– А, что будем делать с этим? – Хев указал на бессознательного Жан-Люка.
– Пустим пулю в голову. Не тащить же его с собой! – потом, подумав добавил, – Можем его съесть.
На лице Хева проявилось отвращение.
– Неудачная шутка, друг мой!
– Ты прав.
Хотя Иеремия вообще-то не шутил. Каннибализм был отвратителен ему. Но за время путешествий он не раз слышал истории, когда вполне благородный цивилизованные люди предавались этому мерзкому занятию. Достаточно немного отчаяния. А нынешнее положение было более, чем отчаянным. Хев предпочел бы умереть, чем отведать человечины. А вот насчет Док, такой уверенности не было. Да и за себя Иеремия сейчас не смог бы поручиться. Одна мысль успокаивала его и удерживала от такого бесчеловечного поступка – они скорее умрут от ран, чем от голода.
Не тратя время попусту, Хев принялся обрабатывать свои раны. Иеремия, наскоро забинтовав руки, принялся за Док. Разумеется, под ее тщательным присмотром. Док давала вполне четкие наставления, но дела шли буквально из рук вон плохо. Дело в том, что руки Иеремии были заточены подо что угодно – убивать людей, рубить дрова, добывать руду, делать гробы, на худой конец – только не заниматься врачеванием. А Док давала указания все менее уверенно. Ее лицо побледнело, все чаще слышались стоны в перерывах между фразами. Не в силах это терпеть Иеремия оставил попытки ей помочь. Кажется, док была благодарна ему за это. Хотя ни видом, ни словом не выказала этого. Иеремия переключился на Хева, к ужасу последнего. К несчастью, Хев физиологически не мог обработать раны одной рукой. Но Иеремия, полностью осознавая свою бесполезность, ограничился функциями «принеси-подай» и «перевязка».
Когда Хев более-менее привел себя в норму, он занялся Док. Иеремия снова занял позицию пассивного наблюдателя. Едва Хев прикоснулся к Док, та блаженно откинулась назад и закрыла глаза. Иеремия не на шутку перепугался.
– Пусть отдохнет, – сказал Хев.
– Разве она не должна находиться в сознании?
– Это уже не имеет значения.
«Не имеет значения? Что это значит? Она, что умерла?»
Но Хев не отстранился, он продолжал работать. Значит, Док еще жива. Иеремия смотрел на окровавленные руки Хева, бледное лицо Док, как едва заметно вздымается ее грудь при вдохе. Не в силах выносить это зрелище он отвернулся и принялся ходить взад-вперед. Тревога не отступала. Тогда Иеремия решил было предложить свою помощь, но быстро вспомнил, что от него больше вреда, чем пользы, и оставил эту идею. Тогда он принялся собирать припасы, прекрасно понимая, что ничего из этого они не смогут взять с собой – они просто физически не смогут это унести.
– Кофе был бы кстати, – спокойно сказал Хев.
Он уже полностью опустошил медицинскую сумку Док и теперь возился с какими-то травами. Иеремия же принялся рыться по сумкам, разбросанными в пылу сражения, в поисках кофе. И кофе он нашел. А вот чайника или котелка нигде обнаружить не смог. Тогда он просто налил воду прямо в банку кофе предварительно отсыпав часть. Пока закипала вода, было время обдумать произошедшее. Почему он так болезненно реагировал? Самое очевидное – близкие ему люди вот-вот умрут. Но разве он уже не смирился с этим фактом? А с подобным вообще можно смириться? Безусловно, это важный фактор, но не единственный. Так в чем же дело? Глядя, как на поверхности воды появляются первые пузырьки, он понял. Беспомощность – угнетала его. Ввязываясь в эту авантюру, он лелеял крохотную надежду, что все обойдется. Да и как могло быть иначе? Он – большой, сильный, с магическим револьвером. Хев – ловкий, смелый, с навыками выживания в диких условиях. Док – ответственная, решительная, с аналитическим складом ума. А в итоге их самоуверенность сыграла с ними злую шутку – они не смогли справиться с банальным предательством.
