Как леопард сделал обезьяну человеком
Ночь и смерть
Если лев ассоциируется у нас в душе с силой и благородством, тигр — со страстью и яростью, то леопард вызывает воспоминания о ночи и смерти. Они поднимаются в нашем подсознании из самых глубин истории человеческого рода, от времени её зари.
Судя по многим признакам, именно гигантские кошки невольно послужили причиной того, что наши далёкие предки начали мыслить с чуть большей скоростью, чем все окружавшие их животные. Этот процесс пошёл с нарастающим ускорением, и мы до сих пор являемся его участниками. Эти животные были одними из первых и, наверное, самыми серьёзными врагами обезьяноподобных пралюдей. В археологических слоях, датируемых эпохой, отдалённой от нас на полтора миллиона лет, было обнаружено много черепов древних приматов с характерными для жертв гигантских кошек повреждениями. В этом нет ничего удивительного: и по сей день обезьяны составляют значительную долю рациона африканского леопарда.
Судя по следам, оставленным на костях австралопитеков, основной угрозой для них был как раз не саблезубый тигр или лев, тоже обычный в этих местах, а леопард. Скорее всего он нападал на наших предков не только на открытой равнине, где они как раз имели шанс от него отбиться, как это делают современные павианы. Вероятно, он таскал проточеловеков по ночам из мест, где они располагались на отдых. Потому и понятен наш врождённый страх по отношению к пятнистому убийце первых людей. Похожие чувства испытывают дневные лесные птицы при виде филина и других крупных сов, которые бесшумно похищают их дремлющих собратьев в ночной чаще…
Леопард как сплотитель человечества
Американский учёный О. Фюэнт на основании компьютерного моделирования подтвердил теорию, согласно которой взаимодействие в прачеловеческой среде возникло в первую очередь для того, чтобы наладить эффективную защиту от крупных хищников. Его работа помогла сделать вывод, что сотрудничество между членами одного коллектива дало конкурентное преимущество австралопитеку (которого сейчас считают прямым предком людей) перед его близким родственником — парантропом, который этого соревнования не выдержал.
Ночь — время леопарда, фото М. Кречмара
До исследований Фюэнта считалось, что первобытное человеческое общество сплотила совместная охота. Но новейшие сведения говорят о том, что всеядность развилась у наших предков лишь по мере их перемещения в более холодные края, когда они были уже гораздо более сформировавшимися «людьми». Поэтому именно проблемы обороны и укрытия от хищников были самыми актуальными. Программа, разработанная группой Фюэнта, доказывает, что даже совсем небольшая степень общности действий между членами группы давала решающее преимущество для выживания племени в целом и оставляла позади возможных соперников.
Страшный призрак из прошлого человечества.
Возможно, это утверждение выглядит трюизмом, но надо понимать, что именно первые шаги в становлении человеческого общества, такие как налаживание осознанного сотрудничества внутри семьи или рода и использование первых орудий, сыграли в становлении современного человека гораздо большую роль, чем использование металлов и изобретение колеса. В конце концов, интеллектуально мы сегодня нисколько не отличаемся от наших кроманьонских пращуров, которые охотились на мамонтов 12 тысяч лет назад.
Леопарды и вожди
Решающую роль, по мнению современных исследователей, крупные кошки сыграли и в создании общественной иерархии. Иными словами, они заложили первый кирпичик в основу классовой структуры.
Известный учёный-этолог Виктор Дольник утверждает: образ леопарда как главного («родного») хищника хранится в генетических программах обезьян. Они с первого же взгляда пугаются чучела леопарда, никогда раньше не сталкиваясь с ним. Сочетание жёлтых и чёрных пятен — сигнал опасности. Мы видим сегодня пример этому в чёрно-жёлтых предупреждающих знаках.
«Детей тоже сразу пугает маска леопарда. Зоологи теперь знают, что стадо пралюдей, в основе которого лежала иерархия прамужчин, было построено сходно со стадом павианов, обитающих в той же саванне и имеющих сходные проблемы обороны от хищников. Можно думать, что действия пралюдей (которые, как показали последние исследования, вовсе не были охотниками) и павианов при встрече с леопардом были сходные.
Павианы, если могут, убегают от леопарда. Но в безвыходной ситуации могут навязать ему сражение. Несколько иерархов стада атакуют зверя и способны его убить, правда, понеся огромные потери. Представьте себе, как повышается в глазах стада ранг павиана, преодолевшего врождённый страх и убившего леопарда. Он теперь Тот, Кто Убил Леопарда. Какие ещё нужны доказательства его исключительности, храбрости, силы, удачливости, превосходства над всеми?
Повсюду на Земле мы встречаем древних героев, убивающих крупных кошачьих: в Африке — леопарда и льва, в Евразии — льва и тигра, в Америке — ягуара и пуму. Всех этих гильгамешей, гераклов и им подобных витязей в тигровой шкуре. Как неоспоримое доказательство своего высшего ранга они носят на себе шкуру крупной кошки. Повсюду — от Африки до Америки — существовал обычай, согласно которому в случае сомнения, не утратил ли вождь своих качеств, он должен был пойти и убить крупное кошачье. Технически убить леопарда и медведя приблизительно одинаково трудно, но в первом случае для этого нужно преодолеть врождённый страх перед „родным“ хищником, а во втором — только страх вообще. Поэтому хищники — не кошачьи — занимают очень скромное место в символике человека.
