– Что конкретно хотите от меня?
– Найдите того, кто стоит за всем этим. Если окажется, что я просто охочусь на ведьм, то я хоть буду спокоен, что поступил правильно. Независимо от результата Вы получите свои деньги.
С этими словами Мэр развернулся в сторону выхода.
– Деньги меня не интересуют…
– Не говорите ерунду, – бросил Мэр через плечо. – Вас и так отстранили от дела. Еще пара выходок и вообще отправят в неоплачиваемый отпуск, до получения результатов о профпригодности. За это время нужно будет что-то есть. Вы человек гордый, поэтому за Ваши услуги предлагаю чисто символическую сумму. Вы доказали, что не готовы отступать. Поэтому я хочу, чтобы именно Вы продолжали расследование, даже если лишитесь своей должности. Не переживайте, сумма будет символическая, но достаточная. А теперь пора и отдохнуть.
Мэр щелкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму.
– Какого черта! – прорычал Форд и кинулся в коридор.
Коридор оказался пуст. Мэр оказался проворнее, чем ожидал Форд. Но самое странное, что вместе со светом исчезли и его телохранители. Мимо Форда они не проходили. Так куда же они делись? Не в окно же выпрыгнули, в самом деле?
Форд щелкает выключателем, но вопреки его ожиданиям свет не включается. Он снова повторяет процедуру, но свет упорно не зажигается.
Форд подходит к окну. За окном тоже темно, только неясные очертания домов, очерченные светом невидимой луны. Нахлынуло знакомое ощущение нереальности происходящего. Ему кажется, что за окном нет больше ничего кроме зданий и тьмы. Ни единого человека, животного или насекомого. Форд устремляется к лампе в попытке включить ее. Ничего. Тогда он вынимает зажигалку. Но никакого эффекта от нее он не добивается кроме сухого скрежета. Ни единой искры. Форд один. Один в темноте.
«Нет!»
Что это было? Ветер? Скрежет зажигалки? Или собственные мысли?
Воздух сгущается словно кисель. Он мешает двигаться и дышать. Сердце бешено бьется. По телу бежит волна холода. Это – кошмар. Он снится Форду постоянно. Казалось бы, пора бы уже к нему привыкнуть. Но кошмар лишь предвестник каких-то очень неприятных событий.
Форд не был суеверным и не верил во всяких экстрасенсов и себя к таковым не причислял. Просто его подсознание распознало зловещие знаки раньше, чем разум.
Но даже осознание того, что это сон не помогает. Страх никуда не делся, а только усилился, когда подсознание подкинуло еще одно откровение – Форд остался наедине со зловещей демонической силой. Сила эта скрыта занавеской, отделяющей зал от коридора. Будучи полностью уверенным, что спит, Форд направляется в сторону коридора. Чудовище по ту сторону чувствует его приближение и пытается защититься. Сначала из-под занавески появляется кошачья лапа. Форд протягивает руку к занавесу и тут же одергивает. По руке из царапины льется кровь. Чудовище, почуяв кровь, атакует снова. В этот раз это огромная когтистая лапа, а не маленькая кошачья лапа. От удара занавеска приподнимается и Форд мельком разглядывает того-кто-прячется-во-тьме. Уродливый гоблиноподобный демон. Его телосложение невозможно рассмотреть, только два красных глаза поблескивали во мраке. Свет этих немигающих безумных глаз отбрасывает уродливые тени на его жуткую уродливую морду. К большому облегчению Форда занавес опускается и снова разделяет их. Форд усаживается в кресло и поджимает ноги. Детский страх продиктованный подсознанием – коснешься пола, и демон утащит тебя. А потом последует что-то неописуемо ужасное: то ли страшная мучительная смерть, то ли вечные муки.
Как и бывает со сновидениями, пускай и самыми ужасными, стоит принять их правила, как они тут же начинают меняться. В мире появляется что-то еще. Это нечто несло не страх и не спасение. Что-то неприятное, но не опасное – раздражительное. До уха доносится хор адских колоколов и стихает также внезапно. Потом снова и снова. И тут до Форда дошло – телефон. Он протягивает руку в его сторону и в комнату врывается свет. Свет врывается с улицы через окно. Тусклый и слабый, но его было достаточно, чтобы прогнать самых свирепых демонов.
Рука Форда так и замерла на трубке телефона. Он приходил в себя после кошмара, восстанавливая дыхание и переваривая информацию.
«Это все был кошмар?»
Нет, не все. На комоде лежал пистолет. Значит, визит Мэра ему не приснился. Ну, по крайней мере, не полностью. Форд выглянул в окно на рекламный щит. Композиция была несколько иной, чем он ее запомнил. Но лозунг и мэр на ней присутствовали. Телефон не умолкал и Форд поднял трубку.
– Лейтенант, пожалуйста, мне очень надо с Вами встретиться, – прозвучал знакомый женский голос. А затем голос зачем-то уточнил: – Это Луна!
VI
– Нет, сэр, это меня не интересует.
– Но, позвольте заметить, регион нынче не спокойный.
– Он всегда был таким. Иначе почему его называют диким?
– Ваша правда, – на детском лице коммивояжера появилась жуткая ухмылка. – Но засуха разорила многих владельцев. И кто знает, на что способен отчаявшийся человек. Вдруг он захочет присвоить чужую собственность?
