На лице Форда отразилось замешательство.
– Одной жизнью?
– У меня было много имен.
– Перерождение? Так работает проклятие?
– И все же я Вас переоценил… Это не проклятие! Это свобода! Меня не стесняют рамки морали, законов и прочей ерунды.
– Убийства и групповые изнасилования – это свобода?
– Это власть! Я не испытываю жалости к людям потому, что могу изменить их судьбы в одно мгновение, не покидая письменного стола, в то время как у них уходит на подобное целая жизнь! Все это я делаю по одной причине – я могу это делать! Не забывайте, я многое повидал и многих пережил. Судьба людей с их страстями меня заботит чуть больше, чем споры обезьян за превосходство. И ведь заметьте, в период моей бытности Великим князем я совершал великие и добрые поступки.
Форд тем временем достал и начал листать сборник произведений Кафки.
– «Дьявольское иногда надевает личину добра или даже полностью перевоплощается в него», – прочитал он. – Парочка хороших дел не искупает все злодеяния.
– Зато одно плохое перечеркивает все доброе. Это лицемерие. Взять, опять же, мою бытность Великим князем. Стоило расползтись слухам о моем… рандеву с мадам Арауж…
– Рандеву?! – Форд в ярости стиснул зубы и захлопнул книгу. Он едва сдержался, чтобы не выхватить револьвер и не разнести к чертям башку Мэра. Как ни странно, с этой дикой историей он был знаком. – Это было групповое изнасилование! Вы с дружками надругались над бедной девушкой так, что в ее искалеченном и оскверненном теле едва ли осталась хоть одна целая кость!
– Вот так за секунду и рушатся тщательно выстраиваемые хорошие отношения, – вздохнул Мэр. – Но, я все еще протягиваю Вам руку помощи.
– Уж слишком часто мне ее протягивают!
– Я искренне желаю найти того, кто стоит за всем происходящим в городе.
– С чего я должен верить?
– Да бросьте! Я сознался только что в куда худших преступлениях, совершенных за тысячелетия. Да-да! Вы не ослышались – тысячелетия. И сейчас я пытаюсь убедить Вас, что я никак не причастен к недавним убийствам. Это смешно, право слово!
В его словах была логика. Какой смысл ему отнекиваться? Форд пытался понять, чего хочет Мэр. Но он не был силен в мистических делах. Все его догадки пошли к чертям давным-давно. С Дэшем все ясно: мертвец он или нет – он мстит. А, что если не Мэр убил семью Дэша?
Решайтесь, лейтенант! Я редко чего хочу. И прихожу в бешенство, когда мне мешают получить желаемое! И сейчас мое желание Вам известно. Не хочу сыпать пустыми угрозами. Но, как стало ясно из инцидента с мадам Арауж, ответ «нет» я не приемлю.
Форд пристально смотрел на собеседника. Угрозы его не интересовали. Он пытался понять: Мэр издевается над ним, что ли? Или подыгрывает? Несмотря на то, что «мистическая» версия событий была самой изящной логичной, Форд не мог ее принять.
– Я слушаю, – смирился лейтенант.
– Вот и славно! С чего хотите начать?
– Кто ты?
– Не буду утомлять историей своего становления – слишком долго. Факт в том, что я живу в одном теле, затем возрождаюсь в другом.
– Как в Омене?
– Почти так, да! Только без толп последователей и гораздо чаще. И я вовсе на Антихрист, если Вы об этом! Просто бессмертный. Вначале, я стремился понять суть своего перерождения. И даже научился поднимать мертвых. Но результаты моих изысканий были, мягко говоря, неудовлетворительными. Они возвращались к жизни, но без души. Как зомби в вуду. С бессмертием было гораздо проще: щепотка колдовства с моей стороны, щепотка стремления и желания со стороны испытуемых. И вот по земле бродит еще один бессмертный, до тех пор, пока не утратит душу. А душу они рано или поздно утрачивают. Я знаю потому, как сам проходил через подобное разложение. Начинается все с робких невинных забав. Я нарушал один запрет за другим, и не было никакого возмездия. Не было ни льда, ни пламени, ни рая, ни ада. Опьяненный чувством вседозволенности я творил чудовищные вещи, которые даже в нынешнее фривольное время сочтут омерзительным извращением.
Разумеется, я был не единственным бессмертным. Другие бессмертные отличались и формами бессмертия, и стремлениями. В большинстве своем их просто не брали ни болезни, ни старость, ни огонь… Вы поняли – неуязвимые. И стремились они не породить новою жизнь, а отнять ту, что отнять невозможно. И вскоре в этом преуспели. Но, в целях своей безопасности не буду говорить, как такое возможно. Так, что термин «неуязвимый» теряет свою силу. В итоге есть обычные смертные и, так сказать, Особенные.
И вот однажды я встретил себе подобного. С теми же стремлениями создавать, а не разрушать. И она преуспела больше моего! Она поняла, что все мы рождаемся в муках! И возрождаемся тоже! Как просто! Муки любви, муки совести и так далее. Вот досада: теперь она использует эти знания, чтобы убить меня. Помните про щепотку желаний?
– Речь идет об Анне, не так ли?
– Все верно, лейтенант. Она натравила всех против меня, даже Вас. И при этом не особо старалась. А теперь готова натравить и Дэша.
– Меня это не касается.