…Итак, человека в шкуре крупной кошки наше подсознание воспринимает как стоящего выше нас, имеющего право и возможность осуществлять над нами власть. Отсюда украшение тронов и царских резиденций шкурами крупных кошек и их изображениями. От этого один шаг до изображения царя как повелителя львов и леопардов (и таких изображений полно, как в древнем мире, так и не очень древнем). Дальнейшее очень просто: повелитель львов — это сверхлев (базилевс). Но одновременно он повелевает и нами, значит, и мы как бы львы (что очень приятно подчинённым), отсюда лев — символ нашего народа и царства».
Пятнистая смерть.
Так что в становлении вождизма во всём мире тоже, получается, виноваты леопарды.
Древние культы
Исходя из сказанного выше становится понятным, почему леопард появляется в материальной культуре цивилизованного человечества раньше, чем тигр. Один из самых древних из известных нам жилых комплексов — Чатал-Хююк — содержит неоспоримые свидетельства культа леопардов, который практиковался здесь в период между 6800 и 5800 годами до н. э.
Чатал-Хююк получил именование от расположенного по соседству с раскопками турецкого поселения. Как эта стоянка неолитического человека называлась во времена своего основания, расцвета и упадка, мы не знаем и, наверное, не узнаем никогда. Но нас сейчас интересует та часть её истории, которая связана с поклонением леопарду, который, судя по всему, в то время был весьма распространён в Малой Азии.
На территории городища открыто более пятидесяти зданий, которые могут быть названы храмами или святилищами. Как рассказывает в своей книге «Тайны городов-призраков» В. В. Бацал ев, самыми распространёнными героями фресок в них были леопарды: изображались или сами звери, или их шкуры, наброшенные на участников мистерий. Один из рисунков показывает нам мужчину и женщину в образе леопардов. Есть здесь и скульптурные рельефы двух леопардов, которые упираются головами друг в друга. В одном из храмов на верхнем ярусе безымянные художники поместили изображения жёлтых леопардов с чёрными пятнами и зелёными мордами, а на нижнем — чёрных с красными лапами на белом фоне. Перед ними стояла каменная богиня в окружении злаков. На другом рельефе представлена женщина, стоящая за леопардом.
Леопарды на маньчжурской фреске.
Там же была найдена и восседающая на нём же женская фигурка с оплечьем из шкуры пятнистого хищника. Но подлинной сенсацией, затмившей знаменитых «палеолитических венер», стала статуэтка нагой толстой женщины, восседающей на троне с двумя леопардами по бокам. Её ступни опираются на черепа, между ногами видна голова выходящего из материнского чрева младенца. Артефакт обнаружили в силосной яме, поэтому археологи трактуют этот образ так: роженица (она же богиня плодородия), вбирая силу предков и повелевая всем сущим, в силу своей плодовитости должна по законам магии подобия стимулировать плодоносность растений. В Хаджиларе, в слое, датируемом примерно 5700 годом до н. э., также присутствуют изображения этой богини. Она представлена в различных позах: верхом на леопарде, держа детёныша леопарда на руках, а также одна — стоящая, сидящая, коленопреклонённая, спящая — или в сопровождении ребёнка.
Наиболее точный перевод названия бессмертной поэмы Ш. Руставели — «Барсовошкурый» (груз. — «Вепхисткаосани»). Однако в новогрузинском языке «вепхи» стало означать «тигр», поэтому в современных изданиях барс (а точнее, леопард) и стал тигром. Хотя некоторые художники, иллюстрирующие поэму, изображают Тариэла облачённым именно в шкуру леопарда.
Как указывается в авторитетнейшей энциклопедии «Мифы народов мира»:
«…культовая значимость леопарда прослеживается в более поздних археологических памятниках Малой Азии (периода Трои II) и смежных областей, в частности в культуре Халифа, а также в хаттских и хеттских ритуалах 2-го тыс. до н. э., где леопард выступает и как женский символ плодородия (обращение к деревьям в архаическом хеттском обряде: „Леопард спал с вами как наложница“), и как „животное богов“, входившее в священные царские зверинцы (начиная с древнейшей хеттской надписи Анитты); леопард и лев — два звериных (зооморфных) символа древнехеттского царя. В хеттских текстах описаны также люди, которые „пляшут, подобно леопарду“».
«Мифологический образ леопарда как животного, на котором или в шкуре которого предстаёт герой, характерен для широкого ареала, примыкающего к Восточному Средиземноморью. В армянском мифе, переданном Мовсесом Хоренаци, рассказывается о трёх близнецах, рождённых на священных животных — барсе, льве и драконе. Образ героя, одетого в леопардовую или барсовую шкуру, известен в греческой (у Гомера Менелай и другие герои на поле боя) и грузинской традициях (у Руставели, видимо, опиравшегося в „Витязе в барсовой шкуре“ на более ранние фольклорные прототипы)…Символ леопарда или барса как священного животного использовался также в западноевропейском средневековом эпосе и литературе (явление леопарда в пророческом сне героя „Песни о Роланде“, видение барса, льва и волчицы в первой песне „Ада“ Данте и др.)».
Но истинный размах культ леопарда приобрёл у себя на родине, без преувеличения, в собственном царстве — Чёрной Африке.
