Князь решил послать одного из шоферов наверх для изучения дороги. Дать ему двух юнкеров и «С богом». Вперед и вверх… Они могут вернуться через два-три часа. Если сообщат, что дорога проходима, то «По машинам!» Если нет – начинаем перегрузку в пещеру.
Но все это были лишь планы. Ни одной команды князь отдать не успел. Сверху послышались выстрелы, и почти сразу сверху скатился один из юнкеров:
– Их много, господин полковник! Красные спускаются по дороге.
– Пехота?
– Нет! Конница. Эскадрон или больше. А еще тачанки с пулеметами и обоз на телегах.
Наверху уже шел бой, а значит, внезапность утрачена. Но скала над поляной позволяла долго держать дорогу. Туда были направлены два пулемета и пять человек. Еще один пулемет должен был сдержать возможный прорыв по правому флангу… Оставались восемь юнкеров, которые за полтора часа должны были перегрузить ящики из трех грузовиков. Все по тропе и в пещеру…
Красные давно научились воевать. Перед штурмом Перекопа они соорудили похожие стены и на них тренировались в установке лестниц и мостков. Точно так, как Суворов перед штурмом Измаила.
Вот и здесь, в горах над Ливадией они не полезли в атаку, а немножко подумали, направили разведку и стали ждать.
Настоящий бой начался, когда последний ящик нашел свой приют в пещере… Под звуки первых пулеметных очередей юнкера заложили вход крупными камнями, замазали щели землей и заткнули в них собранный здесь же мох.
За уступом на самом узком участке тропы Яблонский, который уходил последним, оставил коробку с динамитом и зажег фитиль. Через минуту мощный взрыв обрушил часть дорожки к пещере… Плохо то, что об этом тайнике знало слишком много народа. Но с каждой минутой их становилось все меньше и меньше.
Вот, после взрыва гранаты замолк правый пулемет… Вот, прямо на глазах у Яблонского упали двое юнкеров. Даже не упали, а рухнули, получив по нескольку пуль в грудь…
Те, кто погибал, они когда-то принимали присягу. Но почему здесь Наталья? Он взял ее, чтобы спасти, но загнал в ловушку… Дмитрий хотел отправить Наташу Ларину вместе с шоферами вниз. Возможно, где-то есть боковой тупик, в котором можно спрятаться.
И это не удалось! Стрелять стали снизу, а значит, какой-то отряд красных стал атаковать от основной дороги.
Водители завели моторы и по приказу Яблонского подвели своих любимиц к обрыву и поочередно спихнули грузовички вниз.
Теперь князь попытался спасти Наталью. Он начал уводить ее через неприметную тропу, спускавшуюся вниз и уходящую от дороги…
За ними увязался кассир Утюгов. Это очень обрадовало Яблонского. Чем дальше он уходил от поляны, тем яснее становилось, что он бросает своих подчиненных на поле боя. А так он отправит вниз две совершенно гражданских личности, которые всем будут твердить, что случайно заблудились в горах.
Наскоро попрощавшись, князь развернулся и хотел броситься туда, где уже небольшая группа юнкеров вела бой… На тропе в десяти метрах от него стояли двое. Один в кожанке, весь в ремнях и с маузером. Второй в солдатской шинели и с трехлинейкой, направленной Яблонскому в грудь.
За спиной князя послышался женский вскрик и какой-то невнятный возглас – это Наташа и кассир оглянулись и замерли, ожидая развязку.
Старший, который был в кожанке, торжествовал. На Яблонском были погоны полковника, а это удачная добыча. Не генерал, но все-таки!
Парочка красных приблизилась на пять метров, и старший приказал князю бросить на землю оружие.
Офицерский ремень не так просто снять. Его надо было расстегнуть в трех местах. Но иначе сдать оружие невозможно – справа на ремне висел браунинг, а слева – две гранаты.
Когда Яблонский окончательно снял с себя все это скрипучее переплетение кожаных полосок, он успел дотянуться до кольца одной из гранат, оружие было брошено под ноги красного командира. Тот уловил манипуляции с гранатой, но он оказался тугодумом. Ему бы отскочить в сторону, а он стоял и соображал – что произойдет через несколько секунд…
Князь попытался отпрыгнуть, но было поздно. Взрыв зацепил всех троих и разметал их в разные стороны.
Наталья рванулась к Яблонскому – он был контужен, ранен в плечо, а лицо посечено осколками. Но он был жив! Двое красных бойцов – те не дышали.
Кассир Утюгов вдруг подскочил к трупу красного командира и начал снимать с него окровавленную и дырявую кожанку. Ларина поняла почти сразу и начала осторожно раздевать Яблонского.
Только так можно было спасти князя! В конце двадцатого года уже все знали, что красные просто добивают раненых врагов. А своего подберут, вылечат, а потом – как бог даст…
Они успели их переодеть. Последний штрих – Утюгов нацепил на князя фуражку с красной звездой и полевую сумку, куда между газетой «Правдой» и листовками засунул полный список сокровищ, что теперь лежали в пещере.
Группа партизан поднималась снизу, они осторожно шли на звук взрыва и застали буржуев на месте преступления… Дама и интеллигент в очках и с маузером стояли над телом красного командира.
