Брюхо Смитти было вспорото. Из-под наспех наложенных бинтов торчали кишки. Вот только бинты были пропитаны отнюдь не кровью, а черной субстанцией. И еще тело Смитти шевелилось. А точнее что-то шевелилось внутри тела.
Иеремия поднял глаза и посмотрел в лицо Смитти. То, что он увидел заставило волосы зашевелиться на затылке. Смитти улыбался. И в улыбке этой было нечто недоброе и зловещее. Улыбка становилась все шире и шире, пока в уголках губ не появились маленькие ранки. Но и это был не предел для Смитти. Он продолжал скалиться до тех пор, пока вместо его рта не образовалась одна сплошная уродливая рана от уха до уха. Веселый огонек в глазах Смитти говорил о том, что ему это доставляет удовольствие. То ли его веселил вид ошеломленного Иеремии, то ли сама метаморфоза – сложно сказать.
Голова Смитти с треском раскрылась, как шкатулка-яйцо. И из глотки вырвался фонтан черной жижи. Иеремия отскочил в угол. Избегая попадания вонючих капель на лицо, он укрылся за дверцей шкафа. Защита была так себе. Джинсы и сапоги были загажены полностью. Капли падающие с потолка впитывались в рубашку. Но самым мерзким было то, что эта дрянь попадала на волосы и кожу. Когда фонтан поутих, Иеремия попытался почистить волосы. Но его рука увязла в вязкой массе. Очевидно, чтобы избавиться от жижи волосы придется сбрить, а одежду сжечь.
Негодуя Иеремия выглянул из своего укрытия и застыл на месте. Казалось бы, уже пора перестать удивляться. Но, нет! Смитти был жив. Если можно применить слово «жив» к существу, что медленно ковыляло на кривых ногах в сторону Иеремии. Верхняя часть головы Смитти валялась на полу. А из нижней, что осталась на теле, пульсируя вытекала жижа. Руки безвольно болтались вдоль туловища. Зато из вспоротого живота торчали черные щупальца. Сосчитать их количество было невозможно. Более длинные отпадали, оставляя на полу зловонную лужу. А на их месте отрастали новые. Мелкие щупальца «всасывались» обратно или сливались в более длинные. Ничего доброго близкий контакт с этим чудовищем не предвещал.
Иеремия с криком бросился к двери попутно расстреливая оставшиеся патроны в безобразную человекоподобную тушу. Благо близость и необъятные размеры существа исключали возможность промаха. Оказавшись на свежем воздухе Иеремия первым делом бросился к трупу великана. Хотя внутренний голос призывал к паническому бегству. Но, Иеремия твердо решил не отступать и довести дело до конца. Благо труп великана был все еще трупом, в отличии от того же трупа Билла. Который стал больше походить на мумию. По крайней мере, он не отрастил конечности и не пытался никого убить. Иеремия подобрал кольт великана и принялся стрелять в проем, в котором, как ему показалось, появилась туша существа.
Великану следовало бы следить за своим оружием. Дым из нечищеного, местами ржавого ствола закрыл не только существо, дверной проем, но и сам дом. Опасаясь, что из-за дымовой завесы к нему вот-вот протянуться черные щупальца, Иеремия отшвырнул кольт и принялся заряжать Скофилд. Благо патронташ на поясе великана был полон. Но обнаружилась новая неприятность. Руки молодого человека тряслись от переизбытка адреналина. Чтобы уменьшить тряску он зажал револьвер между колен. Но патроны все так же неохотно укладывались в каморы. Последний патрон Иеремия загнал в барабан, когда дым уже рассеялся. Но, вопреки ожиданиям существо так и не показалось. Хотя в проеме наблюдалось какое-то движение.
Иеремия решил довести начатое до конца. Идет этот Генри со своей сделкой к дьяволу! Уговор был следить за людьми. За ублюдками, которые заслуживают самой лютой смерти, но в первую очередь за людьми. А в итоге пришлось сражаться с монстром. Да еще и ублюдков оказалось на одного больше, чем планировалось. И эта девчонка… Нет! Отступать сейчас нельзя. Если монстр все еще жив, и он не нападает на парня с револьвером, то вполне может напасть беззащитную девушку.
Иеремия прицелился из Скофилда и сделал пару выстрелов в проем, где, как ему казалось, стояло существо. Ничего. Ни стонов, но звериного воя, да и существо так и не вышло на свет. Иеремия приближался к дому вглядываясь в проем поверх прицела. Он уже был в шаге от дома, как увидел существо, движущееся в его сторону. Но, это вряд ли можно было назвать нападением. Даже не попытка, скорее предсмертные судороги. Туша существа вывалилась на улицу и рухнула в пыль. Щупальца еле-еле подрагивали. А потом и вовсе стали таять, словно черная медуза, выброшенная на берег. Вскоре от чудовища осталось только искалеченное тело Смитти лежащее в зловонной луже. Иеремия на всякий случай сделал пару выстрелов. Сделал бы и контрольный в голову, вот только голова валялась где-то в глубине хижины. А идти внутрь никакого желания не было.
Иеремия выдохнул и стал медленно обходить хижину, не спуская глаз с трупов. Ни один из них так и не пошевелился. Довольный собой он поспешил вдоль ящиков в поисках девушки. Что она скажет, что почувствует, когда узнает, что твари, посмевшие коснуться ее сдохли?
