Вокруг тигра. Звери и деньги
Тигр и «местные»
Однажды во время визита в Россию высокопоставленного лица одной из международных экологических организаций отечественные специалисты из кожи вон лезли, рассказывая о том, как успешно сотрудники фонда совместно с населением охраняют тигра. Меня это очень забавляло — будучи охотником, я очень легко представил себе, с какими чувствами отнёсся бы к появлению такой «машины смерти» на своём участке. И тут в комнату, где происходила дискуссия, вошли два охотоведа — люди хоть в тигре материально и заинтересованные, но предварительно не подготовленные к беседе с начальством. Их для интереса я и взял в оборот.
— Скажи, Иван, а местный охотник, если увидит тигра, выстрелит в него?
— Ну… — потёр щетину только что вернувшийся из тайги Иван. — Наверное, выстрелит. Это ж сколько тигр ему неприятностей приносит…
— А каждый охотник выстрелит в тигра, если его увидит?
— Ну… — Иван задумался. — Наверное, только тот не выстрелит, который тигра боится.
Тут навострил уши московский чин.
— То есть тот, который испугается, что его поймает инспекция?
— Что? — Иван, похоже, не понял вопроса. — Да кто ж его в тайге поймает? Нет, если он кого и забоится, то только самого тигра. Ну попадёт плохо в него, тот его так покалечить может… Вот у нас недавно… — но тут понял, что говорит что-то лишнее, смутился и вышел.
Образ тигра, эксплуатируемый международными экологическими корпорациями. Фото IGOR АК. keshouan@mail.ru
Во взаимоотношения тигров с так называемыми местными вмешивается ещё один не упоминавшийся ранее фактор — достаточно толерантное отношение правоохранительных органов к браконьерам в частности и к браконьерству в целом. Когда я размышлял над этим явлением, то понимал, что у меня не хватает крепости характера по-настоящему гневно осудить судью, дознавателя или прокурора, благодаря чьим действиям и решениям бедолага, убивший косулю, изюбря или даже тигра, оказывается на свободе.
Правоохранители хоть и утверждают, что «перед законом все равны», на деле понимают, что этот безработный мужик из деревни Чертопхановка пошёл добывать пищу себе и своей семье не с кистенём на большую дорогу (а таких ухарей на юге Дальнего Востока по сию пору более чем достаточно), а в лес, где по большому счёту никому конкретно вреда не причинил. Ну стрельнул он эту косулю, так её всё равно съел бы тот же тигр. И если местный житель убил тигра или леопарда да по глупости попался, то ему не будет большого наказания, ибо сами они — и дознаватель, и прокурор, и судья — в прошлом такие же обитатели таёжных посёлков, полагающие про себя, что если и получил полосатый пулю в бок, так наверняка было за что…
Васильковский заказник — одно из официально объявленных «убежищ тигра» в уссурийской тайге. Фото М. Кречмара
Поэтому, пускаясь в витиеватые рассуждения о необходимости охраны тигра, надо помнить, что «общественное мнение на местах» не на стороне зверя. Даже если опросы, оплаченные западными экологическими корпорациями, и свидетельствуют об обратном.
Замечательной иллюстрацией тому, что не стоит безоглядно доверять таким свидетельствам, могут служить исследования, связанные с глобальным потеплением климата. Их результаты, обсуждавшиеся на одной из конференций Евросоюза, показали примерно равное число как подтверждающих, так и опровергающих реальность климатических изменений фактов. Но вот что интересно: в пользу глобального потепления говорили материалы, собранные на гранты стран — потребителей энергии, а против его существования — работы, сделанные на средства государств — экспортёров нефти и газа. Тут есть над чем задуматься…
Часто говорится, что самый большой ущерб дикой природе наносит некий усреднённый «новый русский», стреляющий со своего «навороченного» джипа из злодейской иностранной винтовки с всевидящим ночным прицелом по всему, что шевелится.
Осмелюсь заметить, что это не так.
Основным потребителем даров леса является безработный житель сельских районов. Тот самый, которому полшага от огорода до тайги. И пока эти люди не получат достойных средств к существованию, они будут убивать, убивать и ещё раз убивать диких животных. На еду и на продажу.
В том числе и тигров.
Этих людей — десятки тысяч. И они, в отличие от «новых русских» и откормленных на зарубежные гранты «радетелей за природу», живут не в благоустроенных городах, а бок о бок с тигром.