«Люди-леопарды»
Та же энциклопедия «Мифы народов мира» гласит: «В Бенине и других древних африканских государствах священных леопардов держали под надзором особых должностных лиц при дворцах правителей, имевших титул „леопард дома“. В африканских мифологиях известны также и боги, представлявшиеся в образе леопарда (Торе у пигмеев бамбути и др.)».
Жизнь миллионов африканцев, обитающих в Западной и Экваториальной Африке (а следует помнить, что Африка — очень густонаселённый континент, и плотность жителей даже в относительно удалённых районах не уступает восточному Китаю), определяет, наряду с автоматами Калашникова и СПИДом, деятельность тайных союзов, которые называются «Обществами Леопарда». Влияние этих организаций на сегодняшний день настолько велико, что они имеют своих представителей во всех слоях общества и во властных структурах. Так, например, президент Либерии У.-Ш. Табмен занял в середине 1960-х годов пост верховного руководителя ритуального общества Порро — «людей-леопардов». Что характерно, он по совместительству являлся также гроссмейстером местного ордена масонов и протестантским священником.
Наиболее распространены «Общества Леопарда» в таких странах, как Камерун, Сьерра-Леоне, Гана, Республика Конго и бывший Заир (ныне — Демократическая республика Конго). Члены подобных групп принадлежат к самым разным племенам, относящимся к различным языковым группам и имеющим различное происхождение. При этом секретные сообщества «людей-леопардов» и вполне официальные культы леопарда как покровителя и первопредка существуют параллельно. Надо заметить, что не всегда «Общества Леопарда» являются тайными. В некоторых странах, например в Камеруне, они действуют открыто и легально, являясь частью традиционной культуры племени бамилеке, у которого леопард издавна признаётся тотемом.
В обществах соблюдается строжайшая дисциплина. У каждого их члена своя роль. Для главы организации предназначен специальный вход в хижину собраний и почётное место. Его резной табурет покрыт разноцветным бисером и отделён от других бамбуковыми ширмами. Он сделан из цельного куска дерева, на котором изображён леопард. Предметы с изображением священного зверя могут принадлежать только носителям верховной власти.
Вот что пишет об африканских «людях-леопардах» А. С. Салтыкова в своей работе «Игривый убийца Чёрного континента»:
«…в XVII веке один европейский путешественник, побывавший в Сьерра-Леоне, описал людей, которые совершали страшные убийства, одевшись в шкуры леопардов. В XIX веке они в этой стране стали преследоваться законом…
Сведения об „Обществе Леопарда“ обрывочны, так как оно до сих пор действует и его члены не раскрывают своих тайн. Пока существуют тайные общества, сведения об их структуре, целях и т. д. можно узнать только изнутри, т. е. став членом общества. Но вступившие в общество неофиты обычно связаны клятвой хранить молчание о том, что им было открыто.
„Общество Леопарда“ представляет собой тайную полицию. Оно действует как оппозиция в демократическом государстве. У них есть и ударные силы, и экономика, и разведка. Также имеется свой палач, который приводит приговор в исполнение.
„Общество Леопарда“ — семейное общество, но принимаются в него только привилегированные мужчины по собственному желанию. На протяжении долгого времени представители этого общества убивали людей, имитируя их смерть от лап леопарда».
Известный учёный, доктор философских наук, профессор, автор многих книг по проблемам Африки и философской антропологии Игорь Андреев так описывает эпизод из деятельности подобного союза в своей статье «В джунглях прапамяти»:
«…Люди-муру, экстренно собранные по секретному сигналу специального тамтама в глухом, неизвестном непосвящённым месте, готовятся к весьма важному для всего тайного общества ритуальному действу. Лидеры-старейшины старательно колдуют над только им одним достоверно известными рецептами чудодейственных, обычно психотропных снадобий полунаркотического свойства, скрупулёзно уточняют тысячелетиями тщательно разработанные сценарии особых мистерий, призванных быстро и надёжно погрузить непосредственных участников ритуала в трансгипнотическое состояние, облегчающее им вхождение в заранее заданный „образ“.
Те же в это время старательно раскрашивают свои лица и тела характерными пятнами, закутываются в леопардовые шкуры, цепляют к поясу наподобие хвоста цепь, завёрнутую в пёстрый, типа камуфляжа, материал, и энергично размахивают ею. Музыкальная прелюдия особых тамтамов как бы создаёт звуковой „портрет“ предмета предстоящего воплощения. Движения танцующих всё больше напоминают тотемный боевой охотничий танец, включающий в себя характерные позы и ритмику сильных и ловких пятнистых хищников. Люди плавно и неслышно ступают по земле, по-животному потягиваются, выгибают спины, разминают мышцы, картинно скалят зубы. Затем резко и неожиданно, будто пёстро раскрашенной стрелой, выпущенной из мифологического лука предков, бросаются на воображаемую жертву. Боевой настрой создаётся и поддерживается пением старинных ритуальных песен, больше напоминающих вербальное психологическое „подкрепление“ образа своего тотема и усиливающих стремление максимально точно соответствовать его облику и поведению:
Глаза леопарда подобны огню.
Хвост леопарда не знает усталости.
Но самое страшное в нём — это когти,
Которые в мягкие лапы упрятаны.
Когти хищника нередко имитируются тройками небольших ножей или крючьев типа альпинистских кошек для преодоления ледников, только с загнутыми концами, и надеваются они не на горные ботинки, а на руки и реже на ноги, обмотанные тканью. Иногда вместо них используются осколки камней или острые морские раковины.
