасостояниям). Это обеспечивает нас метарепрезентативной системой языка и абстрактных символов.

Восходя к размышлению о своем мышлении, чувствованию по поводу нашего мышления и чувствованию по поводу наших чувств, мы испытываем еще более сложные состояния, метасостояния, охватывающие наши смыслы, понятия и абстрактные категории.

Модель восприятия как модель метапрограмм

По мере того как мы продолжаем использовать одно и то же состояние (соответствие или несоответствие, варианты или процедуры, глобальное или конкретное), испытываемое по поводу других состояний, наш способ восприятия вещей из этого состояния становится нашим фильтром восприятия. Эти фильтры становятся привычными, так что они превращаются в программы или паттерны, фреймирующие большую часть наших мыслей или даже все мысли, относящиеся к некоей конкретной области. Метасостояния интегрируются в деятельность нашей нервной системы, так что мы начинаем воспринимать мир, исходя из этого паттерна мышления.

Модель Нейро-Семантических состояний как модель Метасостояний

Затем у нас появляются мысли и чувства по поводу наших метапрограмм; мы любим или не любим их, подтверждаем их или отвергаем, и эти мысли и чувства становятся нашими фреймами еще более высоких уровней. Бесконечный регресс рефлексивности поднимает нас все выше и выше в нашем сознании, так что мы формируем не только фреймы референции, но и фреймы сознания, – которые в конечном итоге превращаются в наиболее глубинный каркас наших переживаний себя как индивидуумов, а следовательно – нашей «личности».

Интерфейсные взаимодействия метасфер

Лингвистические паттерны, содержащиеся и используемые нами в Метамодели, также присутствуют в модели Метапрограмм в виде перцептивных особенностей, а далее они проявляются в виде особенностей мысле-чувствования в наших метасостояниях.

Мы наблюдаем этот процесс в глобальном или гештальтном стиле мышления в виде метапрограмм. Мы создаем их вследствие чрезмерного использования или обобщения паттернов Метамодели (в частности, номинализаций, кванторов всеобщности, утраченных перформативов), а также задавания глобального фрейма референции. Такие метапрограммы становятся не только фильтрами, но и состояниями сознания-тела, которые в результате порождают у нас ощущение глобального состояния.

Мыслительный стиль необходимости, являясь метапрограммным паттерном, проявляется в виде «модального оператора необходимости», когда мы рассматриваем его как лингвистический паттерн Метамодели. Он также представляет собой фрейм референции наших мысле-чувств, вводящий нас в состояние необходимости, принуждения или навязчивости.

Иными словами, когда мы переживаем некий опыт, в нем присутствуют все перечисленные выше аспекты и измерения этого опыта. Он одновременно является лингвистическим опытом, перцептивным опытом и опытом состояний. Все это – компоненты системы, оказывающие друг на друга саморефлексивное воздействие. Этим объясняется та сложность, о которой мы знаем и которую признаем за своим ментально-эмоционально-телесным организмом. С течением времени эти динамические аспекты нашего сознания оказывают взаимное воздействие и порождают друг друга. Мы выражаем в языке наши состояния, мы видим и кодируем наши фильмы, мы воспринимаем используемый нами язык и т. д. Все эти интерактивные компоненты смешиваются и соединяются таким образом, что мы легко можем оказаться в ситуации, когда нам становится трудно определить, какая переменная фигурирует в данном случае или какие ее изменения мы вызываем на некоем отдельно взятом уровне.

Модель интерфейсного взаимодействия метасфер

Четыре сферы управляют путешествием НЛП в опыт. Эти четыре метасферы описывают четыре различные модели НЛП, и в то же время все они описывают один и тот же референт: субъективный опыт. Это открывает перед нами четыре маршрута, по которым мы можем предпринять свое путешествие в состояния. Мы имеем четыре магистральных пути исследования, обыгрывания и трансформации человеческого опыта и «личности».

В этих метасферах мы видим проявление структурного духа НЛП в своей наивысшей форме. Мы имеем Метамодель языка, которая идентифицирует лингвистическое кодирование, и форму картирования, заякоривающую сенсорное видео, проигрываемое в нашем сознании. Метамодель описывает лингвистическую магию картирования, а также то, как мы переходим от ощущений к метарепрезентативной системе.