По экспертным оценкам Всемирного фонда дикой природы (WWF), число тигров, отстреливаемых в уссурийской тайге каждый год, колеблется от тридцати до пятидесяти. Косвенно эта цифра подтверждается результатами тигриных учётов, которые показывают стабильное количество полосатого хищника в тайге. А ведь тигр — это кошка, то есть быстро размножающееся млекопитающее. Так куда же уходит естественная прибыль популяции как не в неконтролируемый отстрел?
Создаётся впечатление, что тигра в тайге много. Он встречается и на крупных автострадах, и в пригородах Владивостока, и даже забредает в совершенно несвойственные ему приханкайские степи. Всё чаще и чаще раздаются голоса учёных, говорящих о том, что количество обитающих сегодня в Приморье тигров уже оптимально. Больше полосатых хищников, нежели есть сейчас, наш таёжный Боливар уже не выдержит.
Так что, получается, амурский тигр спасён?
Да, скорее всего это так…
Кто же спас амурского тигра?
Никто не может отрицать того факта, что после 1991 года именно Китай, чьи граждане занимались скупкой мёртвых тигров, и спас этого зверя.
Дело в том, что власти Поднебесной приняли ряд постановлений, очень сильно ограничивших торговлю как самим амурским тигром, так и его частями, и полностью запретивших его импорт из-за границы. Но, в отличие от российского правительства, которое никак не может понять, нужен ли нам амурский тигр и каково его значение для нашей страны и её экономики, китайцы предположили, что раз наличие спроса всегда будет гарантировать сбыт, то тигра гораздо проще вырастить самим в нужных количествах. Как, к примеру, кроликов, коров или страусов. И у них получилось! Количество тигров, содержащихся в специализированных тигропарках на территории КНР, сегодня превышает пять тысяч особей! Это, конечно, не Соединённые Штаты с их тринадцатью тысячами тигров в зоопарках, частных зверинцах и личном владении, но всё-таки довольно много — три четверти ныне живущей мировой тигриной популяции, обитающей на воле.
Тигр в китайском тигропарке. Фото М. Кречмара
Специнспекция «Тигр» — единственный специально уполномоченный орган по охране тигра и леопарда на Дальнем Востоке. Существует ли она к моменту выхода из печати этой книги? На фото: начальник специнспекции «Тигр» Сергей Анатольевич Зубцов.
В последнее время китайские официальные лица стали говорить о возможности ослабления запрета на торговлю тиграми и частями их тела внутри страны. И это означает, что через границу вновь может хлынуть поток убитых в России зверей. Потому что у нас браконьер или перекупщик не может рассчитывать даже на минимальное тюремное наказание, не говоря уже об обычной для Китая пуле в затылок. Самое большее, что получит приморский охотник-нарушитель, сознательно убивший тигра и подписавший об этом протокол (sic! — М. К.), — это штраф, эквивалентный четырём тысячам долларов, который он будет выплачивать из своего пособия по безработице в течение шестисот шестидесяти шести лет (данные Дальневосточного отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF RFE)).
Наказаний за нарушение природоохранного законодательства, подобных китайским, у нас нет и в обозримом будущем не предвидится. Поэтому продолжим высказанную выше сентенцию: Китай сохранил амурского тигра, Китай может его и погубить.
Что же может сегодня спасти амурского тигра?
Бригады охотнадзора следят за нелегальным отстрелом копытных — основного объекта питания амурского тигра и восточносибирского (дальневосточного) леопарда.
Охота как способ примирить тигра с местным населением
На первый взгляд ситуация близка к безвыходной. Официальную торговлю тигром Китай, судя по всему, разрешит. Ему нет дела до слабеющего Великого северного соседа. Постсоветскую власть интересуют лишь проекты, приносящие немедленную и значительную прибыль, — любую охрану природы они расценивают как необязательную дань условностям западного мира, который покупает у неё нефть. Местные жители тигра, мягко говоря, недолюбливают, и если бы его вдруг не стало, то вздохнули бы с облегчением.
Только реальные деньги примирят с этим зверем местное население.
