Кто знает, сколько бы это еще продолжалось. Но вот приведение остановилось, по бледному лицу пробежала рябь. Теперь он выражало тревогу. Привидение отступило и принялось озираться. Короткая передышка была как нельзя кстати. Иеремия смог оценить свое положение. Иеремия лежал на спине, головой к подножью склона. Он даже стал немножко ближе к лагерю. Скофилд лежал неподалеку, но дотянуться до него было невозможно. Иеремия приподнялся с камней чтобы можно было рассмотреть, что же такого произошло в лагере.
Док лежала на спине раскинув руки в сторону. Хев же, напротив, стоял на одном колене вытянув одну руку в сторону Анны, а другой держался за живот. Анна тоже сменила род деятельности: она больше не пытала Жан-Люк, а стояла во весь рост и внимательно рассматривала томагавк в руках. Иеремия быстро восстановил картину того, что произошло, пока привидение матери Анны игралось с ним словно с мячиком. Все было просто: Хев пришел в сознание и метнул томагавк в Анну. Вот только Анна оказалась проворнее индейца: она схватила, летящий в нее топор и теперь с интересом его рассматривала, гладила, водила пальцем по рунам. Будь она обычным человеком, Иеремия бы даже удивился.
Собственно, угроза жизни Анны заставила привидение остановиться. Вполне возможно, что перед ним как раз тот самый дух, о котором говорил Кросс – фамильяр. Значит, бороться с привидением бесполезно, достаточно остановить Анну. Но это потом. Почему Док лежит на земле без сознания? И тут ужасная догадка бритвенным лезвием полоснула его разум. Док стояла на лини выстрела! Пуля прошла сквозь привидение и угодила в Док. Это ее вскрик он слышал после выстрела! Он самолично убил Док!
Будь проклят Судья! Будь проклят Генри! Будь проклята Анна! Док ведь отговаривала его. Говорила оставить путь мести. А он не слушал! И чего добился? Любимая женщина мертва. Лучший друг ранен. А он… Чего он добился? Ничего! Нет, все стало еще хуже. Месть за родителей не принесла удовлетворения. Наоборот, она повлекла новые страдания. И что делать теперь? Мстить за Док? Превратиться в неугомонного мстителя, как Анна, как Судья? Пытаться спасти всех еще раз? Такого его испытания?
Иеремия молил небо дать ему знак. А потому он просто смотрел, как Анна любуются своим новым оружием. Слышал, как она планировала пустить его в ход – отрубить Жан-Люку все выступающие части тела. Что ж, по крайней мере пока она занята Жан-Люком, для остальных угрозы она не представляет.
Пока Иеремия застыл в нерешительности бестолково глядя на происходящее, Хев и не думал сдаваться. В руке, которой он, якобы, держался за живот, он держал нож. И только ждал удобного случая. И едва Анна, увлеченная томагавком, забыв про бдительность, повернулась к лежащему у ее ног Жан-Люку, Хев метнул нож. Он усвоил уроки из первого броска. Теперь его движения были более резкими и четкими.
Анна согнулась пополам и завопила словно раненная хищная птица. Хев бросился вперед. Наверное, хотел вернуть свой томагавк и добить им ведьму. Одновременно с этим привидение тоже пришло в движение. Оно заскользило по склону в сторону лагеря. Иеремия не понял, что оно собирается сделать: напасть на Хева или же защитить Анну. Не тратя время на раздумья Иеремия прыгнул вперед в отчаянной попытке схватить Скофилд. Он схватил револьвер двумя руками, чтобы хоть как-то прицелиться. Укус на левой руке дико болел, а у правой руки хватка была, как у младенца. Иеремия взвел курок и принялся выжидать. Он дал Анне последний шанс на искупление. Он мог сколько угодно подставлять свою шею. Но рисковать жизнью друга он не собирался. Испытание? К черту! Хватит! Если Анна не отзовет привидение – будь, что будет. Иеремия выжидал. Ведь привидение все же могло спешить к Анне с целью исцеления. Кто сказал, что они могут только вред наносить? Они же созданы для защиты, разве нет?
Но узнать так ли это Иеремии было не суждено. Он выстрелил. Выстрелил ровно в тот момент, когда Анна вынула нож из живота. Иеремия видел, как по ножу стекала черная вязкая жижа. Было очевидно – поддавшись ярости Анна сама превратилась в одно из чудовищ с которыми боролась. Она не уничтожила Судью, а заняла его место.
Иеремия не знал куда угодила пуля. Единственное в чем он был уверен – что не промахнулся. Анна, не издав ни звука, рухнула в пыль. Привидение матери в этот затрепыхалось словно подбитая камнем птица. Это продолжалось несколько секунд, а потом оно плавно подлетело к Анне и укрыло ее своим черным одеянием. Но, к Анне спешила не только ее мать. Пока Иеремия, периодически теряя равновесие, спускался по склону, Хев уже подобрал свой томагавк. Шаг. Замах. Еще шаг. Удар. Ничего. Лезвие разрубило тьму и воткнулось в землю. Анна сбежала.
Все стихло. Лишенный остатков сил Хев повалился на землю. А Иеремия все еще продолжал свой спуск. Казалось, это будет длиться вечно. Наконец, последний подлый камешек укатился прочь и сапог Иеремии опустился на ровную поверхность. Ощутив твердую землю под ногами, он бросился вперед. И тут на его пути возникла какая-то уродливая тень.
