63.
Неудивительно, что это был «прекрасный строевой полк», образцовый по боевой выучке64.
Так же, как и у кавалергардов и «желтых кирасир», офицеры «синих кирасир» носили в начале ХХ в. вицмундиры и сюртуки не «царского» (темно-зеленого с просинью), а «черного» (черного с зеленым отливом) цвета65.
Впервые увидевшему в 1911 г. этих офицеров штатскому юноше князю В.С. Трубецкому бросилась в глаза еще одна «печать полка» – «совершенно одинаковая манерная небрежность»66.
Офицеры «синих кирасир» не спешили покидать полк, и поэтому чинопроизводство там было таким же «тугим», что и в Кавалергардском67.
С 1880 г. вахмистр эскадрона Ея Величества «синих кирасир» (с 1880-го по 1914-й в этой должности состояли всего три человека) носил знак гессен-дармштадтского ордена Филиппа Великодушного. Такова была воля великого герцога Гессен-Дармштадтского Альберта, пожаловавшего этот орден полку по случаю 25-летия шефства над ним супруги Александра II, императрицы Марии Александровны68…
Нижние чины в лейб-гвардии Кирасирский Ея Величества полк подбирались из высоких (по тогдашним меркам; ростом 178–182 см69), «длинноногих, хорошо сложенных», смуглых брюнетов70.
Лошадей же в начале ХХ в. подбирали так, чтобы по мере возрастания номеров эскадронов присвоенная полку рыжая масть становилась все темнее: в эскадрон Ея Величества (в обиходе – «лейб-эскадрон»71) – золотисто-рыжих, во 2-й – рыжих белоногих с проточиной, в 3-й (на полковом языке – «штандартный»72) – рыжих со звездочкой, в 4-й – темно-рыжих и бурых. (Трубачи всех эскадронов сидели на серых.)73
Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк квартировал на юго-восточной окраине Петербурга, близ Атаманского моста через Обводный канал. Комплектовался он из казаков Донского казачьего войска, а служившие в нем именовались «лейб-казаками».
Нижних чинов в лейб-казаки подбирали из брюнетов и шатенов с окладистыми бородами74.
Еще в 1904 г. полковую конскую масть современник определял размыто: «лошади темных мастей»75. Это и понятно: ведь казаки прибывали в полки с собственными лошадьми, и масть их не могла быть совершенно одинаковой. Но в начале 1910-х конский состав полка удалось сделать одномастным – гнедой масти (для трубачей – серой)76.
Производство офицеров в следующие чины в лейб-гвардии Казачьем полку было быстрым77 (что в принципе указывает на то, что полк был «дорогим», и офицеры оказывались вынуждены уходить из него из-за нехватки средств для поддержания принятого в полку образа жизни).
Лейб-гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полк был расквартирован рядом с лейб-гвардии Казачьим. Он также комплектовался донскими казаками, а служившие в нем именовались «атаманцами».
Как и лейб-казаки, нижние чины атаманцы должны были носить бороды, но, в отличие от лейб-казаков, быть блондинами78.
Полковая конская масть тоже была светлее, чем в лейб-гвардии Казачьем. Еще в 1904 г. современник определял ее размыто: «лошади светлых мастей»79, и это понятно: ведь казаки прибывали в полк с собственными лошадьми, и масть их не могла быть совершенно одинаковой. Но в 1912–1913 гг. конский состав полка удалось сделать одномастным – рыжей масти (для трубачей – серой)80.
В отличие от лейб-гвардии Казачьего полка, в лейб-гвардии Атаманском офицеры повышались в чинах медленно, и бывало, сотнями командовали «пожилые уже есаулы»81.
Цвет парадных мундиров, тулей фуражек и погон и кантов на повседневных мундирах лейб-гвардии Атаманского полка – официально именовавшийся в начале ХХ в. то «голубым», то «светло-синим» – современник уподоблял цвету синьки82.
В лейб-гвардии Сводно-Казачьем полку служили казаки всех казачьих войск, кроме Донского, Кубанского и Терского (представители которых направлялись в лейб-гвардии Казачий и лейб-гвардии Атаманский полки и в Собственный Его Императорского Величества конвой). Цвет волос у нижних чинов Сводно-Казачьего мог быть различным, но все они, так же, как и лейб-казаки и атаманцы, должны были носить бороду83.
Каждая сотня полка (а в 3-й и 4-й сотнях и часть полусотен и взводов) имела особое наименование.
В расквартированную в центре Петербурга, на углу Караванной улицы и Манежной площади, 1-ю Уральскую Его Величества сотню лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка нижних чинов подбирали темноволосых84. Полковую конскую масть современник еще в 1904 г. определял размыто: «лошади темных мастей»85. В самом деле, казаки прибывали в полк с собственными лошадьми, масть которых явно не была совершенно одинаковой. Но в начале 1910-х сотню удалось сделать одномастной – гнедой масти86.