– Готово! – сказал Хев.
Кофе тоже был готов. Хев сделал несколько аккуратных глотков. Выглядел он, мягко говоря, не очень. Но старался держаться так, словно ничего не случилось.
– Я не смог вытащить пулю. У нее очень мало времени.
– Значит не будем его терять.
Иеремия отвернулся и пошел к месту, где лежал Жан-Люк. Сейчас, лежа без сознания, не смотря на разбитое лицо, он был похож на спящего ребенка. Иеремия не колебался ни секунды. Он вынул Скофилд, с большим трудом взвел курок и навел ствол на детское личико.
– Стой! – окрикнул его Хев.
Иеремия обернулся и обомлел. Хев лежал ничком на земле. Неужели все так плохо? Иеремия сорвался с места и побежал в его сторону. Хев моментально поднял руку, призывая Иеремию остановиться. И тот замер как вкопанный. На несколько секунд все замерло. Даже ветер стих. Только ночные насекомые не вняли приказу Хева. Они продолжали мерзко стрекотать в редких кустарниках неподалеку, а особо раздражающие жужжали у самого уха. Наконец, Хев поднялся на ноги с радостной улыбкой. Потом он сложил руки трубочкой у рта и издал клич, похожий на крик филина. В ответ раздалось ржание и из темноты гордо ступая вышла лошадь Хева. Иеремия чуть не задохнулся от счастья. Он подбежал к лошади и снял с нее лишний груз. Потом с помощью Хева усадил на лошадь Док. Та хоть и была в полуобморочном состоянии, но в седле сидела уверенно.
– Ты следующий! – скомандовал Иеремия Хеву.
Сам же Иеремия вновь направился к Жан-Люку. Но, Хев перехватил его за локоть.
– Ты чего? – возмутился Иеремия. – Твоя лошадь не выдержит четверых!
– Да она и троих не выдержит, – улыбнулся Хев.
– Я знаю. Я отправлюсь следом. У меня больше шансов добраться до города.
Хев покачал головой.
– Брось! Я без проблем доберусь до места, где мы подобрали этого убогого. Вполне возможно их дилижанс уже ищут. Так, что меня может спасут раньше, чем вы доберетесь до города.
Хев вновь покачал головой и безуспешно потянул друга в сторону лошади.
– Ты, что же, хочешь остаться здесь? С ним?
Хев молчал. Иеремия ткнул пальцем в Жан-Люка и спросил:
– Вендиго?
Иеремия закипел от злости. Несмотря на то, что он узнал и увидел за время своих странствий, он отказывался верить в легенду о лесном демоне, пожирателе человечины. Глупое суеверие, которое может стоить жизни его друга. Иеремия побагровел и открыл было рот, чтобы излить на Хева поток брани, а заодно заставить прислушаться к голосу разума. Хев, видя это, лишь спокойно поднял руку, давая понять, что разговор окончен – он все сказал.
– У тебя свой Зов, у меня – свой. Уважай мой выбор, как я уважал твой!
Иеремия зажмурился. Хев был в чем-то прав. И Иеремия чувствовал это, но не мог принять. Чтобы бросить друга ему нужна была более веская причина, нежели религиозные предрассудки, коим он считал легенду о Вендиго. И, наконец, нашел ее: Хев ранен и не сможет вернуться назад, а Иеремия вполне способен это сделать. Руководствуясь этой причиной, Иеремия нехотя забрался в седло. Еще столько предстояло сделать, спросить, сказать, но времени не было. Иеремия умудрился все свои тревоги сформулировать в одном коротком вопросе:
– Справишься?
Хев уверено кивнул и шлепнул лошадь ладонью по заду. Та галопом понеслась прочь от места, которое можно смело считать памятником тупости и неосмотрительности некоего Джона Иеремии Олдена, мстительного балбеса, который из-за своей одержимости сгубил кучу народу. И теперь этот Олден побитый, едва ли преуспевший в своем стремлении избавиться от проклятия, скакал сквозь тьму к спасительному маяку – Шаттер-Крик. Городу, воздвигнутому его кровным врагом.
