Форд молча слушал, потом некоторое время изучал лицо Старика, и сказал:
– Ты прав. Бред.
– Я говорю лишь о том, что я могу доказать. В то время как ты говоришь о догадках. Заметь, я всего лишь гробовщик, а ты – все-таки следователь.
– Доказать? И как? – ухмыльнулся Форд.
– Посети библиотеку.
Форд оставил этот совет без ответа.
Они молча дошли до домика, в котором ожидал их Дэш. Комната была обставлена по-спартански. Старое кожаное кресло с торчащей набивкой. Напротив стол и пара стульев. Только две фотографии на столе не были тронуты пылью и временем. Форд подошел к ним. Счастливые моменты, отпечатавшиеся на бумаге. На первой была запечатлена семья Дэша. Самого Дэша видно не было – очевидно, он исполнял роль фотографа. Румяные от мороза они улыбались, держа снежки наизготовку. Когда Форд взглянул на вторую фотографию, у него защемило сердце. Луна во всем своем великолепии. Форд не стал задерживаться у фотографии и подошел к Дэшу. Тот сидел у угасающего камина.
Когда Форд подошел ближе заметил, что глаза Дэша подернуты дымкой и беспокойно бегают из стороны в сторону. Словно он был в трансе. А в руках Дэш вертел охотничий нож. Форд перевел вопросительный взгляд на Старика, тот лишь пожал плечами.
– Откуда у тебя нож? – спросил Форд.
Дэш посмотрел на него мутным взглядом.
– Нашел… – ответил он безразличным голосом.
– Дай взглянуть!
Дэш покорно протянул нож. В этот раз он даже не повернул голову в сторону Форда. Форд в свою очередь стал рассматривать нож и заметил на деревянной рукоятке бурые пятна. Не иначе кровь. Но лезвие было чистым. На лезвии были искусно выбиты, какие-то символы. Они показались Форду смутно знакомыми. Не их ли он видел на двери жилища Фитиля. Форд не был специалистом в семиотике. Но, на ноже красуются различные геометрические предметы, а также символы из прямых линий, выставленных в ряд, словно буквы. А на двери Фитиля красовались вензеля. Но, некоторое сходство присутствовало. Как между печатными и прописными буквами.
– Повтори еще раз, где ты его нашел?
– У дороги…
– У дороги… Когда сбежал от меня?
Дэш кивнул.
– Там случаем не было аварии?
Кивок.
– Черт… Ты это сделал? – Форд не смог лучше сформулировать вопрос.
Дэш на мгновение задумался, а потом покачал головой. Форд нахмурился, отложил нож и склонился над Дэшем.
– Посмотри на меня! – скомандовал Форд.
Дэш поднял взгляд. Это был взгляд полный скорби. Форд не раз видел подобный взгляд, но обычно в глазах дрожали капли слез. А у Дэша – нет. Форд вынул фотографии Фитиля, Красавчика и Крота. Дэш выглядел хуже некуда, но Форду были нужны ответы. Учитывая, с какой скоростью мрут люди, связанные с человеком перед ним, следующей возможности задать вопросы может и не представится.
– Узнаешь их?
– Они… они… убили… мою семью…
– Они же были в машине?
– Да…
– Ты убил этих людей?
– Нет…
– Но ты был там?
– Да…
– Кто их убил?
Старик подался вперед. Дэш перевел на него взгляд. И Форд это заметил. Он изучил лицо Старика – любопытство. Затем Дэша – недоумение.
– Ты знаешь, кто их убил? – Форд доверительно положил руку на плечо Дэша.
– Что…
– Повтори!
– «Что их убило?» Так будет правильнее.
– И что же их убило? – Форд наклонился еще ближе к Дэшу. Он уже начал терять терпение.
– Призраки…
– Город! Призраки! Вашу ж мать! Твою девушки убили не призраки! Не город выдавил ей глаза! А человек из плоти и крови! И я пытаюсь его найти! А ты предлагаешь мне искать призраков! Или ты не хочешь, чтобы виновные понесли наказание?
Старик поспешил вмешаться. Но прежде, чем он оттащил Форда в сторону, Дэш ответил:
– Мне все равно. В могиле вечно ночь.[26]
Старик выволок Форда из дома.
– Да что ты делаешь?! – взмолился Старик.
– Пытаюсь понять, что происходит! И впечатление складывается, что вы меня дурите!
– Дэш говорит тебе правду. Только ты принять ее не можешь.
– Когда я его встретил, у него был знакомый дьявольский огонек в глазах. Он готов был грохнуть этих мразей, и я не могу его в этом винить. А сейчас он цитирует стихотворение Лермонтова в надежде убедить меня, что ему все безразлично.
– Ты все еще отказываешься верить, что сверхъестественное стоит за дверью и ждет, когда ты ее откроешь. Как этот паренек выбрался из покореженной машины будучи скованным наручниками? А что насчет того человека из плоти и крови в которого ты стрелял чуть ли не в упор, а он все равно умудрился вышвырнуть тебя из окна?
– Ну да, еще же никто из смертных не выбирался из наручников! А в том здании было темно – не факт, что я попал. На нем мог быть бронежилет…
Старик молча затянулся и замолчал на несколько секунд, давая понять, что доводы лейтенанта полная ерунда.
– А по поводу раны не лице… – Старик вопросительно вскинул брови. – Сколько попадалось наркоманов, которые пытались пустить себе пулю в висок, а в результате разрывали себе щеку, дробили скулу, вышибали зубы. Не лицо, а кровавая каша. И даже после этого пытались сбежать и оказывали сопротивление. Извини, старик, но в наркомана мне легче верится, чем в бессмертного демона. Ты бы видел этого урода, он выглядел как Кинг-Конг на стероидах. Он наверняка так обсажен, что оторви ему руку – он боли не чувствует.