– Спасибо! Merci bien! – плакал стоя на коленях Жан-Люк, сложив руки в замок.
Иеремия не удостоил его даже взглядом. Ударом тяжелого сапога в лицо он отправил Жан-Люка в глубокий нокаут. Заслышав звук, падающего тела Хев вновь поднялся на ноги с оружием наизготовку: в одной руке томагавк, в другой – нож. Иеремия кивнул ему на ходу.
– Я в порядке, – отозвался Хев. – Иди к ней.
Хев явно слукавил. Не был он ни в каком порядке. Из раны на голове все еще сочилась кровь. Бежевая рубашка была разодрана практически в клочья и стала ярко алой. Тяжело дыша Хев снова лег на землю. Как бы Иеремия ни хотел помочь другу, разорваться он не мог. Он спешил к Док. Добежав, он рухнул возле нее на колени. Рефлекторно зажал рану на животе и положил голову себе на колени. Он не знал, жива он или нет. Головой он уже не думал, а следовал за сердцем. Ее горячая кровь обжигала его нежную левую руку. Он чувствовал, как кровь толчками вытекает из раны. А значит – Док еще жива. Иеремия оцепенел – он не знал, что делать. Безусловно, надо помочь Док. Но как? У Док по очевидным причинам не спросишь. Все, что Иеремия знал о ранениях, так это то, что рану нужно поскорее зажать. Чем больше крови останется внутри, тем больше шансов на выживание. В силу действующего проклятия, ему самому в жизни это еще ни разу не пригодилось. К тому же рядом всегда был Хев. Уж он-то сведущ в медицинских делах. Вот только он сам одной в могиле.
И тут в голове мелькнула мысль. Настолько же идиотская, насколько и отчаянная. Раз истории про магию, колдунов и проклятия не выдумки, то может и сказки вовсе не вымысел. Иеремия взглянул на Док. Да, так и есть: перед ним красавица, которая только и ждет, что спасут – разбудят поцелуем от долгого сна. Иеремия наклонился к губам Док. И едва он их коснулся, как Док тут же открыла глаза. Она страстно схватила за воротник рубашки, оставив на шее следы от коготков, и притянула к себе.
– Скотина! Поверить не могу – ты подстрелил меня!
Какая чудесная женщина! Иеремия таял в ее присутствии и не мог произнести ни слова.
– Я… я… – мямлил он.
– Прошу, скажи, что ты прикончил эту гадину!
– Она жива…
Слова Иеремии ранили Док сильнее пули. Она застонала и закрыла глаза.
– Но, серьезно ранена!
Слова как бальзам на душу. Выражение лица Док сменилось. Она даже попыталась привстать.
– Где она? Хочу видеть ее остывающее тело!
– Это не так-то просто сделать. Но, если мы ничего не предпримем – остывающих тел будет куда больше.
– Ты ранен?
Док округлила глаза. Она только сейчас, в неясном свете костра, заметила опаленную одежду Иеремии, его руки: одну словно сварили в кипятке, а на другой практически отсутствовали два пальца. Док принялась изучать укус, пытаясь понять насколько все серьезно.
– Что ты делаешь? Я говорю о тебе! – Иеремия буквально вырвал руку из ее цепких пальцев. – И Хеве!
– Я в порядке, – подал голос Хев все еще лежа на земле.
– Видишь? – сказал Док с интонацией учителя. – И я тоже. Ранение в живот – самое болезненное, но не обязательно смертельное. К утру мы доберемся до города…
– Не доберемся! – зарычал Иеремия.
Док замолчала. Даже Хев поднялся, ожидая услышать объяснения.
– До города мы сможем добраться лишь на своих двоих… Лошади сбежали.
Действительно, лошадей не было видно. Хорошо, что часть припасов успели сгрузить. У них было немного еды, воды и медикаментов.
– Что будем делать?
Хев с Док выжидающе смотрели на Иеремию. Что было странно, поскольку его стихия – это долгосрочные планы. А вот молниеносные решения в критических ситуациях прерогатива Хева. Но, у Иеремии язык не повернулся напомнить об этом. Это он сломя голову кинулся в эту авантюру. Да еще и потащил друзей за собой. Можно сколько угодно твердить, что на самом деле это они увязались за ним. Но ведь он мог придумать сотни уловок, чтобы оставить их в Шаттер-Крик. Хотя бы элементарно вырубить Хева прямым ударом в челюсть: Хев хоть и чертовски ловок, но Иеремия физически все-таки сильнее. Можно было послать Док далеко и надолго, не стесняясь в выражениях. А в итоге смалодушничал – не захотел обострять отношения, испугался, что после таких выходок он потеряет доверие друга, и никогда не сможет вымолить прощения у любимой женщины. Вот только стоило это того? Теперь все они при смерти. Зато не обижаются на него. Наверное.
– Мы идем в город, – решительно заявил Иеремия. Заметив недоуменные взгляды, он продолжил, – Первым делом как можем обрабатываем раны. Берем столько воды, сколько можем унести – и в путь!
– Мы на лошадях сюда добирались полдня, а пешком…
– Оставаться здесь нельзя. Без еды и медицинской помощи – погибнем.
– Мы не дойдем! – запротестовала Док. И хоть говорила она вполне уверенно, глаза выдавали ее. Они говорил: «Я не дойду!»
– Придется постараться. Тех, кто упадет, я потащу на себе.
– Ты? Но, твои руки…
– Но, ноги-то целы.