— Может, сам Рохель? — спросил Ерохин.
— Зачем банкиру Рохелю какой-то Орешкин, если он мог бы найти достойного исполнителя, которому он доверяет?
— Тогда я проверил бы связь Рохеля с тем самым киприотом… Как его?
— Адамиди. Я думаю, что Егорыч уже вовсю там копает. Если что-то обнаружит, то примчится сюда без предупреждения. Теперь надеяться можно только на него. В банке «Зебест» у нас своих людей нет.
Вера посмотрела на Сергея, и тот пожал плечами:
— Мне туда ну никак не пробиться. Я — последний человек на земле, кого они взяли бы туда даже гардеробщиком. Я постараюсь, конечно, но результат будет нулевым. Завести с кем-нибудь знакомство смогу, но так быстро войти в доверие — вряд ли.
Вера нажала кнопку селектора и спросила:
— Егорыч, как у тебя?
— Ищу все, что возможно найти на Адамиди. Кое-что есть. Стареющий плейбой. Седой, но с хорошей фигурой. Любил тусоваться по клубам и пляжам. Любитель молоденьких девушек. Одна из убитых, та, что постарше, — его постоянная на протяжении нескольких последних лет любовница. Вторая утопленная в бассейне ее двоюродная сестра. Есть фотография, где Адамиди с этими девчонками возле барной стойки, рядом с ними еще один молодой человек. Мне кажется, что это и есть Орешкин. Развлекались, судя по всему, вчетвером.
— Егорыч, это все лирика. А по делу что-нибудь?
— Так это все к делу относится напрямую. Господин Адамиди когда-то работал в двух кипрских банках. В одном достаточно долго, во втором менее года. Потом перебрался в Швейцарию. В то же самое время стал совладельцем небольшого отеля на Кипре, скорее всего, выступил посредником при продаже заложенного банку имущества. Основным приобретателем выступил некий Тушкин…
— О! — удивился Сергей, услышав знакомую фамилию.
— Это еще не все «О», — отозвался услышавший его Окунев, — помимо Тушкина еще одним приобретателем стала компания «Аспелия тур», которая вскоре переуступила свои акции именно Орешкину, где тот трудился директором по маркетингу. Ему достались пятнадцать процентов в качестве уплаты долга по заработной плате.
— Скорее всего, не существующего, — предположила Бережная.
— Ну, этого я не знаю. Но, может быть, просто вывели свои капиталы. Отель в то время мало чего стоил. Здание требовало ремонта, новой мебели и прочего. Во что Тушкин и вложился, а Орешкин направил туда поток туристов из России. В качестве своего основного дохода Адамиди указывал средства, полученные от деятельности гостиницы. Но там суммы незначительные.
— Тушкина давно уже нет на свете. На кого были переоформлены его акции?
— Ни на кого. Деньги перечислялись на его счет, но долго там не задерживались. Кто-то переводил их в другие банки, чаще всего они шли на нужды отеля.
— Тушкина нет, Орешкина нет, Адамиди тоже, скорее всего. Может, все дело в самом отеле.
— Вряд ли. Земли под ним немного. Пляж маленький, до ближайшего аэропорта в Ларнаке расстояние приличное. Конечно, если под ним обнаружена нефть, то может быть.
— А про Орешкина что-нибудь новенькое есть?
— Почти ничего. Залез на страничку его мамы. Ей сорок семь, и она в активном поиске. Интересно, правда? Ей сорок семь, а сыну тридцатник.
— Бывает и не такое.
— Согласен. Но он у нее единственный сын, и она гордится им. Уверяет, что его ждет большое будущее. Про смерть сына она пока ничего не знает. Об отце своего ребенка почти ни слова, разве что однажды, разместив снимок сына, кстати, тот самый с Кипра, на котором он в компании Адамиди и девушек, прокомментировала: «Красавчик, весь в папу». Но вряд ли она имела в виду стареющего кипрского мачо. Естественно, что я покопался на предмет папы из «Зебест»-банка, но точно ничего выяснить не удалось. Она сама из Ярославля, училась в техникуме, вернее, начала учиться, но вылетела оттуда по причине беременности. Наверное, из комсомола тоже ее исключили. Годы ведь какие были! Ни Тушкин, ни Рохель с Ярославлем в те годы никак связаны не были. Позднее Виктор Иванович трудился там: сначала в управлении Северной железной дороги, потом возглавил малое предприятие при дороге, которое занималось реализацией невостребованных грузов ввиду отсутствия грузополучателя.
— Золотое дно, — оценила Бережная, — вероятно, оттуда у Виктора Ивановича стартовый капитал. А Тушкин где в это время трудился?
— На металлургическом комбинате в Череповце в коммерческом отделе.