– Ну здесь его ждет разочарование. Поживиться ему здесь нечем. Как, впрочем, и Вам.
– Что ж, сэр, я задержусь в ваших краях ненадолго. У меня есть много товара, но этот замечательный Скофилд я приберегу для Вас. Поистине, волшебная модель!
– Всего доброго, сэр!
Джеймс Олден практически силой выдворил коммивояжера и захлопнул дверь. Он ни капли не лукавил. Транс-Пекос никогда не баловал обитателей дождем, но это лето выдалось особенно засушливым. Джеймсу пришлось продать весь скот фермерам из Луизианы. В противном случае, следующим летом продавать было бы нечего.
– И что мы будем делать? – поинтересовалась Марта, жена Джеймса.
– А что нам остается? На первое время деньги у нас есть. Зимой буду поставлять древесину в город – зима обещает быть лютой.
– Не забудь, что и нам самим не мешало бы запастись дровами.
– Не переживай, с Иеремией в четыре руки справимся.
– Это все хорошо, но я имела ввиду, что мы будем делать, когда деньги закончатся? Все твои сбережения иссякли.
– Мой брат поможет. У него неплохо получается вести дела в Австралии. Вышлет денег, и мы попробуем в следующем году заново.
– Может вернемся обратно в Луизиану? У тебя же остались там друзья.
– Они и так помогают чем могут. Я не хочу возвращаться. Не забывай, я воевал за проигравшую сторону.
– Ты хорошо относился к своим слугам…
– Они же и защитили нас от расправы! И помогли бежать с основной частью имущества. Они сделали, что могли и… у них сейчас свои проблемы…
– Проблемы?
– Да. Может отложим этот разговор хотя бы до завтра и, наконец, поужинаем? – спросил Джеймс раздраженно, но без злобы. – не в курсе куда запропастился наш сын?
– Джон Иеремия Олден, немедленно иди к столу или будешь спать голодным!
В этот вечер Джон лег спать голодным. А Джеймсу в эту ночь заснуть не удалось. Не смотря на внешнее спокойствие за ужином, душа его находилась в смятении. Брат, безусловно поможет, но как скоро? Денег у них достаточно, чтобы безбедно прожить год. Но недостаточно, чтобы заняться скотоводством с нуля. Можно обратиться в банк, как это сделали многие фермеры. Но влезать в долги, рискуя лишиться земли Джеймс не собирался. И еще эта дурацкая ухмылка коммивояжера… она всколыхнула в памяти какое-то воспоминание. И воспоминание как-то смутно связано с братом и семейным делом. И войной.
Проклятая война! И ради чего? Ради чего умирали солдаты? Чтобы защитить свою родину, свою землю? От кого? Не было никаких внешних врагов! Ради свободы? Какой свободы? Невольники остались невольниками, независимо от цвета кожи! Ради равенства и демократии? Чего? Богачи остались богачами, бедняки – бедняками! Сам же Джеймс пошел на войну, чтобы сохранить свой образ жизни, как ему тогда казалось.
Поместье Олденов было одно из крупнейших в Луизиане. Отец Джеймса был замечательным управляющим. Из небольшого домика он выстроил замечательное поместье. Количество слуг увеличивалось пропорционально с расширением территории, принадлежащей Олденам. Но Джеймс пошел в деда. Управляющий из него был никакой, зато солдат был отличный. Потому после смерти отца, поместьем занимались брат Джеймса Джеффри и слуга Сэмюель. Сэмюель – здоровенный добродушный негр, показал замечательные навыки управляющего. Потому, когда Джеффри отправился в Австралию, всеми делами поместья занимался именно Сэмюель. Тогда Джеймс оставил службу в армии, чтобы заниматься дипломатией и удержать семейный бизнес на плаву, ведь никто не хотел иметь дело с негром. Также делу помогала тесная дружба Джеймса с индейцами племени Каддо, установленная за время службы в армии.
А потом пришла война. Бессмысленная война. Гражданская война. Никто не собирался идти воевать. Индейцы не доверяли обещаниям белым и держались в стороне в надежде, что бледнолицые перебьют друг друга и они, коренные американцы, вернут свои земли. Чернокожее население было слишком напугано, чтобы открыто выступить против своих хозяев. Не собирался воевать и Джеймс, несмотря на то, что он единственный в округе с военным опытом. Но когда армия северян подошла к границам штата и устроила резню в индейской резервации на озере Каддо, Джеймс взялся за ружье. В восстановленном звании капитана он выдвинулся навстречу армии северян. Синие мундиры разорили уже несколько плантаций и поместий, не без помощи негров-слуг. Однако, после этого негры не присоединились ни к армии севера, ни к армии юга. Они просто сбежали. Отряд Джеймса сражался храбро и смог оттеснить северян к границам штата. Но без поддержки регулярной армии не смог двинуться дальше.
Джеймс вернулся в поместье вместе с остатками отряда, пленными и ранеными. Вдали от взрывов и выстрелов он смог трезво взглянуть на войну и ее последствия. Каждый день по дороге проходили солдаты. Они ушли на войну молодыми, красивыми, полными жизни и амбиций. А по дороге возвращались старики. Они шли словно призраки. Те, кто не мог идти дальше находили приют в поместье. Независимо от цвета кожи и мундира раненые получали равный уход, что не понравилось одному капитану. Вместе с группой единомыш