И тут Форд осекся. Оторванная рука. Мрачная догадка завертелась у него в голове.
– Это не демон. Это человек, как и наш Дэш, – продолжал Старик.
Теперь настала очередь Форда недоверчиво смотреть на старика, всем своим видом показывая, что не верит ни единому слову.
– Как мне тебя убедить спасти этого парня?
– Я этим и занят. Не даю ему угодить в тюрьму. Там в отеле, если бы я не появился, он бы натворил дел. Был бы либо мертв, либо под замком. Может, сейчас он сбит с толку и растерян, как собака потерявшая след. Но, уверен, ненадолго. Сделай мне одолжение, проследи за ним.
XXXII
Форд чувствовал себя немного нелепо за рулем желтого Фиат Спорт-Купэ семьдесят четвертого года, который он экспроприировал у Старика. Краска местами выгорела, местами облупилась, и скрипело все, что могло скрипеть. Старик не уделял должного внимания своему железному коню. Зато всячески заботился о своем старом чахлом мерине, которого гордо именовал конем. Но автомобиль был все еще на ходу и обладал четырьмя колесами и крышей, что было весьма кстати.
Подъезжая к дому Форд заметил черный ГАЗ-24, за рулем которого сидели лысые ребята в черных костюмах и все тех же дурацких солнцезащитных очках. Выглядели они как полные идиоты, учитывая, что солнца не было. Это определенно была личная гвардия Мэра, приставленная следить за Фордом. Предполагалось, что Форд не должен был их заметить, но вышло ровным счетом наоборот. Они продолжали смотреть перед собой, пока Форд медленно проезжал мимо них на старом желтеньком седане.
Форд не стал их отвлекать. Он поднялся к себе в квартиру. Свет он решил не включать, чтоб не спровоцировать «почетный караул». Интуитивно Форд направился к столу, в котором хранил копии дел. Стол оказался пуст, что нисколько не удивило Форда. Это был вопрос времени. Половина участка видела, как он снимал копии. А, что известно двоим – уже не секрет. И все же Форд решил снять отпечатки пальцев со стола. Раздобыл в кладовке тальк. И вооружившись кисточкой стал аккуратно посыпать поверхность стола. Но, стол был предательски чист. Ту же операцию он проделал и с дверью. Но, там оказались его недавние отпечатки. Тот, кто выкрал копии не знал где искать их, значит, он облазил все места, куда могли эти самые копии поместиться, а потом старательно все вытирал. Можно было бы посыпать всю комнату тальком в надежде на невнимательность недавнего гостя, но Форд воздержался. Талька было мало, шанс, что-либо найти был вообще мизерным. К тому же этот некто старательно стер следы своего пребывания вместе с вековой пылью.
Радуясь чистоте, Форд скинул с себя всю одежду, что пришла в негодность, принял душ и забрался в постель. Но сон как назло не шел, а вот дурацкие идеи – шли. Не иначе результат действия пилюль, которые ему скормили в больнице. Форд не стал спрашивать Дэша о Мэре. После разговоров о призраках свидетель он не надежный. Да и Мордехай прав в одном: обвинять мэра города в убийстве, не исключив всех возможностей, да и еще без каких-либо доказательств – самоубийство.
Наконец-то представился шанс побыть следователем. Все это время Форд попадал в ситуации, которые отвлекали его от прямых обязанностей, будь то стычка с Фитилем или смерть Луны. Теперь придется задавать вопросы, которые следовало задать гораздо раньше. Почему машина мэра находилась возле места преступления? Почему мэр интересуется этим делом?
Форд выбрался из уютной постели и оделся. На смену брюкам и рубашке пришли джинсы с водолазкой, а вместо любимого плаща – куртка с капюшоном. Форд сделал несколько звонков, затем спокойно вышел. Сел в машину. Прогрел двигатель. И уехал. Никто за ним не последовал.
Первым делом он заехал на место убийства семьи Дэша. Дождь давным-давно смыл все следы. Форд даже не знал, что ему здесь искать. Понадеялся на старый добрый авось. Дом выгорел полностью. Единственное, что привлекло его внимание – две пустые фоторамки. На закопченной поверхности были следу пальцев. Значит, кто-то вынул фотографии после пожара. Кому еще они могли понадобиться, как не Дэшу? Если на рамках обнаружатся его отпечатки, то это будет косвенным доказательством того, что он выжил. Тогда можно будет настоять на возобновлении расследования. И обезопасить себя при помощи шумихи в прессе. Конечно же, это выставит правоохранительные органы в дурном свете. Да и плевать! Не впервой.
Форд забрал рамки, а затем осмотрел место, на котором, по словам Мордехая, он видел следы шин от машины Мэра. Оно располагалось недалеко от того места, где Форд оставил свою машину. Справа от входных ворот, рядом с оврагом. Забор здесь был скорее декоративный, а значит машину Мэра должно было быть видно из дома Дэша. С соседских домов ее не видно. Да и в случае необходимости, можно проехать по узкой колее между оврагом и забором. И таким образом незаметно покинуть соседский поселок. И тем не менее, глупо оставлять машину возле места планируемого преступления. Да еще и на виду у потенциальной жертвы. Может кто-то угнал машины с целью усыпить бдительность? Отец Дэша, ведь, работал в администрации. И как приезд мэра может усыпить бдительность? К тому же никто из фигурантов дела не обладал необходимым навыком взлома. Форд задал несколько вопросов соседям, которые, разумеется не видели никого и ничего, кроме пожара.