— Могу предположить, раз они были знакомы и даже дружили, то им ничего не стоило организовать вполне легальную схему. Рохель вскрывал невостребованные вагоны, а там ведь могло быть что угодно, в том числе и товары весьма дефицитные по тем временам: видеомагнитофоны, телевизоры, кроссовки, тушенка… Сам же оценивал этот товар и находил покупателя. Только от покупателя получал не деньгами, что было крайне невыгодно ввиду тогдашней гиперинфляции, а бартером. С металлургического он мог получать, например, железнодорожные рельсы по отпускной или даже по завышенной цене, ведь дороге это тоже было чрезвычайно выгодно, потому что платить деньгами не надо было. Эти рельсы забирала дорога и расплачивалась опять же не перечислением средств со счета на счет, а другим товаром. Например, тарифами на грузоперевозки. Но уже с дисконтом. Тогда приближенные фирмы могли получить тарифы со скидкой до восьмидесяти процентов. Эти тарифы потом отдавались перевозчикам, но уже с маленькой скидкой. Так что можете считать прибыль: сначала невостребованный товар почти даром, затем другой товар почти наверняка со стопроцентной прибылью, другой и так далее.
— А выгода в чем? — не понял Егорыч.
— Дело в том, что таким образом инфляция обнулялась несколько раз — практически на каждом этапе обмена. Курс рубля падал, но цены на товары росли. Вполне может быть, что такое преуспевающее предприятие не могло остаться незамеченным для криминальных структур. Но пока их не прижали окончательно, наверняка Тушкин с Рохелем сумели вывести свои капиталы, да так ловко, что ни один бандитский аудитор ничего и не понял. Потом, когда в силу изменившихся обстоятельств дела пошли на спад, оба они оставили фирму Рохеля бандитской крыше и потихоньку исчезли. Предполагаю, вопросов к ним не было, потому что жили они скромно. Дорогие машины не покупали, долларами не пытались рассчитываться в общественных местах, что было тогда модно. Бани с девочками не посещали. Да и семей у них не было, чтобы тратиться на квартиры или особняки.
— Наверное, так и было, — подтвердил Егорыч, — оба почти одновременно оставили свои должности и пропали на какое-то время. Потом в «Зебест»-банке появляется новый вице-президент, и дохленький банчок начинает подниматься. Приходят новые состоятельные клиенты — крупные торговые центры, в которых основным акционером является Рохель. Тут уж Виктор Иванович начинает скупать акции банка, потом становится членом правления и предлагает заменить руководителя. Но перед самыми выборами, исход которых ясен, Тушкина убивает киллер, которого почти взял наш новый сотрудник, но в последний момент наемный убийца застрелился.
— Как-то так, — признался Ерохин, вспомнив присказку Пети Елагина, — дальше и я знаю. Президентом банка избирается Рохель, который теперь совмещает две должности — председателя правления и президента банка.
Бережная молчала, и Егорыч в селекторе тоже.
— Так мне дальше копать? — наконец поинтересовался Окунев.
— Отдохни пока, — ответила Вера и отключила связь.
Она посмотрела на Ерохина и сказала:
— Сегодня вообще-то выходной. Так что тоже иди, отдыхай, а то чувствую, что неделя тяжелая будет.
Вера поняла, что оговорилась, и тут же исправилась:
— Идите отдыхайте!
Она поднялась и протянула руку.
— Рада была пообщаться. И вообще я рада, что вы будете с нами вместе. А на будущее учтите: мы тут все на «ты» общаемся.
— Я что-то не заметил.
— Ну, это они при вас, чтобы не уронить мой авторитет. Да, и еще одно. Номер вашего телефона сменить придется однозначно. У нас корпоративный тариф, так что за все разговоры платить вам не придется.
Сергей вел машину, поглядывая по сторонам и удивляясь тому, как может измениться его жизнь.
Вполне вероятно, она уже изменилась. Он вернется к работе, которую всегда любил. Теперь не будет у него начальников, которые матерят его ни за что ни про что на своих планерках и совещаниях, списывая на подчиненного свои собственные проколы и промахи.
По дороге он заскочил в кафе «Казимир» и увидел ту самую официантку, которая обслуживала его в субботу, когда он общался с Калошей.
Подошел к ней и спросил, помнит ли она его.
— Помню, конечно, хотя вас теперь трудно узнать. Сегодня приходил участковый Тарасенко со следователем, и я им все написала в протокол. Что вы были здесь с Алексеем Алексеевичем Калошиным, вы вдвоем сидели более получаса, были трезвыми и вели себя прилично.
— Спасибо, — поблагодарил ее Ерохин и перед тем, как уйти, поинтересовался: — Никто вас в «Козьем мире» не обижает?
— Никто, — рассмеялась девушка. — Казимир Янович — мой папа. А для хулиганов и дебоширов у нас тревожная кнопочка имеется. Нажмешь, и через пять минут полицейские с автоматами приезжают.
— Ну, тогда я спокоен.
Он помахал рукой наблюдающему за ними из-за стойки высокому мужчине с длинными седыми усами и удалился.
Он вошел в квартиру и с порога объявил Нине, что ужинать не будет, потому что сегодня его накормили в ресторане.
— Ты там был один? — с надеждой спросила тетка.
— Не-а, — ответил Сергей, снимая ботинки, — со старыми знакомыми.
— Я уж надеялась, что с девушкой.
— Девушка тоже была, — признался Ерохин.
— Так что ты молчишь? Рассказывай, как вы познакомились.
— Так мы давно знакомы, только она не помнит. Мы в университете вместе учились. Она, правда, на курс младше была. А потом я на заочку перевелся, когда в сборную попал и мне спортивную стипендию назначили.
— Она замужем?
— Я не спросил, но наверняка: такие на дороге не валяются.