Девушка сидела на том же месте, где ее оставил ее Иеремия. Вот только одежда ее была тревожного алого цвета. Забыв обо всем Иеремия кинулся к ней. Непонятно чего он ожидал. Она была мертва. Почему? Когда они расстались она была жива. Хоть и была избита и поругана, но не настолько травмирована, чтобы истечь кровью за несколько минут. Что делать? А что вообще можно сделать? Проверять пульс бессмысленно. Кожа – серая, тело – холодное. Все было кончено.
Иеремия услышал топот копыт позади. Держа на руках мертвую девушку, он даже и не вспомнил про последнего оставшегося ублюдка – человека в судейской мантии. Уверенный в том, что все из банды Смитти мертвы Иеремия обернулся позвать на помощь. И тут же упал без чувств, напоровшись лицом на приклад винтовки.
Иеремии было комфортно в небытие. Тьма, что поселилась в нем в момент смерти родителей, теперь царила повсюду. Она укрыла его мягким и теплым одеялом, из-под которого не хотелось высовываться. Иеремия не был счастлив или доволен. Просто спокоен. Ничто его не тревожило: ни то, что случилось, ни то, чему предстоит случиться. Безмятежность.
Но, в темноте находился кто-то или что-то еще кроме Иеремии. Само присутствие этого незримого существа поблизости беспокоило раздражало. И тьма больше не казалась такой уютной и безопасной. А по мере приближения существа нарастало и чувство тревоги, перерастающее в явную угрозу. Иеремия буквально кожей почувствовал ледяное прикосновение существа и поспешил покинуть темный кокон.
Иеремия с трудом разлепил глаза. Как и следовало ожидать, едва отступила тьма, пришла боль. А вот холод никуда не делся. Не поворачивая головы Иеремия как смог осмотрелся. Он лежал в клетке на бревенчатом полу. Перед ним стоял Генри. Он просунул руку через прутья решетки и водил своим холодным пальцем по щеке Иеремии. Делал он это в своей тошнотворно-бесячей отрешенной манере. С такой обычно любопытные дети тыкают палкой в мертвую лягушку.
Превозмогая боль Иеремия поднялся. Лишь бы избавиться от прикосновения Генри. Теперь он, наконец, понял, чем именно его раздражает коммивояжер. Он ведет себя словно глупый наивный ребенок. Но при этом говорит о вполне взрослых вещах. Черт, да у него даже лицо какое-то детское! А при этом Генри – взрослый мужик.
– Очнулся, ублюдок?
Голос принадлежал не Генри. Видимо он принадлежал человеку с ружьем. Иеремия инстинктивно повернулся на звук. Большая ошибка. Болевая вспышка едва снова не вышибла его в объятия тьмы. Но Иеремия смог сохранить сознание и даже рассмотрел человека, обращающегося к нему. По крайней мере, смог рассмотреть стальную звезду на жилетке. Ружья у него не было.
– Я понимаю зачем ты убил этих людей. Правда. Этот джентльмен, – шериф указал на Генри, – мне все рассказал. У тебя было моральное и законное право. Но скажи мне, – теперь шериф указывал на хижину, – ты выпотрошил его до того, как оторвал голову или после? Зачем ты это сделал?
– Я этого не делал.
– Ну да, это он сам!
«Ты даже не представляешь насколько ты прав!» – подумал Иеремия.
– Ладно, черт с ними! Убив их, ты избавил меня от головной боли и сэкономил штату пару сотен. Но зачем ты убил эту несчастную? Вошел в раж и не смог остановиться. Или это просто случайность. Не хочется думать, что ты убил ее за то, что она отказала тебе.
– Я этого не делал.
– Ты еще что-нибудь на английском знаешь? Если нет, то у нас будут серьезные проблемы со взаимопониманием. Мне-то все равно, а тебе придется посидеть за решеткой, пока я не получу ответы на свои вопросы.
Иеремия смолчал. А, что он может сказать, если у него самого нет ответов. Шериф плюнул, развернулся на каблуках и пошел к хижине. Не доходя до порога, он остановился у тела великана. Тот все еще лежал мордой в пыли. Шериф поддел его носком сапога в надежде перевернуть. Разумеется, у него ничего не вышло. Крякнув, он склонился над телом и принялся переворачивать тело руками, налегая всем весом. Иеремия улыбнулся. Он уже и забыл какого это.
– И вот, ты убил их. Отомстил. Наказал. Стало легче?
Юный Олден прислушался к своим чувствам, но их не было. Только тьма. Ненасытная всепоглощающая тьма. Сейчас она была удовлетворена. Но Иеремия знал – ненадолго. Проклятый Генри был прав. Он ведь предупреждал. А Иеремия не хотел слушать. Виновато ли в этом горе или юношеская глупость – он не знал. Знал лишь то, что ступил на темный путь. А как вернуться к свету – неизвестно. И никто ему не поможет, не подскажет, не намекнет. Потому что он остался один. Один наедине с тьмой.
Генри не стал дожидаться ответа на свой вопрос. Он вновь отстранился от этого мира. Он безучастно изучал шрам на груди Иеремии. Затем, подошел к телу девушки и повторил процедуру. В процессе обследования он обнаружил и рану на плече с обратной стороны.
– И на спине тоже?
– Что именно?
– Явно не обычный затянувшийся шрам, – уклончиво ответил коммивояжер. – Ты говорил с этой девушкой? Я прав?
– Да.
– Что она сказала? – подключился шериф.