…И вот на голову „исполнителю“ надевается священная маска. В ней африканец как бы перестаёт быть самим собой — таким, каким его привыкли видеть другие и каким он сам привык себя ощущать. Индивид становится совершенно другим, „возвращается“ в раннеэволюционный мир зоологии. Иначе говоря, ритуальная маска для него — отнюдь не средство маскировки, а своего рода завещанный предками ключ к психологическому перевоплощению.
…Глухой рокот тамтамов продолжает взвинчивать нервы, подогревая нетерпение, усиливая давление на психику, вызывая готовность к бесстрашным и бездумным агрессивным действиям в честь своего тотема или духа того, чей призыв о мщении услышан и кто берёт на себя всю тяжесть ответственности (в людском понимании) за то, что вот-вот предстоит совершить. Граница социального, зоологического и мифологического миров стала не только прозрачной, но и призрачной. Она всё тоньше и тоньше, вот-вот прорвётся.
Как раз в это время наблюдатель-сигнальщик подаёт условный знак появления давно уже поджидаемой жертвы. С имитацией урчаний леопарда ударная „группа расправы“ на четвереньках приближается к тропе, забираясь на нижние толстые ветви деревьев либо устраиваясь в близлежащих кустах. Едва провинившийся и приговорённый к ритуальному наказанию их прежний сотоварищ оказывается в пределах досягаемости этих „психологических мутантов“, как они с характерным жутким рыком хищника из засады вероломно набрасываются на растерявшуюся от неожиданности и мигом протрезвевшую жертву, перебивают ей позвоночник цепью, условно замаскированной „под хвост“, перерезают жилы на шее надетыми на руки металлическими крючьями, специально зазубренным ножом или острой раковиной и, ломая кости, разрывают тело на крупные части „по схеме“ настоящего леопарда, нередко используя в гипнотическом угаре собственные зубы.
Но вот жуткая расправа свершилась. Дело сделано. Вгоняющая в дрожь нервная дробь чутких тамтамов сменяется постепенным переходом на плавно-замедленный, успокаивающий, угасающий, убаюкивающий ритм. Забрызганные кровью „леопарды“, изнемогая после пережитого напряжения, валятся на землю, снимают маски, прочую церемониальную амуницию, „отключаются“ и… почти мгновенно засыпают. Затемно в крохотном озерце, сохранившемся со времени сезона дождей, они совершат ритуальное омовение, чтобы снять с души грех и кошмар происшедшей расправы, и как ни в чём не бывало ещё до первых петухов возвратятся в родные хижины».
В разных частях Африки и даже в разных районах одной страны действуют отдельные «Общества Леопарда», которые могут значительно отличаться друг от друга, в том числе в способах совершения убийств и последующих действиях с телами жертв.
По данным, приведённым А. С. Салтыковой, в одном таком обществе приговорённого умерщвляли не сразу. Его сажали под магическим деревом. Глава общества садился ему на плечи, и все члены союза по очереди подходили к ним и касались или жертвы, или вождя. Затем йонголадо («человек с зубами», назначенный палачом) произносил молитву и, подойдя к несчастному, вырывал у него горло. После этого агонизирующему человеку вспарывали живот и подставляли миску, чтобы стекла кровь. Помощник окунал руку в ещё трепещущую плоть и доставал внутренности. Всё это относили в хижину. Ещё живую жертву отволакивали к хижине вождя и привязывали к столбу. А уже утром труп перемещали снова в тайное место в лесу, где и приступали к разделке. Грудина, рёбра, ладони и ступни по ритуалу доставались главе общества. Голову тоже отрезали и сдирали с неё кожу и мясо, после чего кости ног, бёдер и череп зарывали под пальмой. Остатки мяса резались на мелкие кусочки и раздавались людям. После этого начиналось ритуальное пиршество…
Наиболее известны эпизоды с участием «людей-леопардов» в ритуальных убийствах в Нигерии в 1946 году, когда было найдено около восьмидесяти человек со вскрытыми венами, вынутыми сердцами и лёгкими, и в Либерии в 1994 году. О последнем случае рассказывает И. Андреев:
«В представительство Международного Красного Креста одного провинциального либерийского городка неизвестные люди тайком доставили восемь зверски растерзанных тел женщин и детей, некоторые из них были обезглавлены, но двое — женщина и ребёнок — оставались ещё живыми, хотя, объятые ужасом, ничего не рассказали. Весь местный персонал ближайшего госпиталя, узнав о появлении в нём таким образом обезображенных тел, немедленно разбежался. Хирург-мулат из Коста-Рики, осмотревший с помощью одного из отважных местных медбратьев трупы, обратил внимание на явные следы человеческих зубов, свидетельствующие о том, что отдельные мышцы и органы были буквально выгрызены из тел отнюдь не леопардом. Да и как леопард мог напасть одновременно на восемь человек? Тем более что охотятся леопарды сугубо „индивидуально“, в отличие, скажем, от гиен и волков».
Однако итальянские журналисты Альберто Онгаро и Джанфранко Моро с присущей их профессии настойчивостью ухитрились взять интервью у нескольких посвящённых в таинства «людей-леопардов». Естественно, точка зрения приверженцев древнего культа на собственную деятельность несколько отличается от её интерпретации в рамках современной юридической машины, сконструированной на основе римского права и кодекса Наполеона.
