арят по нам. Мы тут под крылом шахматиста и его озабоченной мамочки годами сидеть будем? Пока маратовские шлюшки от старости не помрут?
Все глубоко задумались, хотя решение было единственным: продумать план и разнести остатки банды, такая стратегия в любом случае будет иметь больше шансов на успех, чем внезапная атака с неизвестной стороны. Реализацию отложили на выходные. Учебу все-таки пора догонять, потому решили утром пойти в университет – все, кроме Базуки, разумеется.
Той же ночью Бойков не выдержал. Он как-то иначе себе представлял фразу «отлежаться на дне», потому что такое дно ему раньше и в кошмарах не снилось. Женька ушел в душ, его мамаша зашла в спальню без стука, как обычно, собиралась позвать попить чая, но поддалась желанию рассказать ему все о себе и о своем любимом сыночке: как она папашу ему подыскивала по интеллектуальным признакам, как вынашивала свое дорогое дитятко. На подробном перечислении всех ужасов токсикоза Захар сначала схватился за голову, а потом – за оконную ручку, чтобы распахнуть и выпрыгнуть.
– Разобьешься, дурачок, – не меняя интонации, продолжила женщина. – Будет жаль, если разобьешься. Ты туповатый, но генофонд тем не менее заметный – не везде же интеллектуалы нужны, кому-то и на заводах работать. И я очень рада, что у Женечки появились друзья, похожие на живых людей, а не на клуб по интересам. Я тебе уже рассказывала, как записала его в первом классе на кружок вязания? Не смейся, нет лучше способа развить мелкую моторику! Как думаешь, раз уж он начал расширять круг знакомств, то у него есть вообще шанс найти себе нормальную девушку? Хотя для моего лапочки нужна не нормальная, а хотя бы выше среднего…
Базука схватил свои вещи и полетел из квартиры. Просто из него очень плохой психолог. А там, где он только что находился, нужен уже не психолог, а психиатр.
Вот что в Вере хорошо – это то, что живет на первом этаже. Братья ее мелкие в другой комнате, а единственной дочке все-таки выделили каморочку, чтобы личной жизни не мешать. Ха, как будто у Веры есть личная жизнь! Хотя как раз сейчас она пробиралась в ее окно. Базука не хотел пугать девушку, потому очень вежливо постучал.
– А-а! – заверещала Вера, вскочив с кровати и врубив свет. Кое-как узнала лицо за стеклом, но почему-то не успокоилась: – А-а!
Базука ей объяснял, что первый этаж отнюдь не означает, что отсюда некуда свалиться и расшибиться. И все свои «А-а» ей лучше высказать прямо ему в наглую морду без посредничества окна. Вера не расслышала ни единого слова, но именно поэтому все-таки распахнула створку:
– Что ты там мелешь, придурок? Ты представляешь, как меня напугал? Что-то случилось? О черт, что-то случилось с Женькой?!
– Случилось, – признался Захар, пыхтя и пробираясь в комнату. – Лет двадцать назад случилось. Мать его на раздачу счастливой семейной жизни опоздала, но ей выдали по ошибке очкастого младенца, а не выводок кошек. Вот она теперь за это ему мстит. Можно, у тебя переночую?
– Нельзя, конечно! И ты от такой ерунды сбежал? Качество обслуживания не устроило, и ты решил показать характер? Ты хоть понимаешь, в каком положении находишься?
– Понимаю! – он тоже зашипел на нее сквозь зубы. – Я, вероятно, последние деньки на свободе мотаю – и точно не хочу истратить их на шизофреническое нытье! Давай уже спать. Утром через окно свалю, твои и не узнают.
Вера запоздало огляделась, словно видела собственную малюсенькую комнату в первый раз. Здесь и для нее одной было тесновато.
– Но у меня только односпальная кровать, – она почему-то начала извиняться.
– Не переживай – могу лечь снизу. Или сверху. Сама решай. Я же понимаю свое положение, потому ни с чем не спорю.
Пока Вера закатывала глаза, он уже занял единственное место – только обувь скинул. Спасибо за это. А вот от одежды избавляться не стал, за что еще бóльшее спасибо. Хозяйке оставалось лишь порадоваться, что влюбленность в него пережита заблаговременно, и потому на некоторую двусмысленность можно не обращать внимания. Она поправила пижаму и улеглась к Захару вплотную, агрессивно пододвигая его и высвобождая себе хоть какое-то пространство.
Полежала так немного – было очень неудобно. И сонливость еще со страхом испарилась, а вот мысли мучили:
– Захар, ты боишься? Знаю, ты не из тех, кто в подобном признается, но я бы на твоем месте уже с ума сошла от паники.
– Боюсь, – признался он ей шепотом. – И тюрьмы, и смерти. Но до усрачки пугает то, что я вообще не понимаю происходящего. Понимаешь, Вер, я постоянно думаю об этом. Собрать и возглавить банду Марат мог Аристоша. Но я общался с ним – он показался мне умным, осторожным и адекватным человеком. Не могу себе представить, чтобы он убивал левую студентку просто так, с целью что-то доказать или меня подставить. Ведь есть куча способов проще. А тут такой изысканный маневр, который, по сути, не принес никакого профита. Пока не принес. Люди с мозгами Аристоши выбирают самые простые, дешевые и надежные пути.