Транснациональные корпорации природоохранного толка не в состоянии повлиять на ситуацию в районе, охваченном экономическим коллапсом и вследствие этого испытывающем бум природоразрушительной деятельности, когда люди готовы выловить и продать всё — от трепанга до тигра и от кедра до древесного угля. Если что-то и сможет реально способствовать сохранению амурского тигра в России, так это биологически обоснованная трофейная охота на него.
Река Хор — северная граница ареала тигра на Дальнем Востоке, фото М. Кречмара
Существует аксиома: тигра не могут спасти обитатели больших городов Америки и Европы, которые находятся вдали от него и для которых уссурийская тайга — это даже не обратная сторона Луны, а скорее подобие спутников Сатурна. Тигра не могут спасти жители городов и городков Дальнего Востока, потому что они, в отличие от сельских жителей, не сосуществуют с ним бок о бок. Тигра не могут спасти жёсткие карательные меры любых инспекций, потому что… Здесь много «потому что», но я скажу в целом: невозможно воевать с собственным народом, тем более не имея полной уверенности в своей правоте и будучи ограниченным в карательных правах. Гораздо проще с этим народом находиться в сговоре: мол, мы делаем вид, что вас ловим, а вы делаете вид, что подчиняетесь требованиям.
Тигра могут спасти только сельские и таёжные жители Дальнего Востока. Охотники-промысловики, лесорубы, сельские браконьеры. А они пойдут на это только тогда, когда будут понимать, что за тигриное присутствие в регионе они получат деньги. Но настоящие деньги — не те крохи, которые отпускают сегодня экологические фонды и которые оседают преимущественно в карманах горожан, а серьёзные средства, на которые можно и трактор купить, и бензозаправку построить, и собственное дело открыть, не будучи никому обязанным, — даст только трофейная охота на этого зверя. И отношение к тигру сразу же изменится, если арендатор охотугодий, местный охотник-промысловик и несколько примкнувших к ним сельских браконьеров поймут, что один убитый тигр даёт столько же средств, сколько год работы небольшого магазина или кафе.
Но прежде чем стрелять, надо определить, сколько же тигров сегодня обитает на Дальнем Востоке России.
И тут нельзя не учесть ещё одну составляющую «тигриного бизнеса». Дело в том, что на Дальнем Востоке существует значительная прослойка людей, рассматривающих амурского тигра как собственный бизнес-проект.
Амурский тигр как бизнес-проект
Многочисленные международные организации превратили тигра в один из самых успешных бизнес-проектов природоохранного движения. Эксплуатация образа гибнущей в сибирских снегах гигантской кошки помогает «экологистам» собирать огромные деньги у своих состоятельных сторонников за рубежом. И именно зарубежные «экологи» являются главными «держателями акций» российского тигра.
Дейл Микелл считается на русском Дальнем Востоке самым главным «тигроведом». Полный, хитренький американец, он чрезвычайно похож на итальянца из какого-нибудь «Крёстного отца». Контора Дейла, которая называется отделением Международного общества сохранения диких животных (WCS), занимается мониторингом численности амурского тигра и дальневосточного леопарда, то есть наблюдает, как год от года количественно меняются популяции этих хищников. Трудно сказать, какое отношение к реальной численности изучаемых объектов имеет результат этих учётов. Выше я писал, как резко изменились данные о поголовье диких бенгальских тигров при переходе на несколько иную систему подсчёта.
На все вопросы о корректности статистики от Дейла получаешь один ответ: «Мы недостаточно знаем об этом процессе, поэтому нам потребуются ещё исследования». Что в переводе с научно-бюрократического языка означает: «Нам нужно больше денег, чтобы продолжать свою работу».
Учёт тигра в 2004–2005 годах проходил полностью под контролем Дейла Микелла. В качестве «свадебного генерала» от Российской академии наук присутствовал доктор биологических наук Дмитрий Пикунов, человек, который на научных конференциях путает статистическую ошибку с ошибкой фактической, заслуженный представитель старой полевой школы, считающий математику никчёмной нагрузкой к описанным наблюдениям.
Процент лукавства тигроведов, безусловно, высок и вполне сопоставим с субъективизмом при подсчёте объёма золотосодержащей породы какого-нибудь месторождения. А ведь тигр многими и воспринимается именно таким месторождением — он помогает «осваивать» некие минимальные средства для того, чтобы в итоге получить гораздо большие деньги.
