Это был редкий тип облаков – асператус. Форд совершенно случайно узнал название этого жуткого явления. Свет, который сквозь них просачивался был тусклый, отдавал синевой и играл на поверхностях, как блики на воде. Обычно эти облака не сопровождаются грозами, но для Форда они были предзнаменованием надвигающейся угрозы. Вот и сейчас он чувствовал себя беспокойно. Ему казалось, что кто-то следует за ним по пятам. И с каждым шагом этот кто-то все ближе. Форд обернулся. Только пустые улицы, да дома с чернеющими окнами. Форд пошел дальше.
«…Вечный страх, что во мраке кто-то есть».
И вот опять! Страх и злость – вот все его чувства. Стоит столкнуться с чем-то новым и неизведанным из глубин души выползает мерзкий страх. Селиться в кишках и ноет-ноет, отвлекая и мешая сосредоточиться. Единственный способ его прогнать – понять, что его вызвало. Тогда страх улетучивается и его место занимает злость. Злость не лучше. Она отупляет. Беда в том, что от злости просто так не отделаться. Она приходит снова и снова. И вскоре заражает и подменяет собой все остальные чувства. Так было и с Луной. В момент осознания утраты, Форд ничего не почувствовал. Словно все было в порядке вещей. Вот только это было не просто имя на бумаге или фотография. Это был живой человек, к которому он привязался, несмотря на недолгое знакомство. И вот, этот человек мертв. И ничего. Солнце продолжает вставать и садиться. Дождь также поливает город. А Форд идет по следу. Никакого, даже маленького признака скорби. И стоило осознать свою бесчувственность, как родилась злость. Сначала злость на себя. А потом злость перекинулась на тех, кто это сделал. И теперь она толкает Форда вперед, заставляя слепо идти по следу. Вот только, чтобы добраться до истины нужна, как бы избито не звучало, нужна холодная голова. Благо, страх еще не набрал силу, а злость еще не зародилась. Теперь Форду просто жизненно необходимо поддерживать это пограничное состояние.
Вскоре, малоэтажные домики закончились, и начался лес. Форд опешил. Неужели он сбился с пути? Такого с ним никогда не бывало. Непроизвольно Форд вынул револьвер. Тяжесть холодного метала успокоила и вселила некоторую уверенность. Задумчиво вращая барабан, Форд озирался по сторонам. Наконец, он заметил на земле ржавые прутья, сложенные в правильные геометрические фигуры. И внутри этих фигур вперемешку с сорняками росли кусты.
«Парк!» – догадался Форд, и так же машинально, как вынул, так и убрал револьвер.
Но парк был заброшен уже много лет. И местами проход был затруднен бесконтрольно росшими молодыми деревцами. Форд отказался от идеи идти напролом и свернул на парковую аллею. По правде сказать, парковой аллеей это можно было назвать с натяжкой. Корни деревьев прорывались сквозь асфальт, превратив его в нагромождение булыжников. А ветви и обломанные стволы местами полностью перекрывали проход, превращая аллею в лабиринт. Свет, что проникал сквозь облака превращал парк, или его руины, в лес призраков. Среди общего безмолвия в неясном свете деревья казались жуткими монстрами. Столбы фонарей превращались в виселицы. А редкие памятники, вкупе с отсутствующими элементами, походили на жертв испанской инквизиции. Форд попался какой-то особо жуткий памятник. Он представлял собой существо, подвешенное за руку-клешню. Половина лица существа отсутствовала. Вторая маленькая деформированная ручка торчала прямо из торса под невообразимым углом. Вместо ног у чудища были щупальца, обутые либо в детские сандалии, либо в женские туфли. Форд догадался, что композиция изначально состояла из несколько человеческих фигур. Ее постамент разрушился до основания, но коснуться земли ей было не суждено. Основа композиции запуталась в ветвях деревьев и так и осталась в подвешенном состоянии. По замыслу в центре возвышался рабочий с высоко поднятым молотом. А по бокам его должны были окружать дети и женщины. Только так можно объяснить изуродованное чудище, запутавшееся в ветвях.
И тут Форд заметил фигуру, которая особенно странно смотрелась в этом месте. Она не была изувечена. Просто человеческая фигура, стоящая на постаменте. Как только Форд заметил ее, фигура пришла в движение и спрыгнула с постамента. Не нарушая тишины мертвого парка, она бросилась к Форду. Не было ни угроз, ни жутких воплей, только хруст веток. Но целеустремленность этого существа внушала необоснованный иррациональный страх. Именно существа, так как в последний момент оно опустилось на четвереньки и бросилось Форду в ноги. Форд успел среагировать и отскочил в сторону. Существо быстро перегруппировалось и снова прыгнуло в сторону Форда. В этот раз оно целилось в горло. Но Форд в очередной раз оказался проворнее. Он перебросил нападавшего через себя. И когда существо ударилось об один из постаментов, Форд навалился на него всем своим весом: коленом уперся в грудь, левой рукой прижал голову, а правую занес для удара. И тут в проблеске света он разглядел существо. Это был Крот. И все-таки это был не тот юноша, которого Форд подозревал в убийстве. Уже нет. На голове отсутствовал клок волос. Еще Форд рассмотрел его глаза. Зрачки растекались по глазному яблоку также, как поврежденный желток растекается по тарелке. И новая мысль мелькнула: уж не по этой причине охранники Мэра носят солнцезащитные очки? Форд также отметил, что у него было две руки. Причем, правая была сплошь покрыта татуировками. Такими же татуировками было изуродовано и лицо. Форд уже видел подобные! И в прошлый раз обладатель оных оказался крайне опасным противником. И сейчас Форд был уверен, что существо перед ним куда опаснее Фитиля с его жертвенной одержимостью убивать. И оказался прав!
