– Ну вот, еще одну изловили. Клянусь, за время его пребывания я меньше цыплят зажарила, чем он удавил ведьм.
– Я хочу посмотреть.
Мириам удивленно посмотрела на Анну, но ничего не сказала, а лишь безразлично пожала плечами. Ей и самой было интересно, кого приговорили на этот раз.
– Ешьте не спеша, если аппетит не пропал. У нас еще есть время – судья никогда не приходит на процесс вовремя. За это время я подготовлю вам одежду. А потом сама провожу на площадь. Одним вам ходить небезопасно.
Мириам с грацией слона развернулась к двери и опрокинула стул, на котором среди прочих вещей лежал дневник Анны. Из которого, в свою очередь, выпал сложенный пополам пожелтевший от времени лист бумаги. Подхваченный сквозняком он раскрылся и плавно опустился на пол рисунком вверх. Мириам извиняясь подняла с пола все, что уронила. А вот рисунок она придержала. На нем было нарисовано поле, усеянное трупами, а на переднем плане лежала маска. Одна ее половина была черная, другая – наоборот, белая. В отличии от классических театральных масок, эта не выражала ровным счетом ничего: ни радости, ни грусти, ни даже злости – просто маска. Видя вопросительный взгляд Мириам Анна поспешила оправдаться:
– Некоторые вещи проще зарисовать, чем описать словами.
– Каких только ужасов вы не насмотрелись в своем путешествии, дорогуша! – Мириам сокрушенно покачала головой.
Святая простота! Она даже не обратила внимание на то, что листку, который она только что держала в руках не одна сотня лет. Она решила, что подобную картину Анна наблюдала по пути из Салема. Ну, так даже лучше – Анне не придется лезть в голову к Мириам, чтобы заставить ее забыть то, что она видела. Как показали практика и многолетний опыт Анны, любое сверхъестественное воздействие – не важно, направлено ли оно на конкретного человека или на пространство в целом – имеет однозначно негативные последствия.
Едва Мириам закрыла дверь, как Анна накинулась на еду. Она не помнила, когда последний раз ела нормальную человеческую пищу. Она не без удовольствия отметила, что кулинарные навыки людей развились в лучшую сторону. По сравнению с нынешним ароматом, запах старой еды можно было сравнить лишь с вонью. К слову о вони. Люди, по ее мнению, преуспели и в вопросах личной гигиены, хоть и не сильно. На этом плюсы заканчивались. Во всех остальных аспектах жизни люди либо не преуспели, либо преуспели незначительно. Покончив с едой Анна почувствовала забытую тяжесть в животе. И тут ей пришла в голову мысль: «Люди вовсе не развивались. Они остались такими же. Они просто научились грешить более изысканно». С чревоугодием она уже ознакомилась. «Интересно, как обстоят дела с блудом?» – ненароком подумала Анна и улыбнулась. Но встретив порицательный взгляд матери, моментально сделала серьезное лицо. От осознания нелепости ситуации ей захотелось засмеяться в голос. К чему эта напускная скромность, если ее мать прекрасно читает ее мысли. Да и губы матери так же дрожали в попытке сдержать смех.
Череду мысленных открытий Анны прервала Мириам. Она вошла так же «грациозно», как вышла – задев все, что можно. Она принесла одежду. Анна наспех переоделась и все трое вышли на улицу. Словно предчувствуя неладное погода неумолимо менялась в худшую сторону. Небо заволокло тяжелыми тучами, холодный ветер срывал листву с деревьев. Воздух похолодел и наполнился влагой, хотя до полноценного дождя было еще далеко.
Перед гудящей толпой на наспех сколоченном помосте уже выступал судья. Но толпа была так многочисленна и шумна, что Анна не могла ни рассмотреть, ни услышать судью. Ее мать вполне могла приблизиться к судье и стать глазами и ушами Анны. Но, Мириам, стоящая рядом, вряд ли бы оценила подобный «навык» своих новых подруг. Анне только оставалось рассматривать толпу. Толпа, как толпа. Кое-что в этой толпе насторожило Анну. Все собравшиеся люди были светловолосые. Дабы лишний раз не выделяться она сунула руки под чепчик и провела по волосам. Под ее ладонями волосы плавно сменили цвет на русый. В этот момент Мириам повернулась.
«Что-то почувствовала. У нее наверняка есть задатки ведьмы» – мелькнула мысль.
– Мне почему-то казалось, что у тебя черные волосы, дорогуша.
Анна просто пожала плечами. И спросила, дабы отвлечь Мириам, можно ли им подойти поближе. Мириам безропотно повела их какими-то огородами. Пришлось скакать между грядками и протискиваться через щели в заборах. Результат того стоил. Хотя судью все еще невозможно было рассмотреть. Но, по крайней мере, теперь его было слышно.
– Цель суда – установить истину. Цель правосудия – наказать виновных. Как судья я должен следовать этим целям. Но, как истинный христианин я не могу позволить дьяволу безнаказанно творить свои гнусные дела на этой земле. Как человек я не могу смотреть, как страдает другой человек. Взгляните на эту несчастную!