Утюгов даже обрадовался, увидев партизан. Он хотел пригласить их поближе и неуклюже взмахнул массивным пистолетом… Партизаны решили, что буржуй в них целится. Красные дьяволята выстрелили залпом.
В Утюгова попали три пули, и он упал замертво. В Наташу только одна, но в живот. Даже в городе это было бы смертельно, а здесь…
Она успела увидеть, как четверо на самодельных носилках утащили вниз раненого Яблонского… Ее не стали добивать, а просто оставили лежать на склоне горы рядом с тремя трупами.
Наверху еще слышалась редкая стрельба, а потом и она затихла. Лишь изредка слышались вскрики и одиночные выстрелы из нагана… Потом она услышала какие-то команды и недружный залп.
Она не знала, что это был расстрел пятерых пленных юнкеров. А до этого добили всех раненых… Теперь о кладе в пещере знала только умирающая Наталья Ларина и он, бывший князь, а теперь по документам – красный командир Дмитрий Трофимович Комар.
Его не смогут хорошо вылечить в Ялте и отправят в Киев… Через год ему дадут должность в системе Наркомпроса и квартиру на Владимирском спуске. В доме, где под балконами стоят атланты.
Глава 4
Ялта – город южный, и тюрьма здесь не такая, как везде. Она светлая, добродушная и веселая. Здесь люди не томятся, а временно отдыхают от забот.
Славику Зуйко светила очень серьезная статья – умышленное убийство. В крайнем случае – перевозка трупа в багажнике… Его могли бы посадить и в отдельную камеру, но было лето, и все жилые помещения были переполнены. В восьмиместную камеру Сильвера поселили десятым.
Он ожидал, что его встретит пахан, смотрящий по камере. За его спиной должны маячить две шестерки с гнусными и жалкими лицами… Славик готовился к унизительной прописке, к побоям, к сидению у параши, но ничего этого не случилось.
Его встретили весельчаки с искристым южным говором. Статьи у всех были разнообразные, но никто даже и близко не подходил к умышленному убийству, как у Сильвера. У всех мелкое вымогательство, пляжное мошенничество, азартные игры и, в крайнем случае – карманные кражи в пригородных автобусах. Самым веселым в камере был брачный аферист.
– Меня посадили за любовь! Вы где-нибудь еще видели такой страны, где сажают за это?
– Так ты, Жора, у своей невесты за неделю выманил все деньги и смылся.
– Вот и следователь так говорит. И вы оба ошибаетесь… Я был рядом. В соседнем санатории. Там я встретил новую любовь. За это надо судить?
– Да выпустят тебя, Жорик. Ты пообещай, что женишься на той, которая телегу на тебя накатала.
– Ни в коем случае! Она стара для меня. И у нее уже совсем нет денег. Даже на обратную дорогу.
Вероятно, каждый, понимая сложность своего положения, старался развеселить и себя и соседей.
Сильвера сразу зауважали. И сразу поверили, что с трупом он не при делах. А тот, кто подкинул ему в багажник жмурика, тот последняя зараза и вообще – козел!
Со всех сторон сыпались умные рекомендации, но никто не советовал признаваться.
– Ты, Сильвер, стой на своем. Не убивал. В багажник труп не клал. А как обнаружил – так сразу к вам, ментам, полетел… Не те времена! Пусть докажут, что это ты мокруху сотворил. Или пусть отпускают. Мы в свободной стране живем.
– В свободной? Это когда мы на Украине жили, то был порядок. А как стали в Украине жить, то все пошло наперекосяк.
На первый допрос Славика вызвали через час после упаковки в камеру. По здешним меркам это не быстро, а очень быстро.
Следователь был толстый, а главное лысый, несмотря на свою фамилию – Чуб Виктор Петрович.
Чуб был не просто следователем, а старшим следователем местной прокуратуры. У него был опыт и странная манера общаться, применяя термины столетней давности. В ходе разговора он мог забабахать вот такие слова: «Премного благодарен… Батенька вы мой… Не извольте беспокоиться…».
У Чуба были очки в тонкой оправе, которые постоянно сползали на нос. Он поправлял их одним пальцем, часто тыкая себе в переносицу.
– Заходите, Вячеслав Андреевич. Присаживайтесь… Приятно познакомиться, хотя жаль – повод не самый приятный. Разрешите представиться: старший следователь прокуратуры Виктор Петрович Чуб.
– Очень приятно. Обо мне вы, вероятно, все знаете.
– Да уж, дорогой вы мой господин Зуйко. Знаем, но не все… Нам предстоит допрос по всей форме. Под протокол…
Чуб разместился за письменным столом, разложил бумажки и, поправив очки, начал сверлить Славика глазами.
– Вы признаете себя виновным в убийстве гражданина Комара?
– Конечно, нет… Какое убийство? Он совершенно случайно оказался в багажнике. Мне его подбросили.
– Жаль, подследственный… Очень, батенька, жалко, что вы не идете на контакт. Чистосердечное признание помогло бы нам всем. Но на «нет» и суда нет… Продолжим.
После известия об убийстве все в отеле Стручер сразу изменилось. Все постояльцы стали и единомышленниками и, одновременно, подозреваемыми.