От ментальных фильмов, изобилующих сенсорной информацией и языковыми формами, мы поднимаемся в металингвистическую сферу оценочных слов. Они поставляют слова для наших фильмов и повествуют о любых историях, разыгрывающихся в кинотеатре нашего сознания. И кроме этого, они индуцируют состояния, а затем состояния, переживаемые по поводу этих состояний.

С повторением этих состояний наступает привыкание, а с ним появляется и магия метапрограмм, наших привычных способов сортировки и переработки информации.

И затем эти фильтры восприятия начинают управлять нашим повседневным мысле-чувствованием, формируя, таким образом, наш стиль восприятия. Однако поскольку эти фильтры проявляются в языке, мы также обнаруживаем их в Метамодели. Наши любимые модальные глаголы описывают образ действия («модальные операторы»), который мы используем, двигаясь по жизни, – операторы необходимости, невозможности, возможности, желания. Нам также свойственны индивидуальные стили мышления – индуктивное, дедуктивное или абдуктивное мышление (гештальт и детали), руководствуясь которыми мы производим сортировку в пользу конкретных деталей или дедуктивного глобального понимания.

Подобным же образом, вследствие процесса привыкания любая метапрограмма может стать для нас ведущим перцептивным стилем, отражающим метасостояние, из которого он возник. Человек, постоянно размышляющий в категориях гештальтов, в категориях общей картины, всегда будет привносить глобальные и обобщающие мысле-чувства в любой опыт. Аналогично, мы можем быть уверены, что человек, производящий сортировку в пользу необходимости, будет привносить состояние необходимости, навязчивости, «вынужденности» и воздействовать с его помощью на все свои состояния мысле-чувствования. Таким образом, ведущие метапрограммы отражают метасостояния, а метасостояния порождают метапрограммы.

В совокупности эти метасферы описывают нашу опытную реальность повседневной жизни, а именно наши ментально-телесные состояния сознания. Объединяя их, мы можем описать наши состояния как системы интерактивных сил, порождающих ощущаемые нами «силовые поля», в которых мы живем, мыслим, воспринимаем, чувствуем и действуем.

От первичных состояний к многослойным метасостояниям

Перечисленные ниже стадии представляют собой теоретическую модель системного развития человеческого сознания и «личности» в категориях этих четырех метауровней, по мере того как они развиваются из простого первичного состояния сознания в многослойное и многоуровневое метасостояние.

Стадия 1

Мы переносим наши первичные состояния, сенсорную информацию из внешнего мира, поступающую через глаза, уши, кожу и другие органы чувств, в ментальный мир зрительных образов, звуков, ощущений и запахов (VAK), в ментальные фильмы, проигрываемые на экране нашего сознания. Мы ощущаем или переживаем эти сенсорные репрезентации мира стимулов как наши внутренние фильмы.

Стадия 2

Затем мы добавляем к фильму звуковую дорожку, произнося слова по поводу этого фильма, который мы кодировали и ре-презентировали. Способность «удерживать» наши репрезентации «константными» позволяет нам манипулировать ими как символами или картами внешней территории. С развитием репрезентативной системы языка мы начинаем использовать символы и абстракции, замещающие наши фильмы, а также позволяющие классифицировать фильмы и их смыслы для нас.

Стадия 3

Переходя на метауровень, мы рефлексируем его назад на свои состояния или на отдельные составляющие наших ментально-телесно-эмоциональных состояний, тем самым порождая метасостояния или метафреймы. Само-рефлексивное сознание использует метарепрезентации для задания фреймов, касающихся нашего опыта, фреймов смыслов, закодированных в лингвистике (структура, задаваемая Метамоделью), фреймов убеждений, фреймов мышления (структура, задаваемая моделью Метапрограмм), фреймов ценностей, фреймов понимания, а также интенциональных фреймов. Процесс вхождения в метасостояния является рефлексивным и нескончаемым, бесконечным регрессом, порождающим «логические» уровни («психо-логические» уровни) и высшие нейро-семантические, или концептуальные, состояния. Представляя собой системный процесс, он формирует новые гештальты, системные конфигурации наслоений сознания, многопорядковые реальности.