Существо вывернулось и ударило Форда двумя ногами в грудь, от чего того откинуло на добрую пару метров. Существо не кидалось на Форда, как Фитиль и не шло напролом, как Татуированный. Оно словно чего-то выжидало, ходя взад-вперед. Форд не стал выяснять чего оно ждет, и как в случае с Татуированным решил действовать наверняка. С первым глотком воздуха, что ему удалось сделать с момента падения, он выхватил револьвер, одновременно взводя курок большим пальцем. Прицел и мушка замерли напротив сердца существа. И раздался… щелчок! Сухой звук удара курка по пустой каморе! Старик не зарядил пистолет! А Форд и не проверил!
И в этот момент существо вновь рванулось вперед. Форд вскочил с колен и бросился на встречу, целясь рукояткой пистолета в лицо. Удар пришелся как раз на переносицу. Существо взвизгнуло и откатилось в сторону, зажимая нос руками. Форд отбросил в сторону пистолет. И тут Форд сообразил, как он ошибся, решив драться с существом на равных. Ни о каком равенстве речи не шло. В очередном проблеске света было видно, что на месте носа зияют черные провалы, напоминающие ноздри гориллы. И не руками вовсе существо пытается остановить кровь, а огромными когтистыми лапами, сходными по строению с лапками ящерицы. По сравнению с длинными пальцами ладошки существа считай, что отсутствовали. Более того, Форд сообразил, что пистолет может быть заряжен. До изобретения предохранителя стрелки оставляли одну камору барабана пустой, чтобы избежать случайного выстрела.
Чтобы не оставаться безоружным Форд схватил валяющуюся неподалеку арматуру, выпавшую из очередной скульптуры. И как раз вовремя! Существо вновь атаковало. Теперь удар Форда пришелся в область левой брови. Но в этот раз существо не взвизгнуло и не ретировалось, а просто отступило на шаг. Света было достаточно, чтобы Форд мог разглядеть очередную метаморфозу. Рассечение затянулось, а на его месте образовалась очередная татуировка. Форд видел подобное в схватке на заброшенной стройке! Но тогда он списал это на бред угасающего сознания.
Неожиданно Форд сообразил, что татуировки на лице образовались в результате той аварии. Именно Крот тогда сидел на пассажирском сиденье и пробил головой ветровое стекло. Татуировки находились на месте порезов. Но как быть с рукой? Она же должна отсутствовать. Времени искать ответ на этот вопрос не было.
Существо сменило тактику и перестало кидаться на Форда в попытке вонзить зубы в его плоть. Теперь оно задействовало свои лапы, чтобы лишить того импровизированного оружия. В полной тишине они кружили среди обломанных веток и разрушенных памятников. Форд не испытывал страха, хоть его удары и не приносили существенного урона – на теле существа появлялись только новые татуировки. Как и в случае с Фитилем он просто про него забыл, полностью сосредоточившись на поединке. С одним отличием – выживание противника его больше не заботило.
С каждым взмахом Форд приближался к револьверу. Когда Форд приблизился к пистолету на расстояние прыжка, существо предприняло очередную атаку. Очень неумелую. Форд отбил лапу и проткнул арматурой брюхо существа. В этот же момент он отпустил арматуру и прыгнул. Но и существо тоже. Каждый достиг цели единовременно. Форд схватился за рукоятку, в тот момент, когда когтистая лапа вонзилась в левую ногу. Впервые Форд нарушил молчание и закричал. Как только существо потянуло его на себя, причиняя еще большую боль, разрывая кожу и мышцы, Форд ударил пистолетом наотмашь. Удар попал в цель. Существо взвыло и отскочило в сторону.
Форд в очередной раз прицелился. В этот раз он целился не в существо, которое хоть и отдаленно напоминало человека, а в антропоморфную тварь. Суставы ног вывернулись назад, а вместо стоп были лапы с растопыренными пальцами, как и на руках. Но теперь уже невозможно было различить, где заканчивается фаланга пальца и начинается коготь. На месте лица была отвратительная оскалившаяся морда, обрамленная клочками волос. Белков глаз уже не было видно. Под обезьяньим носом висели ошметки плоти – Форд последним ударом порвал губы. В месте разрыва были видны челюсти, схожие с челюстями пираньи, хотя под неповрежденным участком губ виднелись вполне человеческие зубы. С каждым ударом, который Форд наносил пистолетом, он срывал с твари человеческую кожу. И делал это с такой же легкостью, как снимают шелуху с лука. А раз пистолет наносил раны, которые не заживали, может с его помощью удастся и прикончить тварь?