Едва оказавшись в седле Док тут же потеряла сознание. Она безвольно болталась из стороны в сторону, словно дешевая тряпичная кукла. Иеремия крепко прижимал ее к себе, не давая выпасть из седла, несмотря на свои руки и холод. Воистину, ночь была чертовски холодной. На Иеремии одежды практически не осталось – только джинсы да истлевшие лоскуты, которые когда-то были рубашкой. Да и еще сильный ледяной ветер пронизывал насквозь. Иеремия припомнил, что один пожилой швед рассказывал, что в его культуре ад описывается, как бескрайняя мрачная ледяная пустыня. Если принять это на веру, то Иеремия совершенно точно оказался в аду.
XIV
Унылый пейзаж утопал во тьме. Иеремия пытался разглядеть место, где Судья напал на дилижанс Жан-Люка. Но, ему это так и не удалось. По его расчетам, он уже должен был его проехать. Или же нет? Увы, Иеремия потерял счет времени. И эта непроглядная тьма. Она укутывала, убаюкивала. Не будь она такой холодной, может быть тогда Иеремия поддался бы ей и провалился в сон, что грозило всем гибелью. К счастью, нет.
Вскоре небо посветлело – солнце еще только готовилось показаться из-за горизонта. И хотя его лучам еще только предстояло проникнуть вглубь каньона, в душе Иеремии они уже разожгли костер надежды. Сон, как рукой сняло. Иеремия принялся озираться по сторонам, пытаясь оценить расстояние до Шаттер-Крик. Склоны стали ниже, растительности и живности больше. Неужели Иеремия уже преодолел большую часть пути. Да, так и есть! На горизонте уже чернели очертания города.
Уже буквально, через пару минут Иеремия влетел в Шаттер-Крик. Город еще спал. Никто и ничто не препятствовало продвижению по пустым пыльным улицам. Беспокойный и полный жизни Шаттер-Крик, в предрассветные часы напоминал город-призрак. Иеремия сомневался, что в таком крупном городе медицинские услуги оказывает только доктор Джейн. Но и где располагается больница или, на крайний случай, аптека, он не знал. Что он знал точно, так это где находится бордель Док. Туда он и направился.
Иеремия аккуратно снял Док с лошади. Пинком вышиб дверь и ввалился внутрь. Какая-то проститутка, видимо так сильно уставшая за смену, что уснула прямо на кушетке возле входной двери, вскочила и принялась спросонья лепетать, что дескать они закрыты. Но увидев полуголого, перемазанного грязью Иеремию с окровавленной Док на руках она тут же осеклась и лишившись сознания рухнула обратно на кушетку. Иеремия метнулся по лестнице в кабинет Док. На все про все у него ушло буквально несколько секунд. Но проститутки, потревоженные шумом, отреагировали быстрее заправских солдат – едва Иеремия распахнул дверь в спальню Док, как они тут же высыпали в коридор. Кто-то недовольно бубнил под нос, кто-то звонко причитал, но как только они увидели, кто явился источником их беспокойства, моментально стихли. Иеремия слышал, как несколько тел глухо ударились о пол, кто-то истошно закричал и поспешил скрыться за дверями личных опочивален, а были те, кто последовал за ним. Уложив Док на постель, он обернулся. В дверях маячили самые смелые: две азиатки неизвестного возраста и Джоанна. Когда до них, наконец, дошло, что происходит, они среагировали одновременно. Джоанна, прикрыв рот рукой, скрылась из виду. Азиатки – наоборот – причитая на своем языке зашли, сместили Иеремию в дальний конец комнаты и принялись хлопотать над Док. Иеремия попытался предложить им помощь, но они либо не поняли его, либо просто сделали вид. При этом к Док они его не подпускали ни под каким предлогом.