Стадия 4

По мере того как процесс привыкания к нашим стилям мысле-чувствования и состояниям продолжается и они инкорпорируются в нашу металингвистику, эти стили интегрируются в наш опыт первичных состояний и, таким образом, в буквальном смысле «входят в нашу плоть». Это воплощение высших уровней «сознания» в мускулы переводит наши привычные и высоко ценимые нами метасостояния в фильтры восприятия или метапрограммы.

Стадия 5

По мере того как высшие уровни состояний или фреймов становятся привычными и интегрируются в низшие уровни, метауровневые фреймы референции и фреймы смысла из высших уровней интегрируются таким образом, что входят в саму нашу неврологию. Мы больше не можем видеть, слышать или переживать внешний мир непосредственно или в чистом виде. Рекурсивные петли обратной и прямой связи теперь интегрировали в себя метарепрезентации сотен и тысяч убеждений, так что они запечатлены в нашем теле. Наслоения сознания на всех метауровнях породили не только вложенность наших состояний, но и системную холоархическую структуру сознания, тела и эмоций. Теперь они сливаются друг с другом до такой степени, что часто становятся неразличимыми. Этот процесс позволяет высшим состояниям квалифицировать первичные состояния, находясь в которых мы встречаемся с внешним миром. Это дает нам такие текстурированные состояния, как радостное обучение, сочувственный гнев, спокойный страх или задумчивую фрустрацию. Теперь метафрейм функционирует как самоорганизующий аттрактор для всей системы.

Стадия 6

По мере того как наша ментально-телесно-эмоциональная система в целом продолжает расти и развиваться, возникают новые свойства, и прежде всего более крупные матрицы сознания. Они представляют собой системы убеждений, формирующиеся вокруг различных доминантных концепций, задающих фреймы всех игр первичного уровня. По мере того как наше сознание становится все более многослойным, представления и концепции встраиваются одно и другое в виде фреймов и возникает динамическая система сознания. Высшие сферы знания, являясь фреймами референции, указывают нам направление, в котором мы двигаемся по жизни.

Ключевые свойства метасфер

1. Текучая непредсказуемость

Текучесть метауровней этой модели резко контрастирует с конкретно называемыми «логическими уровнями», перечисленными в предыдущих попытках построения системной модели. Чтобы концептуализировать это свойство, придется рассматривать целостную нейро-лингвистическую или нейро-семантическую систему как текучую, находящуюся в процессе непрерывного движения, постоянно меняющуюся. Она не является статичной, жесткой или неизменной.

Такая текучесть означает, что мы можем воздействовать посредством любой ментально-эмоционально-физиологической реакции на любую другую; что этот бесконечный регресс возможностей мысле-чувствовать по поводу любого фрейма предыдущего уровня никогда не заканчивается и что мы можем создавать всевозможные дикие и непредсказуемые конфигурации. Мы не только входим в метасостояния по поводу убеждений, касающихся нашей идентичности, но и можем применять любые другие типы концепций к этим концепциям. Когда Кожибски описывал эти уровни как «абстракции второго порядка» или «абстракции третьего порядка», он также отмечал, что оба этих уровня способствуют порождению сложности и лежат в основе «болезненности» семантических состояний людей.

2. Доминантность метауровней

Все метасферы функционируют в соответствии с принципом, согласно которому высшие уровни неизбежно управляют низшими. Когда мы абстрагируем или обобщаем наш опыт или результаты научения, мы концептуально поднимаемся «вверх» по «логическим уровням». Это производит эффект задавания фрейма референции для системной сети вложенных уровней мышления. Поэтому, когда и по мере того как мы «входим внутрь себя», мы поднимаемся по сферам знания и понимания во вложенные фреймы и системы убеждений и вверх в концептуальные матрицы.

Говоря метафорически, мы храним наш референтный опыт в виде научения, обобщений и заключений, выводимых нами из этого опыта. Мы храним их в виде различных сфер знания, наших ценностей, убеждений и т. д. Мы «входим внутрь» и поднимаемся вверх к нашим фреймам смысла, придающим значимость нашей внутренней вселенной.