«Те двое принадлежат к избранным членам общества, они — нгенге.
Их мы увидели сразу, ещё до того, как разглядели на краю поляны шалаш. Были они высоки и на тёмном фоне деревьев выделялись как светлое пятно. Мы подошли ближе.
Они были пугающе величественны — леопардовые шкуры закрывали их целиком, морда зверя образовывала капюшон, длинный хвост вился по земле. Два леопарда, вставшие на задние лапы, два леопарда, ставшие людьми.
Мы устраиваемся рядом с шалашом на деревянных обрубках и начинаем разговор. „Кто вы? Кто такие люди-леопарды?“ — выпаливаю я первые вопросы. Дика переводит мои слова, но ему приходится быть красноречивее: он говорит долго, люди-леопарды молча слушают, время от времени понимающе кивая скрытой капюшоном головой. Потом один из них начинает отвечать, и принцу снова приходится выручать нас переводом. Но перевод не помогает — понять ничего нельзя. „Мы воины Бот ба Нгуэ, — говорит человек-леопард, — создателя и защитника народа. Мы — стражи Мбока“.
… — Это тот, от кого пошло наше племя. У нас, басаа, он зовётся Мбок, в других местах у него другое имя, но каждый народ Африки хранит пепел своего прародителя. Мбок — это вся наша страна, мужчины и женщины, звери, реки, законы, охота, торговля, вера. Мбок принадлежит всем. Но есть человек — Бот ба Нгуэ, который обязан охранять самого Мбока, защищать его. Он глава всех людей-леопардов, а мы его воины.
Перед нами сидят два человека-леопарда, утверждающие, что без конкретной, точно известной причины они никогда не прибегали к насилию.
— Каковы же эти причины? — спрашиваю я у наших странных хозяев.
— Всякий раз, когда нарушаются законы Мбока, мы обязаны восстановить справедливость и наказать нарушителя. Это законы нашего народа. Мы заставляем уважать их даже в том случае, если они расходятся с законами, привезёнными в Африку европейцами. Потому-то мы и живём в тени.
… — Сам я, — говорит падре Хегба, — никогда не присутствовал на церемонии вступления в кровное родство с лесным зверьём, однако есть много достойных доверия свидетелей, которые такие церемонии видели. Договор заключается примерно следующим способом. Человек, который ощущает себя в состоянии стать побратимом зверя — леопарда или, скажем, змеи, — отлавливает облюбованное животное и с помощью других посвящённых доставляет его в деревню. Затем колдун берёт нож и наносит зверю небольшую рану возле уха; тем же ножом он делает надрез на руке человека. Затем человек прикладывает свою рану к ране животного так, чтобы кровь их перемешалась. Отныне между человеком и зверем заключается договор, который разрушить никто уже не сможет. Зверя после этого освобождают, и он возвращается в джунгли. Он будет по-прежнему жестоким по отношению ко всем, кроме своего кровника. Стоит побратиму позвать зверя, как тот тут же явится, прибежит, приползёт, прилетит — в зависимости от того, что это за животное».
Сегодня наблюдается широкое проникновение африканцев в самые различные европейские страны, в том числе и в Россию. Африканцев, которые стараются принести с собой традиции и патриархальные уложения своей родины. «Но есть ли — и в чём она? — гарантия того, что вместе с самыми яркими и прекрасными африканскими традициями в Европу и тем более к нам не проникнут и не будут поддержаны и подхвачены местными криминальными структурами совершенно непонятные нашим правоохранительным органам символика, атрибуты, ростки или даже филиалы секретных ритуальных сообществ?» — спрашивает в своей статье И. Андреев.
Леопарды в древности
Леопард в древнеегипетской и античной цивилизациях обозначился значительно раньше, нежели тигр. Судя по всему, обитатели Средиземноморья и северо-восточной Африки выросли с ним бок о бок.
Византийская мозаика.
Этрусская фреска.
У египтян леопард был одним из образов Осириса.
По словам Р. Чайковского и Е. Лысенковой, так же в виде пятнистого зверя почиталась богиня наказания Мафдет, наделённая ещё и атрибутами помощницы мёртвых. В древние времена жрецы, руководившие погребальными обрядами, носили шкуру леопарда. Надгробные дощечки показывают, как просветлённый умерший в накидке из шкуры принимает жертвоприношение. До времён Среднего царства на крышке гроба часто изображалась шкура леопарда.
Гробница в Тарквиниях.
Существует версия, что этруски, один из могущественнейших италийских народов, считали себя «детьми леопарда». Образы леопардов наравне с львиными широко использовались в этрусской традиции. Уже в гробнице Кампана близ Вей изображена пантера, сидящая на крупе лошади. Возраст этой фрески восходит к VII веку до н. э. В склепе города Тарквиния, датированном V веком до н. э., два рисунка леопарда, помещённые в люнете, говорят нам о том, что эти хищники отнюдь не были в диковинку обитателям древней Италии.
В Древнем Риме леопарды постоянно присутствовали как обитатели бестиариев и цирков. Известна история, когда император Коммод Антонин спас человека от бросившегося на него леопарда, заколов последнего дротиком. В столице империи было столько частных зверинцев, что Сенат ввёл особый налог на львов и леопардов. Император Проб за один день выпустил на арену сто львов и сто леопардов, судя по всему — африканских. Всех их перебили. Скорее всего именно масштабные игрища Древнего Рима послужили причиной того, что леопард в Европе исчез ещё до начала Средневековья.
