– За нас, – он поднял свой пластиковый стаканчик вверх и щедро отпил. – Начну с трупов. Мне очень повезло, что они из гробов сами выбраться не могут – повоют там, позовут меня, а потом влияние ослабевает. Но если сюда кто заглядывает, то приходится увозить и закапывать. Тогда есть надежда, что обратно не дойдут, ведь пока я далеко, то и они начинают постепенно покоиться с миром. Вот только у меня возникла проблема – увозить-то больше не на чем, ты у меня тачку спер.
– Так ведь как раз обратно вернул и возле подъезда аккуратно припарковал! – доложил Захар. – А ведь я даже в багажник ни разу не заглянул. Надеюсь, у тебя там никого не завалялось?
– Вряд ли, хотя точно не помню. Давай после середины бутылки пойдем проверять, чтоб не так страшно было. Твое здоровье!
Базука расхохотался. Вряд ли мертвецы еще способны напугать некроманта, а самоирония всем идет – даже таким вонючим отморозкам. На голодный желудок оба быстро пьянели, но это тоже было хорошо. Захар не опасался сказать что-то лишнее, но услышать что-то лишнее ему было чертовски необходимо. И некромант рассказывал много интересного, что далеко не всегда относилось к делу:
– Вот мне кажется, что духи в каждом сидят примерно одинаковые, но силу дают только одну – какую-то такую, которая человеку и раньше на уровне подсознания была свойственна, – пьяно вещал некромант. – Спорим, ты раньше был слишком прямолинейным и от других подобного ждал?
– Ну, может быть… – Захар тоже пьяно сводил брови. – А тебе-то за что такая сила? По какой-нибудь умершей бабуле очень скучал?
– Или животных любил, – некромант подтянул на колени Барсика и зачем-то начал его гладить. – Ну не всегда связь такая уж прямая, но часто ее проследить можно. А у тебя какие версии?
– Я из нас всех единственный, кто ходит, как дурак, без версий, – признался Захар. – Сейчас даже жалею, что шахматами не увлекался, постоянно приходится полагаться на этих умников. Они, кстати, весьма дельные ребята, хоть и зануды! И чего вы все их невзлюбили?
– Наливай по новой, – распорядился собутыльник. – Я уже ведь объяснял. Чтобы сила была полной, дух нельзя ограничивать. Достаточно его один раз отпустить, и больше не остановишь. Но на это решиться надо, всем своим нутром одобрить. И пока ты с этой жалкой компанией – ты всегда будешь оглядываться, что подумают, что скажут, сопоставлять количество жертв и опасаться, не перегибаешь ли ты палку. Именно потому Другие вначале хотели тебя из универа тырнуть и изолировать от занудных друзей. А потом встать перед тобой, предложить новый смысл, азарт и варианты сделать жизнь ярче. Ты можешь че угодно мне втирать о своей нравственности, но ясно одно – ты сейчас как тигр, которого заперли в клетку для кроликов. И сам это чувствуешь. Скажешь, нет?
– Скажу – да. Твое здоровье! – Захар чокнулся с новым приятелем, немного разлив жидкость на руку, но в такой грязи на подобную мелочь внимание само собой не обращается. – И все-таки я не позволю своим боевым корешам навредить. Иначе ко мне надо было подкрадываться, иначе!
– Так и пытались иначе. Это сейчас распустились, потому что друганы твои даже не усомнились в твоей невиновности. Но заметь, именно в этом я и победил Других! Я не вредил ни тебе, ни твоим друзьям. Сразу понял, что это не метод. Агата, хоть и могущественная мразь, но как дурой была, так дурой и помрет. А я ее воскрешу! Вот и подружка мне будет, хотя уже без способностей – духи в трупах не приживаются…
В этом почти интимном признании о планируемом секс-рабстве просквозило важное, за что Базука зацепился:
– Теперь точно уверен, что ты раньше был с ними, слишком личная и эмоциональная оценка. Так за что они тебя вышвырнули? Слушай, у тебя тут даже хлеба нет? Мы свалимся, если не закинем в желудки хоть что-нибудь еще.
– Есть, конечно. И сыр вроде остался, – некромант пополз по грязному полу в темный угол. – Я ж тебе не пещерный человек! – Он вернулся на место, отламывая ломоть от буханки, и продолжил: – За силу мою и вышвырнули. Мы по разным городам ездили, в столицах вообще неплохие заработки собирали. Ну я случайно и воскресил убитого инкассатора – не заметил его, не сообразил. А трупаки, если сразу возвращаются, очень хорошо детали помнят, некоторые еще несколько дней без моей компании фурычить способны. Это я раньше, когда со своим духом окончательно не договорился, воскрешал лишь на то время, пока рядом стою, а потом пошел уже иной размах. Мы той ночью с места тихо свалили, а он восстал и пошел рассказывать. Вот нашу четверку сразу в федеральный розыск по его наводке и объявили. С нашими силам уйти от преследования не проблема, но все-таки формально мы тоже теперь все в бегах.
– Вы убивали инкассаторов? – вырвал Захар из общей пьяной речи.
Мужик прижал большую ладонь к груди, деланно выкатил и без того слишком круглые глаза:
– Нет, конечно! Мы оставляли живых свидетелей, пока перетаскивали бабло в свой грузовик! Ну ты че за дичь несешь, как не сын своего отца?