За примерами далеко ходить не надо. «Экологисты» из сопредельных и даже порой весьма удалённых от Уссурийского края регионов стремятся доказать, что на их территории тигр обитает, когда-то обитал или его при некотором желании можно там расселить. Мне довелось ознакомиться с четырьмя проектами акклиматизации тигра, сравнимыми в своей достоверности с планами заселения Марса и создания на нём искусственной атмосферы. Забавны попытки любыми способами обосновать возможность обитания тигра в Якутии и на Горном Алтае, хребте Джугджур или в Енисейской пойме. Их авторы стремятся заполучить «в собственность» хотя бы ус тигра, чтобы он служил им золотым талисманом при получении грантов от международных природоохранных корпораций. И их не интересует ни мнение местных жителей, ни возможные экологические последствия, ни тем более судьба самих тигров.
Трудности учёта хищников
Когда я сам занимался учётом медведей, то столкнулся с проблемой, о которой знает каждый охотовед, каждый опытный охотник, работающий много лет на одном и том же участке.
Крупные хищники — будь то медведи, волки или тигры — обитают на определённой территории. Но эти угодья не огорожены, как дачные сотки, — они пересекаются, накладываются один на другой, крупные самцы терпят соседство самок с выводками… Но собственный участок может иметь только взрослый зверь, способный в случае необходимости защитить его от себе подобных. А молодые хищники, которые пока не имеют шансов занять обособленный кусок тайги, проходят период «великовозрастного балбесничанья»: беспорядочно бродят по лесу, пытаясь найти свободные земли. Именно такие звери преодолевают огромные расстояния и становятся героями газетных публикаций, обнаруживаясь в нескольких тысячах километров от Уссурийского края — в низовьях Зеи или в верховьях Гонама. Следы этих хищников-подростков очень похожи между собой и, главное, чертовски многочисленны, ведь из-за недостатка жизненного опыта им приходится охотиться значительно больше, чем взрослым зверям.
— Насколько точно мы можем определить количество молодых тигров, которые, не имея участков, бродят по тайге? — задаю я вопрос Юрию Дунишенко, координатору тигриных проектов, действующему от лица Дейла Микелла в Хабаровском крае.
— Абсолютно точно, — говорит он, ничтоже сумняшеся. — Ошибка в наших оценках очень и очень невелика. Тигры — это не медведи, они все наперечёт, каждый охотник у себя на участке их знает, мы к этим охотникам и обращаемся.
Да. Знает. Тигра-«хозяина», тигрицу-«хозяйку» и, может быть, одного-двух подростков, которые уже готовы оспорить угодья старших. Но проходящих через участок молодых зверей, следы которых очень похожи и присыпаны рыхлым снегом, он различать не может.
Деньги на этого тигра посчитаны, получены и потрачены. Только он, бедняга, об этом не знает.
Трудно предсказать судьбу этого зверя.
Юрия Мефодьевича я понимаю. Получая деньги от WCS, он не может говорить иначе чем, повторяя, как мантру, фразу «мы полностью контролируем ситуацию», в ином случае на его место найдут другого.
Я же позволяю себе сомневаться.
Сегодня все исследования численности крупных кошек на Дальнем Востоке России находятся в руках иностранцев. Российские коллеги используются ими в качестве лаборантов. Транснациональные экологические корпорации кровно заинтересованы в занижении данных о поголовье полосатых хищников.
Сейчас в России ежегодно остаётся от полутора до двух миллионов долларов, которые вносят «на охрану тигра» международные фонды. В личных беседах экологические активисты Дальнего Востока мотивируют своё нежелание даже обсуждать возможности этой охоты тем, что эти деньги немедленно перестанут поступать в Россию. Это беспокойство кажется оправданным только на первый взгляд.
Международными природоохранными организациями эксплуатируется сам образ тигра — могучего хищника, грустно живущего в снегах варварской страны и ждущего прихода добрых дядюшек из-за океана. То, как относится к тигру российское правительство, их совершенно не интересует. Но ведь если вместо тридцати нелегально отстреливаемых тигров будут легально добываться двадцать, образ ничего от этого не потеряет и не приобретёт, и деньги на охрану тигра «экологисты» как тратили, так и будут продолжать тратить.
А амурский тигр получит дополнительный шанс на спасение.
Потому что средства для своей защиты он начнёт зарабатывать сам.
Есть ли у него будущее? Фото М. Кречмара