Изображения леопардов как символов страсти постоянно присутствуют в вакхическом цикле.
Иранское блюдо.
Нередки «леопардовые» мотивы и в искусстве Передней Азии, Ирана, восточных эллинистических царств и северной Индии. Например, на костяных пластинах знаменитого оксианского храма изображены реалистические картины охоты на леопарда — всадники расстреливают хищника из луков. В персидском декоре среди принятых там «животных мотивов», предпочтение также отдавалось изображениям леопардов, верблюдов, слонов и газелей. Иногда особо остроумные или попавшие в безвыходное положение вожди и властители пытались использовать гигантских кошек как биологическое оружие. Правда, это не всегда помогало. Например, в 1204 году при штурме крестоносцами Константинополя запертые в городе византийцы спустили на нападавших хищников из зверинца базилевса. Львы сражались и гибли героически, а леопарды убегали назад в город.
Леопарды: символы и гербы
Своеобразно положение нашего героя в геральдике. Если геральдический тигр, как мы уже убедились выше, и не тигр вовсе, а какое-то хтоническое существо, то и леопард не есть леопард. Дело в том, что в западноевропейской традиции пятнистая кошка на самом деле — лев, двигающийся на четвереньках. Даже не на четвереньках, а на трёх ногах…
«Крадущиеся леопарды» на английском гербе — на самом деле львы.
Вот цитата из книги А. Б. Лакиера «Русская геральдика»:
«Фигура леопарда отличается от льва тем, что видна вся его голова с двумя глазами, что он представляется идущим, т. е. стоит на трёх ногах, а четвёртую заносит вперёд, и что хвост его падает не на спину, а, напротив, поднят кверху и откинут. Поэтому лев, имеющий одну из исчисленных примет, леопарду принадлежащих, называется леопардоподобным львом (lion leoparde); и, наоборот, леопард, заимствовавший какие-нибудь приметы от льва, именуется львуподобным леопардом (leopard lionne)».
Поэтому знаменитые «крадущиеся леопарды» английского (а на самом деле — анжуйского) герба, воспетые бардами и менестрелями Нового времени, повествовавшими о западноевропейском Средневековье, суть не леопарды, а львы.
Геральдический леопард на гербе исторической провинции Гиень (Франция).
Геральдический лев на гербе острова Олдерни (Великобритания).
«Львуподобные леопарды»: герб английского графства Западный Йоркшир.
«Леопардоподобные львы»: герб французского департамента Верхние Пиренеи.
Немецкий вариант геральдической пантеры на гербе австрийского города Грац.
Герб Надеждинского района (Приморский край), 2002 г.
Герб Республики Северная Осетия — Алания, 1994 г.
Герб Заира, 1971 г.
Герб Бурунди.
Герб Сомали.
Герб Малави.
Герб Габона.
Ещё замысловатее в геральдическом мире выглядит пантера, которая для биологов является синонимическим названием леопарда. По тому же А. Б. Лакиеру,
«…геральдическая пантера всегда изображается „incensed“, то есть огнедышащей (разъярённой), с пламенем, вырывающимся изо рта и ушей. Существо описывается как прекрасное и доброе. Когда пантера пробуждается ото сна, она издаёт приятное высокое пение, и восхитительный поток приятно пахнущего дыхания доносится из её рта, так, что все звери следуют за ней (кроме дракона, который боится пантеры и убегает прочь). Пантера была эмблемой (badge) английских королей Генриха IV и Генриха VI. Иногда она изображается как обычное животное типа пантеры, иногда (особенно в немецкой геральдике) как существо с четырьмя рогами, коровьими ушами и длинным красным языком в виде пламени».
По-видимому, леопарды как они есть — коварные и туповатые животные — вряд ли могли вызвать у средневековых феодалов какие-либо положительные чувства. Поэтому облагороженный образ пятнистого зверя встречается только в странах, где он обитал.
В статье С. Панасенко «Герб Армении (Киликии)» указывается, что в «Хронике Констанцского собора» Ульриха Рихентала (1414–1418) символ этого закавказского государства представлял собой серебряный щит с червлёным коронованным леопардом, на спине у которого помещался золотой крест (второй вариант — в серебре червлёный лев с золотым крестом на груди).
Сегодня леопард изображён на гербах обеих осетинских республик — как входящей в состав Российской Федерации Республики Северная Осетия — Алания, так и непризнанной Южной Осетии.
Истинное изобилие леопардовых геральдических образов мы находим в Африке. Этот грациозный хищник украшает собой гербы Сомали, Малави, Заира, Бурунди. А на гербе Габона изображены две чёрные пантеры.
В киргизском селении Кызыл-Байрак недавно был установлен памятник объединителям киргизских племён Атаку-баатыру и его внуку Шабдан-баатыру. Мемориал возводили на средства, собранные по всей стране. Старший из героев изображён держащим в руках свиток, у его ног примостился леопард. Статуя расположена лицом к восходящему из-за гор солнцу.