Парадные мундиры сотни, цвет которых официально именовался «малиновым», были темно-малинового оттенка (по-видимому, как в лейб-гвардии 1-м стрелковом Его Величества и лейб-гвардии 2-м стрелковом Царскосельском полках)87.
Стоявшая в Гатчине 2-я Оренбургская сотня лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка сидела на серых лошадях.
Дислоцированная в Павловске 3-я Сводная сотня лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка (состоявшая из Сибирской полусотни и Астраханского и Семиреченского взводов) имела лошадей гнедой масти.
Квартировавшая в том же Павловске 4-я Приамурская сотня лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка (состоявшая из Забайкальской полусотни и Амурского и Уссурийского взводов) сидела наполовину на гнедых, а наполовину на серых лошадях88.
1-й дивизион лейб-гвардии Конной артиллерии (до 6 (19) марта 1913 г. – лейб-гвардии Конная артиллерия называлась Гвардейской Конно-артиллерийской бригадой) состоял из трех батарей, являвшихся каждая отдельной частью.
Квартировавшая в Виленском переулке, близ угла Парадной улицы, рядом с лейб-гвардии Преображенским полком, 1-я Его Величества батарея лейб-гвардии Конной артиллерии (до 6 (19) марта 1913 г. – Гвардейской конно-артиллерийской бригады) в обиходе именовалась «Царевой батареей»89 (а полуофициально – батареей Его Величества) и сидела на рыжих лошадях90. По выражению гвардейского конно-артиллерийского офицера тех лет Э.Э. Шляхтина, батарея Его Величества «принадлежала» Кавалергардскому и лейб-гвардии Конному полкам – т. е. должна была поддерживать полки 1-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии91.
Стоявшая в тех же казармах 4-я Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича лейб-гвардии Конной артиллерии (до 6 (19) марта 1913 г. – Гвардейской конно-артиллерийской бригады) в обиходе именовалась 4-й гвардейской конной батареей и сидела на лошадях гнедой масти92. Она «принадлежала»93 лейб-гвардии Кирасирскому Его Величества и лейб-гвардии Кирасирскому Ея Величества полкам – т. е. должна была поддерживать полки 2-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Квартировавшая в Павловске лейб-гвардии 6-я Донская казачья Его Величества батарея лейб-гвардии Конной артиллерии (до 6 (19) марта 1913 г. – Гвардейской конно-артиллерийской бригады) официально именовалась несколько отлично от остальных – имея в своем названии, перед номером, слова «лейб-гвардии» (видимо, чтобы не путать ее с армейской 6-й Донской казачьей батареей). Она «принадлежала»94 лейб-гвардии Казачьему, лейб-гвардии Атаманскому и лейб-гвардии Сводно-Казачьему полкам – т. е. должна была поддерживать полки 3-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.
Как и 1-я Его Величества батарея, 6-я Донская казачья Его Величества в обиходе именовалась «Царевой батареей»95.
Казаки батареи носили аккуратные подстриженные бородки и были «гораздо выше и крупнее» других гвардейских конноартиллеристов (так, самые малорослые казаки лейб-гвардии 6-й Донской были выше самых высоких солдат 5-й гвардейской конной батареи). Поэтому в пешем строю они ходили более медленным шагом, чем пехота, – порядка 100 шагов в минуту против 12096. Батарейцы лейб-гвардии 6-й Донской «были физически развиты и обладали почти все огромной физической силой» (а также – в отличие от других гвардейских конных батарей, – поступали в батарею уже поголовно грамотными)97.
В 1904 г. батарея сидела на светло-гнедых лошадях98, но к 1907-му конская масть в ней потемнела: в 1-м взводе остались светло-гнедые, но во 2-м были уже вишнево-гнедые, а в 3-м – темно-гнедые99.
По традиции, на парадах в Высочайшем присутствии 6-я Донская – единственная из всех гвардейских батарей – проходила мимо Николая II не рысью, а карьером. По сигналу «Полевой галоп» она переходила с шага на рысь, затем на галоп (по-казачьи – намет), «а уже перед Государем проходили полным карьером». Наблюдавшие это «говорили, что зрелище было красивое и внушительное, когда лихо надвигалась карьером грозная компактная масса, да еще с такой быстротой, что кони казалось просто расстилаются в воздухе, особенно это было заметно в орудийных упряжках»100…
«В батарее, как и вообще в Лейб-гвардии конной артиллерии, существовало строгое чинопочитание. Младший просил разрешения курить у старшего, хотя бы он был в том же чине и одного выпуска, и, если занимался со своим взводом, командовал при его приходе “Смирно!”»101. (Здесь имеются в виду случаи, когда один из двух офицеров одного и того же чина и одного и того же выпуска из военно-учебных заведений имел старшинство перед другим в силу того, что его военно-учебное заведение считалось более «статусным». К примеру, выпускники Пажеского корпуса считались по службе старше, чем выпущенные одновременно с ними из Михайловского артиллерийского училища, а эти последние – старше, чем выпущенные из Оренбургского казачьего.) Впрочем, подобное чинопочитание бытовало во всех вообще гвардейских частях…