Все повернули головы в сторону, куда указывал судья. И даже Анна. Перед ее взором предстала очередная избитая, тощая, полураздетая, перепачканная с ног до головы молодая девушка с рыжими волосами и стройной фигурой. Типичная «ведьма». Ее, словно дикое животное, удерживали цепями трое безобразных мужиков. Самый здоровый держал сдвоенную цепь, тянущуюся к ногам. Самому чахлому доверили ту, что была обмотана вокруг шеи. Третьему досталась цепь, сковавшая хрупкие руки. «Видимо, – подумала Анна, – это про них говорила Мириам».
– Это же не судебный процесс. Это – цирк! – возмутилась Анна.
– У нас нет здания для суда. Раньше заседания проводили в доме магистрата. Но в подобном судилище он наотрез отказался участвовать, и закрыл свои владения для посторонних. А судья, по-видимому, только рад такому решению, – откликнулась Мириам.
– Она страдает, – продолжал судья. – И мне ее искренне жаль. Мучается ли она от лишения и жестокости? Или же ее истязает сам дьявол? Я не знаю. На меня возложена миссия узнать правду. И если окажется, что всему виной дьявол, то, клянусь, ему не уйти от моего гнева!
– Не в первый раз, – пробурчала Мириам.
Анна непроизвольно повернула голову в сторону Мириам. Но взгляд остановила на своей матери. Она дрожала. Не как человек дрожит от холода, а как изображение дрожит на воде. На мгновение лицо матери превратилось в мутное пятно. Было очевидно, что она узнала голос. И человек, которому он принадлежал вызывал у нее далеко не самые приятные чувства и воспоминания. Пока что это заметила лишь Анна. И чтобы отвлечь мать от мрачных мыслей, и чтобы Мириам ненароком не посмотрела в сторону матери, Анна проговорила в слух.
– Разве гнев – это не грех? Плевки, ругань, камни и палки. И ни проблеска здравомыслия. Ничего не изменилось. Вообще. Да и вряд ли изменится.
– Может люди одумаются. Со временем, – Мириам не поняла, с чего вдруг Анна заговорила о грехах. Но не поддержать разговор она не могла.
– Вряд ли. Просто вместо, так называемых, ведьм им назначат новый объект ненависти.
– Да, пока власть в руках таких вот «судей», которые не видят ошибочность своих действий.
– А, может, видят, но им плевать. Это само тщеславие! – Анна позволила себе немного улыбнуться. – Это напоминает сражение двух слепцов, которые машут палками, извергают проклятия в бессильной попытке одержать верх.
– Это до тех пор, пока не найдется женщина, которая откроет им глаза и укажет путь.
– Для них женщина – это существо чуть смышленее собаки и податливее овцы в постели. Они не станут нас слушать.
– Однажды все изменится, дорогуша. Господь, в мудрости своей, наделил женщин способностью думать только той головой, что на плечах.
Мириам игриво толкнула Анну в бок локтем, как бы призывая оценить ее шутку. Анна лишь натянуто улыбнулась. Шутку Мириам она сочла несмешной. Рассуждать о превосходстве женщин и одновременно шутить по этому поводу в момент, когда одну из этих самых женщин готовиться растерзать безумная толпа, состоящая наполовину, опять же, из женщин было несколько неуместно. И словно в подтверждение размышлений Анны, одна женщина из толпы бросила камень в «ведьму». Камень рассек бедной девушке бровь. Кровь начала заливать ее лицо, и девушка отчаянно пыталась стереть ее. Вид крови лишь еще сильнее завел толпу. «Раздавить эту тварь!» – послышался резкий женский вопль. Толпа загудела еще сильнее.
– Даже нас иногда одолевают эмоции, – с горечью выдохнула Мириам. – Все мы неидеальны.
– Или же не все мы идеальны.
– Хорошо сказано, дорогуша.
Анне не хотелось продолжать дискуссию, навязываемую Мириам. Во-первых, у нее был свой взгляд на проблему. И проблема заключалась не в том, какой пол умнее, а какой – нет. Даже не в том, кто прав, а кто виноват. А в том, что всем людям без исключения, независимо от пола, расы, сословия, веса или роста свойственно заблуждаться. И только время способно их рассудить. Неразрешимая проблема вселенского масштаба может оказаться незначительным пустяком буквально через несколько секунд. Непреложная истина сегодня окажется ересью завтра.
Во-вторых, толпа от слов перешла к действиям. Те самые безобразные мужики, подбадриваемые толпой, решили не дожидаться суда и просто выдавить признание. Они уложили «ведьму» на помост и просто потянули цепи в разные стороны. Когда девушка вытянулась в струну, добрые горожане положили ей на грудь доску. Толпа взревела. Судья, решивший, что всеобщие радость и возбуждение вызваны, исключительно, его красноречием продолжал свое выступление, изрекая все более витиеватые фразы, непривычные для уха простолюдинов. И пока эти самые простолюдины укладывали камни на доску, Анна лихорадочно придумывала, как остановить это судилище и при этом не вызвать подозрений. Мириам, как и окружавшая ее толпа, была полностью поглощена зрелищем на помосте и не обращала внимание на Анну, которая потихоньку ускользала в тень. Сначала Анна решила использовать несовершенство Евклидовой геометрии, которой руководствовались строители, и попросту выкрасть девушку у всех из-под носа. Правда, тогда все только укрепятся в мнении,