В XVIII веке аллегорически олицетворяющий Великобританию леопард попал на памятный знак молодых Соединённых Штатов Америки. Замысел медали «Американская свобода» принадлежал самому Б. Франклину, посвятившему её знаменательной победе американских войск при Йорктауне 19 октября 1781 года. На реверсе медали известный французский художник Э.-А. Жибелэн изобразил молодую американскую республику в облике Минервы, а Англию в виде леопарда, приготовившегося к прыжку.
Багира — персидский принц
Самым известным леопардом для всех нас является, безусловно, чёрная пантера Багира — наставник и воспитатель киплинговского Маугли. Но не все знают, что Багира в оригинале — мужского рода, и это имя некогда принадлежало персидскому принцу.
Обоих наших героев большая часть читателей знает по одной из главных книг детства — «Книге джунглей». Это хромой тигр Шер-Хан и чёрный леопард Багира.
Евгений Перемышлев утверждает, что «Книга джунглей» — мужское произведение: «И герои её, не только люди, — представители мужской части мира. Волк Акела, питон Каа, мангуст Рикки-Тикки, старый крокодил Магар — да все, все, даже какой-нибудь шелудивый, жалкий шакал или вечно дрожащий мускусный крыс Чучундра, проливающий слёзы по любому поводу». Это книга о мужских делах, об охоте и защите территории.
Но я здесь не стану пространно писать о социологических и этнографических аспектах замечательного сочинения Редьярда Киплинга. Мне бы хотелось поговорить о «Книге джунглей» именно как о произведении о Природе. Как только не обзывали её интеллектуалы: и «экзотическим манифестом воинствующего ницшеанства», и «отражённой в первобытном мире аллюзией царства Капитала», и ещё добавляли много заумных и не всегда понятных эпитетов. Но для меня лично она всегда была книгой о Природе-как-она-есть.
Вспоминая биографию Р. Киплинга, я не перестаю удивляться, что этот человек — колониальный журналист и впоследствии городской писатель — обладал знаниями, которых хватило для того, чтобы написать лучшее произведение о мире живой природы, которое когда-либо видело человечество. «Книга джунглей» — это ведь не только серия новелл о Маугли, это ещё и два рассказа, относящихся к пустыням Крайнего Севера, — «Белый котик» и «Квикверн», а также истории, подсмотренные сыном погонщика слонов и просто посторонним наблюдателем: «Маленький Тумаи», «Могильщики» и «Рикки-Тикки-Тави». Но именно в рассказах о Маугли мы встречаемся с двумя сильными хищниками — тигром и чёрным леопардом (пантерой).
Багира и Маугли. Кадры из серии мультфильмов «Маугли» («СОЮЗМУЛЬТФИЛЬМ», 1967–1971 гг. Реж. Р. ДАВЫДОВ)
Тигр у Киплинга — довольно трусливый и не очень далёкий зверь, не чуждающийся падали и сопровождаемый противным и умным шакалом. Народ джунглей недолюбливает его и держит за чужака — и, в общем-то, заслуженно, потому что именно благодаря Первому Тигру, убившему человека, в джунгли пришёл страх. И погибает Шер-Хан в значительной степени в результате своей недальновидности — переел перед решающей схваткой да ещё и лёг отдохнуть там, где не надо…
Другое дело Багира, зверь, который практически не допускает ошибок, учившийся у людей, потому что молодость провёл в королевском зверинце. Собственно, Багира и есть один из основных носителей Закона Джунглей. Обратите внимание, как он грозен и беспощаден, если рассматривать его вне контекста взаимоотношений с «человеческим детёнышем»! Джунгли Киплинга полны хищников, они, в общем-то, и являются главными героями книги (и Маугли — не последний из них), но центральным носителем образа смерти предстаёт обучающий мальчика жизни чёрный леопард. Кстати, не могу не обратить вашего внимания на то, что голодный Багира «убивает на дороге всё, что может убить» — это к вопросу об «избыточном убийстве» гигантских кошек. Киплинг об этом знал, в отличие от многих современных натуралистов!.. Смерть в «Книге джунглей» — это элемент жизни, часть постоянного круговорота мира, который состоит из подобных перемен.
Чего стоят ремарки Киплинга, будто бы сделанные в сторону: «Икки (дикобраз. — М. К.) полон историй полурасслышанных и очень плохо рассказанных»: когда Бандар-Логи собираются вместе и слушают собственные восхваления самих себя, то хором кричат «Это правда, мы все говорим то же самое»: терпение Белого Котика «отправилось туда, куда уходят мёртвые крабы»: верхние клыки Багиры ударяются о нижние «с лязгом стальных затворов несгораемого шкафа». Перечитайте ещё раз описания того, как пьёт тигр из пересыхающего источника — он «опустил угловатую пушистую голову и начал лакать, ворча…» — или как зевает пантера «…самым изысканным образом, умышленно медленно; так он поступал всегда, желая оскорбить существо, равное себе». Бессмысленно перечислять все мелкие «вкусности», «Книга джунглей» полностью состоит из них.
А кроме того, она представляет собой свод самых разнообразных правил, похожих на нравоучения. Они являют собой замечательное собрание законов и нравственных императивов, изложенных простым, доступным как взрослому, так и ребёнку языком. Законы жадности для людей излагает для Маугли «Мать всех кобр», законы Стаи — Акела и Рыжий вожак Дхолей, кредо индивидуализма — Шер-Хан и удав Каа. Все обитатели джунглей наперебой повторяют «золотое правило» колымских лагерей «Умри ты сегодня, а я — завтра» и тут же перечисляют оговорки, благодаря которым становится возможным совместное существование многочисленных живых существ на ограниченном пространстве, ибо джунгли Маугли — это крохотный кусок леса площадью не более двадцати пяти квадратных миль.