3. Метауровни как находящиеся вне сознательной части психики

В процессе формирования привычек мы перестаем осознавать наши ментальные, эмоциональные, вербальные и поведенческие реакции. На этой стадии нейронные проводящие пути сами запускают программы заученных реакций без необходимости в нашем их осознании. С практической точки зрения все наши метафреймы, принимают ли они форму того, что мы называем убеждениями, ценностями, метапрограммами, воспоминаниями и историческими событиями, намерениями, удовольствиями, ожиданиями, решениями, метафорами или как-нибудь иначе, поднимаются вверх, становясь нашими высшими фреймами и превращаясь в каркас всей нашей личности.

Далее, проживая жизнь с опорой на вложенные в нас и управляющие нами фреймы, мы живем и действуем, не осознавая их. Поскольку это освобождает наше сознание от необходимости отслеживать выполнение этих задач, это также освобождает нас, предоставляя нам возможность двигаться дальше и открывать для себя новый опыт обучения. Когда мы формируем привычки использования здоровых фреймов, это наделяет нас личной свободой. Однако если сформировать привычки использования нездоровых фреймов, это привнесет в нашу жизнь отравляющие смыслы, наносящие нам значительный вред.

4. Множественные уровни, управляющие процессами изменения

То, что мы называем «опытом», представляет собой нечто иное на каждом «логическом» уровне, поскольку термин «опыт», являясь номинализацией, является также и многопорядковым термином. То, что мы называем опытом в первичном состоянии, включает то, что перерабатывают наши сенсорные рецепторы (глаза, уши, кожа, вкусовые рецепторы). На уровне мышления наш «опыт» определяют те фильмы, которые мы проигрываем на экране осознания.

Когда мы поднимаемся к метауровням, наш «опыт» все в большей степени начинает определяться структурой использования языка, вложенными фреймами и рефлексивностью. Механизмом, в первую очередь управляющим и ведущим наш «опыт» в матрицах сознания, являются метарепрезентативные системы и то, как мы используем язык и различные символические системы.

Это означает, что изменение и трансформация «опыта» на каждом уровне также носят различный характер. Если кинестетические якоря хорошо работают на низших уровнях, то по мере того как мы поднимаемся вверх по уровням, нам приходится использовать якорение с помощью более символических систем – посредством рефрейминга, метафор и непропозиционального языка.

Признание роли метауровней и природы человеческой «психо-логики» позволяет нам понять силу и «магию» технологий первичных уровней, например якорение, а также метауровневые технологии, проявляющие себя в таких паттернах, как паттерн лечения фобий, использование временных линий, рефрейминг, линии сознания и глубинная трансформация. По мере того как мы поднимаемся вверх, трансформация осуществляется все в большей степени с помощью рефрейминга и «аутфрейминга».

5. Само «моделирование» носит различный характер в зависимости от уровня, на котором мы используем этот термин

Моделирование, как и «изменение», играет различную роль и имеет разное значение на различных уровнях. Мы можем легко и эффективно моделировать простые формы опыта, описывающиеся формулой «стимул-реакция», используя потоковые диаграммы нашей нейро-лингвистики (обогащенная в НЛП модель ТОТЕ). Однако такие методы уже не работают столь хорошо, когда мы имеем дело с различными метаходами в пределах нашего опыта. Моделирование, принимающее во внимание метауровни, означает, что мы переключаемся на перенесение идущих вверх вертикальных ходов, в то время как наше ментально-эмоциональное осознание прыгает по логическим уровням и вкладывает то, чему мы научились, в высшие фреймы.

6. Избыточность

Поскольку все четыре метасферы рассматривают одни и те же феномены (субъективный опыт) через четыре различных фильтра (язык, восприятие, кинематографические характеристики и состояния), это обеспечиваем нам четырехкратный анализ, перекрывающий и подкрепляющий себя, тем самым порождая избыточность. В результате это позволяет нам провести четырехкратный анализ «личности» и факторов, управляющих ею.