– Может, их главарь теперь не Аристоша? – переспросила Вера.
– Скорее всего. Но тогда мы попали. Победить неадекватов могут только неадекваты. А вы даже меня перевоспитали. У нас не осталось козырей. Поворачивайся уже спиной, так мы удобнее уляжемся. И у меня как раз рука освободится, чтобы где-нибудь пошерудить.
– Перевоспитали, говоришь? – Вера вздохнула, но все-таки повернулась. – Не смей меня даже обнимать, Захар. Иначе придется ночевать на улице.
– Зачем на улице? Я еще рыжего на закуску оставил. Но ваша чопорность, мадам, мне претит. Давай поиграем в злого пирата и его добычу? Обещаю, будет больно. Но это не мой косяк, а твой.
– Спи уже, Захар. Мне завтра в универ.
– Точно?
– Точно.
И он, надо признать, вел себя прилично. Насколько вообще можно вести себя прилично в такой тесноте. А утром действительно сразу после звонка будильника растворился в окне. Сейчас Вере даже стало страшновато, что квартира ее расположена так низко – любой же может забраться и в пластик постучать. Не то чтобы она готова была любого впустить, но все равно как-то неприятно.
* * *
Университетская аудитория встретила их странным шумом и веселым гомоном. Ишь, как всего за два дня все оклемались! Но Ник пережить потерю так быстро не собирался, потому рявкнул на Матвея:
– Чего ржешь? Надюша только недавно была зверски убита. Ты еще песню тут спой…
Он не закончил обвинительный монолог, поскольку Матвей изменился в лице и прервал его:
– Ты что несешь? А-а, вас же троих не было! Жива наша Надюша! Пострадала, конечно, сильно, но жива! В понедельник уже выпишется.
– Как жива? – Николая известие откинуло в воздухе и заставило отступить. – Зачем?
И девчонки подпели, сигнализируя, что все, кроме пропускающих, уже в курсе:
– Ну да! Перепутали что-то наши театралы, всех перепугали. Ее уже в морг повезли… вроде. В общем, подробности не так важны, просто ждем Надю и желаем ей скорейшего выздоровления!
Ник и Женька подсели с двух сторон к Вере и долго переглядывались.
– В морг повезли? И что, по дороге нащупали дыхание? – выдавила Вера. – А потом реанимировали? Нет, это здорово, конечно, но как-то…
– Странно, – закончил за нее Женька. – Говорили, что ей горло перерезали, крови было много. И все бы ничего, но после такого не выписываются в ближайший понедельник…
– Ты еще и медицину на полставки изучаешь? – пробурчал такой же обескураженный Ник. – Зато теперь она и оправдает Базуку! – До него дошло собой же сказанное, и он крикнул в сторону студентов: – Эй, а Надя уже сообщила, кто на нее напал?
Одногруппница ему ответила с сожалением:
– Нам же подробности в интересах следствия не докладывают, потому питаемся слухами и надеемся на правосудие. Но его поймают, вот увидите! Таких скотов убивать надо, а не в тюрьму сажать!
С приходом преподавателя все сплетни пришлось отложить. Даже такие воодушевляющие, как жизнь человека. А после пары их нашел запыхавшийся Андрей, которому последние новости тоже уже сообщили, и он пытался изложить то, что выведал:
– Полиция детали следствия не раскрывает, но наша охрана внизу запись глянуть успела. И там помехи! В смысле, видно, как по коридору идет Захар, а потом сбой. Списывают на дешевое оборудование.
– То есть он остается главным подозреваемым? – Женька хмурился с самого утра.
– Остается, – признал Андрей. – Но без исчерпывающих доказательств. Он туда задолго до обнаружения Нади пошел, а когда вышел – неизвестно. Во время помех там могла пройти толпа. О чем нам это говорит?
– Что надо было сразу идти в полицию и проводить экспертизу, как я предлагала?! – зарычала Вера, глядя сразу на всех.
Но Короленко не был уверен и потому хмурил брови:
– Вообще-то, это говорит о том, что у нашего преступника есть доступ к записям или камерам. Так или иначе, но он осознанно показал единственного подозреваемого, а при Захаровой репутации не каждый полицейский будет думать об исчерпывающих доказательствах. Что-то я все сильнее сомневаюсь, что все это устроило маратовское быдло… Но все-таки хорошо, что она жива! И, вполне возможно, о чем-то полиции рассказала – потому-то они ищут уже настоящего нападавшего, а не Базуку.
– Нам нужно ее навестить, – внес предложение Николай. – Притворимся одногруппниками и расспросим.
– Мы и так ее одногруппники, – заметил Женька, но согласно кивнул. – Лучше бы нам дело в полиции раздобыть, Надя может не захотеть говорить с посторонними, особенно если ей запретили.
– Захочет, – облегченно выдохнул Николай и зачем-то повторил типичный жест Бойкова – погладил себя по груди, когда тот чем-то хвалился. – Девушки охотно со мной общаются, даже если не особо хотят.
Хоть для чего-то полезного его дар наконец-то сгодится. И выполнить это надо было срочно, потому что пока вся история выглядела разрозненными пазлами, которые никак не совпадали выемками.