Читая «Книгу», не устаёшь поражаться, как человек, далёкий от изучения природы, не натуралист и даже не охотник, мог сочинить эту затейливую паутину звериных нравов, черт характера, особенностей семейной жизни, которую не всегда могут понять даже опытные естествоиспытатели. Создаётся впечатление, что журналист из провинциальной газеты имел консультантом выдающегося исследователя природы уровнем не ниже Джима Корбетта. Но ларчик открывается гораздо проще: ребёнком Киплинг играл с мальчиками из туземных семей, и местом их забав был окружавший дом парк, в котором было куда больше от джунглей, чем от элемента городского пейзажа. Детские впечатления и глубокое любопытство к жизни во всех проявлениях — вот что объединило главы «Книги джунглей» в самый интересный учебник по природоведению, какой только попадается в руки детей в раннем школьном возрасте. И когда взрослые начинают рассказывать им о естественном отборе, эволюции, симбиозе и произносят множество странных слов и замысловатых определений, молодые вспоминают о том, что всё это они когда-то уже читали и поняли — в книге, написанной чудесным поэтом, который был лучшим в мире рассказчиком.
Леопард в сонниках
Неизбежная во всех постсоветских изданиях отсылка к сонникам гласит: если вам приснился нападающий на вас леопард, это означает, что в то время, как будущее представляется вам прекрасным, предполагаемый успех сопряжён со многими трудностями, чему виной доверие, оказанное нечестному человеку.
Убить леопарда — знак, предвещающий успех в делах (это, в общем-то, находится в полном соответствии с общим отношением человека к предмету его затаённых ночных страхов). Сон, в котором фигурирует леопард в клетке, означает, что окружающие вас враги потерпят неудачу в своём желании навредить. Вид леопарда в естественных условиях, причём пытающегося убежать, подразумевает затруднения в бизнесе и любви, которые благодаря упорным усилиям вам удастся преодолеть. А если вам доведётся увидеть во сне шкуру леопарда, то знайте — вашим интересам грозит опасность со стороны человека недостойного, но уважаемого.
«Военные» леопарды
Военно-символическая судьба леопарда не менее красочна, чем у тигра, и даже немного разнообразнее. Леопардовый мех считался признаком мужества и входил в униформу легендарных зулусских импи. Он украшал коней знаменитых «крылатых» гусар Речи Посполитой. На седле, покрытом леопардовой шкурой, ездил Иоахим Мюрат, которого Наполеон называл лучшим кавалерийским офицером мира. Как уже упоминалось выше, прославленный Витязь из поэмы Руставели в оригинале облачался в шкуру барса, которую потом переводчики переиначили в тигровую.
Атакующая подводная лодка «Леопард».
PzKpfw.V Ausf A «Пантера» из экспозиции музея Абердинского полигона, США. Фото Б. СЕДОВА с сайта http://serkoff.narod.ru
Всё, что носило имя пятнистой кошки, будь то корабли, танки, самолёты или полки и бригады, вело себя не в пример агрессивнее «тигриных», как, впрочем, и положено было обладателям этого славного названия. Так, например, немецкая канонерская лодка «Пантера» едва не спровоцировала Первую мировую войну на три года раньше, чем это случилось в реальности. Имя «Леопард» носили русская подводная лодка на Дальнем Востоке и недостроенный британский линейный крейсер. Сегодня на вооружении России состоит многоцелевая атомная подводная лодка «Леопард». «Пантерой» назывался самый мощный германский средний танк, выпускавшийся в 1943–1945 годах. А современные немецкие танки, переняв эстафету вермахта в присвоении своим бронемашинам «кошачьих» названий, известны как «Леопард I» и «Леопард II».
Бирманский полк «Чёрный леопард» и сегодня сражается с каренскими сепаратистами, теми самыми, на защиту которых встал четвёртый Рэмбо.
Мцыри (фрагмент)
<…>
…Была поляна. Вдруг по ней
Мелькнула тень, и двух огней
Промчались искры… и потом
Какой-то зверь одним прыжком
Из чащи выскочил и лёг,
Играя, навзничь на песок.
То был пустыни вечный гость —
Могучий барс. Сырую кость
Он грыз и весело визжал;
То взор кровавый устремлял,
Мотая ласково хвостом,
На полный месяц, — и на нём
Шерсть отливалась серебром.
Я ждал, схватив рогатый сук,
Минуту битвы; сердце вдруг
Зажглося жаждою борьбы
И крови… да, рука судьбы
Меня вела иным путём…
Но нынче я уверен в том,
Что быть бы мог в краю отцов
Не из последних удальцов.
Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный как стон
Раздался вдруг… и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилёг,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертию грозил…
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надёжный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассёк…
Он застонал, как человек,
И опрокинулся. Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!
Ко мне он кинулся на грудь;
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Моё оружье… Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он;
Как будто сам я был рождён
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык…
Но враг мой стал изнемогать,
Метаться, медленней дышать,
Сдавил меня в последний раз…
Зрачки его недвижных глаз
Блеснули грозно — и потом
Закрылись тихо вечным сном;
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу!..