7. Системная рекурсивность

Поскольку модель Метасостояний отталкивается от первичного уровня опыта неврологических состояний, функционирующего холистически как система сознания-тела, мысли-эмоций, мозга-тела, она подчеркивает холистическую природу человека, а также природу человеческого опыта. На этой стадии сама когнитивно-эмоциональная природа сознания вбирает в себя и перерабатывает информацию, порождая первичный уровень смысла.

С этого момента наше сознание становится саморефлексивным. И тогда по поводу всего, что мы переживаем в опыте с точки зрения нашего мысле-чувствования, у нас появляются вторичные, третичные, четвертичные и т. д. мысле-чувства. Рекурсивность рассматривалась в некоторых ранних версиях НЛП как исключительно негативный и бесполезный механизм. Тренеры постоянно предупреждают о возможности попадания в негативные и порочные нисходящие спирали. Казалось, никому не приходит в голову, что раз можно попадать в нисходящие спирали, можно попадать и в восходящие спирали в позитивном смысле. Такие спирали называются доброкачественными. В них рекурсивность используется для образования замыкающихся на самих себя петель с участием ресурсов и фреймов, повышающих наше удовольствие, продуктивность, равновесие, экологию и здоровье.

8. «Силовые поля» личности

Что происходит, когда мы входим в состояние и делаем это до конца и полностью? Что происходит с нами, когда мы испытываем состояние в полной мере? Ответ в том, что мы испытываем зависимость от состояния. Оно становится для нас всем миром. Оно оказывает влияние на наше обучение, память, воображение, коммуникацию, поведение, восприятие и другие аспекты нашей жизни.

Тогда мы испытываем «состояние» как динамичную и полностью энергизированную неврологическую реальность. Здесь заключены чудо и магия нейро-лингвистических и нейро-семантических состояний. Когда мы входим в такое состояние полностью, оно переживается как трансоподобное состояние, состояние сфокусированности или гениальности, и становится нашей внутренней вселенной, которую мы используем как энергетическое поле.

Нейро-семантические состояния в буквальном смысле генерируют соматические и неврологические энергии. А почему бы и нет? Все наше абстрагирование от мира энергетических проявлений осуществляется посредством нервной деятельности. Мы абстрагируемся от мира и превращаем одну форму энергии в другую; биоэлектрическую, химическую или механическую. Поэтому, когда мы находимся в сильном и сфокусированном состоянии, оно состоит из энергетических систем. Оно состоит из ментально-эмоциональной энергии, полученной из убеждений и ценностей, представлений и воспоминаний, фантазий и мечтаний, страстей и надежд.

Поэтому, говоря о зависимости различных феноменов – обучения, восприятия, речи и поведения – от состояний, мы имеем в виду энергию «силовых полей» наших состояний и ее материальные физические воплощения. Воплотившись, состояние обретает реальность и находит фактические корреляты в теле; оно имеет свои проявления, которые мы можем научиться видеть и использовать. Таким образом, модель четырех метасфер интегрирует пространственные метафоры и понимание, сформированное на базе продвинутого уровня работы НЛП с «суб-модальностями» и DHE.

Упражнение «Осознание метасфер»

1. В группах по три человека один участник предлагает некую проблему или сложный вопрос.

2. Затем проведите совместную мозговую атаку, чтобы идентифицировать четыре метасферы в этой проблеме путем задавания вопросов и исследования «проблемы». Выявите и зафиксируйте лингвистические паттерны Метамодели, фильтры Метапрограмм, «суб-модальности», а также опыт Метасостояний.

3. Задача состоит не в том, чтобы «решить» проблему, а в том, чтобы смоделировать ее с этих четырех точек зрения.

Резюме

Чтобы построить единую теорию поля НЛП, придется свести воедино все его компоненты, модели, суб-модели, технологии и т. д. В этой главе мы рассмотрели две основные попытки создания такой теории, для того чтобы идентифицировать их сильные и слабые стороны, что позволит нам избежать повторения слабых сторон и укрепить сильные.

Мы также представили здесь третью попытку создания системной модели НЛП с использованием четырех метасфер. Но это только начало. Мы предложили ее вам, чтобы указать на некоторые возможности построения модели, которая бы по-настоящему объединяла все элементы НЛП в единую согласованную систему, подкрепленную согласованной объяснительной теорией.

Часть IV