Вот тут уже можно подводить черту. Его друзья такого «коллегу» в свои ряды никогда не примут. Он уже не человек – он и есть злой дух в прежнем теле. И потому ему такие разговоры не кажутся чем-то чрезмерным. В этом случае лучше подыграть:
– Действительно. Ну теперь понятно – вы после того случая сюда приехали, чтобы лишний раз полицаев не бесить. И твои бывшие корефаны решили, что ты им на фиг не нужен. Толку от тебя мало, зато плачевные последствия случайно создаешь. Нет, это же надо додуматься – воскрешать успешно убитых свидетелей.
– Во-во, Кирилл тогда и взъелся, хрен заткнешь. Тоже мразь. Они там все мрази, как на подбор.
Базука хмыкнул. Одна мразь только откололась, но почему-то считает себя лучше остальных. Хотя подобное со многими людьми случается. Итак, их было четверо, осталось трое, среди которых некий Кирилл и Агата.
Базуку вело, а язык конкретно заплетался:
– Ну и на черта они тебе сдались? Ехал бы в другой город, сколачивал свою команду от них подальше. Ты же не думаешь с ними всерьез воевать? Если думаешь, то у меня для тебя плохие новости – твой Барсик при близком знакомстве не такой уж и страшный.
– Так и уеду! – заверил он. – Вот только долю свою обратно заберу и уеду. А на что мне жить, если они меня выгнали, но поделиться забыли? Поможешь разузнать, где они бабло хранят? Вот тогда и мы с ними поделиться забудем.
Захар громко смеялся вместе с ним и даже, вроде, обещал поспособствовать, при первой же встрече с теми двумя козлами и одной козой. Но теперь зато понятно, почему Некроша так хотел завести дружбу именно с ним. Возможно, даже всерьез намерен деньгами поделиться. Или убьет и воскресит, чтобы каждую ночь так же ржать и болтать – чем не стратегия? Не-ет, надо как-то протрезветь и начать держаться от него подальше. Но сейчас трезветь очень не хотелось, как-то даже наоборот:
– А кто мой рюкзак в универ притащил? Нет, я теперь понимаю, зачем – чтобы друзья во мне усомнились или из универа меня отчислили. Но кто?
– Так ты сам и притащил, скорее всего, – удивил собутыльник. – Не пучь так глаза, это Кирилл. Если Кирилл захочет, то сделаешь что угодно. Или почувствуешь что угодно. Сильно сомневаюсь, что они парились с такой мелочью, если просто могли заставить тебя.
– Ни фига себе… – протянул обескураженный Базука. – И такое могут? Тогда в чем вообще смысл предварительных ласк? Они же способны просто заставить меня к ним присоединиться!
– Дебил ты все-таки, – расстроился собеседник. – Влияние же ослабевает. Потому можно контролировать человека только несколько минут, а потом он в себя приходит. И Кириллу для этого прикоснуться к жертве надо, а ты им перестал под руки попадаться.
Захару стало бы страшно, но алкоголь попался добротный. Там, где-то по другую сторону, живут всемогущие чудовища. Не лучше ли заселиться в этот подвал и больше никогда его не покидать?
– А третий что умеет? – он спросил заинтересованно.
Но некромант покачал в воздухе пальцем:
– Я знаю, что ты делаешь – только спрашиваешь и узнаешь. Давай теперь о себе рассказывай, чтобы мы были квиты!
Захар пьяной мыслью отметил, что тот все еще себя неплохо контролирует – в смысле, способность вытягивать правду в данном случае работает на самом слабом режиме. Это и есть главное доказательство центральной мысли: хорошие ребята всегда будут проигрывать плохим, духи дают серьезные перевесы своим любимцам.
– А что рассказывать? – Он сел по-турецки и начал раскачиваться, чтобы быстрее думать. – Я вырос в исключительно криминальной среде, в детстве подавал большие надежды. А теперь… Вот вы все на мой счет правы и неправы одновременно. Мне и раньше жить было весело, а сейчас еще веселее. Я со своими умниками будто себя заново открываю. И реально уважаю этих дебильных ботанов. У Женьки в башке четырехъядерный процессор, он тебе атомную электростанцию из дерьма и веточек соберет. Ник лет через десять станет моим клоном. Андрюха… Андрюха – ваще герой, хоть иногда и психопат. А Вера… – Захар дошел до самого сложного. – Вот знаешь, глянешь на нее с одной стороны – ничего особенного. А с другой глянешь – все остальные девушки по сравнению с ней кажутся туповатыми, простоватыми, не такими отчаянными и не такими целостными.
– О-о, любовь! – понимающе закивал некромант. – За нее и выпьем! Мне больше любовь с живой женщиной и не светит.
– Не любовь, наверное, – Базука все еще сопротивлялся нахлынувшим чувствам, хотя вискарь был способен говорить вместо него: – Просто желание защитить от всех мировых мудаков. Целовать, чтоб на меня не орала. За руку ее тащить, чтоб ногами упиралась, а сама краснела от восторга – только она умеет так краснеть. Ну и, само собой, всех блондинистых уродов от нее подальше держать, а то в груди как будто твой Барсик разлагается…
Они изливали друг другу души еще несколько часов, а потом, прямо в середине рассказа о детстве, Некроша завалился набок и уснул. Базука подумал, не стал сопротивляться порыву, и тоже наклонился к столику, чтобы немного отдохнуть.