– Напротив. Речь сейчас идет о Дэше. Анна вернула Дэша к жизни и сохранила его душу. Он искренне верит, что вернулся ради мести за семью. Но на самом деле, вернулся ради любви к девушке. Луна, так ее звали? Теперь она мертва, а он вот-вот потеряет душу. И как только это случиться, он придет за мной. Дело в том, что лишившись души, Особенные пытаются вернуть ее, забрав чужую. По сути, те же зомби, только в разы опаснее. В частности, для других Особенных.
И Вы можете спасти Дэша! Раскройте ему правду о смерти его семьи. Так Вы спасете его душу. А если приведете ко мне – спасете свою жизнь. Своими действиями Вы мешаете Дэшу выполнить предназначение – убить меня. А значит, мешаете Анне. Приведете Дэша – я обеспечу Вам защиту. Советую думать быстрее.
– Ты боишься Дэша.
– Да. Боюсь. Он опаснее остальных поскольку вполне способен прервать череду моих перерождений. И мне интересно знать, как Анне это удалось.
– Откуда такая уверенность?
– Он уже убил одного Особенного. Под «убил» я имею ввиду смерть. Окончательную. Его невозможно вернуть даже в виде зомби. Такого еще не было.
– Речь идет о Красавчике, так ведь? Что насчет него, Фитиля и Крота?
– Кого? А! Эти молодые люди были весьма перспективными кадрами. Видите ли, я уже говорил, что со временем мои последователи утрачивают душу и волю, и приходится искать более свежих. Эти ребята были первыми в новой волне. Я обычно не тщеславен. Но, видимо, не в этой жизни. Они – моя гордость. Дело вот в чем: мне удается обращать только падших – так или иначе развращенных людей. Круг людей, что могут быть мне полезны, очень ограничен. Это большой круг, но ограниченный. Вполне сойдут хорошие люди, с запятнанными душами, терзаемые различными страстями. Но, эти детские души были чисты. Немного сомнений и неудовлетворенных желаний – и все. Еще никому не удавалось обращать чистых душой. А мне удалось сделать их Особенными. У них было все. Но, видимо, Анна пообещала им нечто большее. И теперь один из них мертв.
– Уже двое. А третий пропал.
– Какая жалость. Но, мне это уже не интересно. Мне нужен Дэш.
– Как раз о нем. А, что ты делал возле его дома?
– Пытался понять, что и зачем учудили мои подопечные. Не сильно я в этом преуспел. Только сообразил, что это дело рук Анны. Что она задумала, я понял позже. И все, что знал или узнал, я Вам уже рассказал. Надеюсь, Вы сделаете правильный выбор. Приведите мне Дэша.
– А если откажусь?
– Я Вас уничтожу.
Мэр говорил обыденно. Словно решал брать на улицу зонт или нет.
– С другой стороны, если Вы мне поможете, то и я помогу в ответ. Например, восстановлю по службе. И даже больше – продвину по должности. Знаю-знаю! Вы не карьерист. Но, разве не здорово вершить правосудие никому не подчиняясь, ни от кого не зависеть?
«Черт возьми, еще как здорово!» – подумал Форд. На короткий миг он засомневался. Вот приведет он Дэша, и все закончится. Что «все»? Жажда справедливости привела его сюда. И вот-вот сделает рабом.
Мэр заметил смятение на лице Форда и продолжил.
– Работа, призвание – это хорошо. Это то, что заставляет на с вставать по утрам. Но вот ради чего стоит вставать по утрам? Тонкая философская фигня! И все же! Ради чего? Любовь?
Мэр сделал жест словно заметил крошку на лице Форда.
– Да, любовь. Почему бы и нет? Я помогу и с этим. Могу задействовать связи и найти ту единственную. Не подумайте, я не эскорт-услуги предлагаю. Я говорю о Ней!
Если до этого Форд лишь лениво слушал. То теперь напрягся. Кажется, Мэр не наугад выбирает местоимения – он знает о ком говорит.
– Да, я могу ее найти. Она же не призрак! Но и это не все! Приведете мне Дэша, и, кто знает, может я смогу вернуть и эту девочку… Как ее звали? Луна, кажется?
Мэр лукаво подмигнул, выбивая Форда из равновесия.
– Если больше ничего от меня не требуется, то прошу меня простить!
С этими словами Мэр выпроводил Форда за дверь. Форд отметил тот факт, что Мэр ни разу не упомянул Мордехая. Но, кто-то из участка должен был докладывать Мэру. И кто, как не Мордехай? Участвовал в деле с самого начала и имеет доступ к делу наравне с Фордом.
Погруженный в свои размышления Форд миновал пост охраны и вышел на улицу.
XXXIX
В этот раз никто не вызвался подвести Форда до дома. Даже услужливый Мордехай. Потому Форд добирался пешком. Это было ему в новинку. Он не стал идти в обход по дороге, по которой ездил практически каждый день. А решил срезать через квартала.
Очередное печальное зрелище. Если вдоль дороги стояли более-менее свежие пятиэтажки. То в глубине располагались покосившиеся двухэтажные домики, дополнительно обложенные по периметру кирпичом, чтобы не развалились окончательно. Дорога или тротуары отсутствовали, а на их месте располагались ямы и грязь. При этом на улицах не было ни души, только в некоторых окнах горел свет. Понять день сейчас или ночь было невозможно – над головой Форда снова бушевал океан.