Охота на леопарда: прошлое и настоящее
Охота как средство самозащиты
В течение всей истории цивилизации люди стремились уничтожать леопардов. И, положа руку на сердце, это можно понять: они (то есть мы) защищали своих собак, коз, телят, лошадей и самих себя. Другое дело, что уж очень преуспели в своей самообороне.
Нам сегодняшним, порой излишне увлекающимся природоохранной риторикой, нелишне будет вспомнить, что времена, когда гигантские кошки представляли реальную угрозу для жизни и имущества людей, отнюдь не так далеки от нас, как хотелось бы думать.
Потомок одной из семей пионеров освоения Дальнего Востока В. Янковский с полным на то правом утверждает, что в первой половине XX века существование любого хозяйства в Уссурийском крае напрямую зависело от успехов в борьбе с тиграми и леопардами, которых здесь принято называть барсами. У людей той эпохи не возникало вопроса при виде мелькнувшей неподалёку гигантской кошки — хищная ли это тварь или особо охраняемый вид? Практически сразу же следовал выстрел в сторону зверя, потом организовывалось преследование, и через некоторое время — порой через несколько дней — шкура оплошавшего тигра или леопарда сушилась в усадьбе меткого охотника.
Охота с собаками
С того момента, как человек сделал первый шаг по охотничьей тропе, его не оставляла мысль, как бы ему разделить с кем-нибудь риск опасного предприятия и при этом увеличить свои шансы на успех и повысить собственную долю в добыче. Идеальным объектом для такого неравноправного распределения обязанностей и трофеев стала собака.
Конечно, ситуация с охотой на гигантских кошек значительно отличается от белкования или добычи тетеревов из-под лайки. Тем не менее известны способы охоты со сворой собак даже на львов и тигров, а уж при отстреле пумы и ягуара использование собак является одной из главных составляющих успеха.
Фото IGOR AK. keshouan@mail.ru, фон М. КРЕЧМАРА, коллаж В. КОТОВА
Сегодня добыча леопарда с собаками является одним из немногих типов охоты на этого зверя, который способен обеспечить успех и свести к минимуму риски. Существует две идеологически разные «собачьи охоты» на леопарда: в одном случае добычу берут массой своры, в другом — на неё науськивают специально выведенных и натасканных псов. Однако в обоих вариантах безопасность собак, осмелившихся «спорить» с хищником, отнюдь не гарантирована. Скорее наоборот. Срок жизни этих четвероногих помощников человека ограничен клыками и когтями объектов их охоты.
Леопард, легко убивающий самого крупного пса, пасует перед сворой.
Осень в юго-западном Приморье, фото М. Кречмара
Первопоселенцы Дальнего Востока предпочитали добывать пятнистую кошку с седла и также при помощи своры. Красочные описания нескольких таких охот мы можем найти в книге Ю. Янковского «Полвека охоты на тигров».
«…Едва мы зашли за небольшой уступ над дорогой, скрывающий от нас этот косогор, как услышали за ним лай одной из собак, но вначале не придали этому значения, не ожидая встретить здесь ничего существенного. Однако, когда лай повторился, я и Арсений выскочили на бугорок, чтобы посмотреть, что происходит. Лай доносился из леса, саженях в ста от нас: не хватало же налицо двух собак: Осори и Вори.
Мы стали прислушиваться, всё ещё не придавая значения лаю; младший сын, Юрий, оставался на дороге, не веря, что мы набрели на крупную дичь.
Собаки сворой тоже крутились около нас, видимо, не доверяя лаю молодых.
Но вот прошло две-три минуты, и лай собак сделался серьёзным и басистым: мы поняли, что они лают не на козу или зайца, а на крупного зверя вроде кабана. В это время на пригорок поднялся и Юрий, всё ещё не веривший, чтобы здесь было что-то серьёзное, но я уже стал думать, не кабан ли это, заблудившийся так близко к селению, обнаружен собаками.
И вот, решив поддержать собак, травя остальную свору, мы полезли по кустам кверху, рассыпавшись в порядке, как стояли.
Сыновья мои наступали прямо по овражку на лай, а я наметил себе путь на лежащий впереди холмик. В это время рванулись вперёд собаки Ральф и Ларго. Лай усилился, но из-за холма я не мог ничего видеть, так же, как не видел и охотников, скрывшихся в чаще. Скоро ушли оставшиеся при мне Север и Кома, и после этого эхо лая загудело вовсю.
Не слышавший этого звука-песни собак никогда не поймёт тех переживаний, которые испытывает охотник, когда не существует ничего на свете и ничто не может остановить его, особенно когда он чувствует интересную добычу. При этом воображение почти всегда рисует нечто большее, чем бывает в действительности, однако бывают исключения, как и случилось у нас.
Стремясь как можно скорее увидать, в чём дело, я изо всех сил старался вскарабкаться на холм; а лай шести собак всё усиливался и стал разноситься по лесу так громко, что ему вторило эхо.
Я поднимался на восток, в сторону восходящего солнца.
Было 11 часов утра, и навстречу мне из-за высокой горы брызнуло золотое солнечное сияние, нестерпимое зимой. Уже перед самым восходом на сопку я ясно определил, что лай совсем недалеко, за перевалом.
Ещё несколько шагов, и передо мною открылась картина, какую я редко видел за все долгие годы своей охотничьей жизни.
На расстоянии ста шагов впереди, на вершине старой высокой, дугой изогнутой берёзы, боком ко мне стоял во всю свою красоту старый красавец барс. Шерсть на изогнутом теле стояла дыбом, восходящее солнце, в ореоле которого он предстал передо мною, окружало его золотым сиянием.
Барс, конечно, всецело был занят собаками: устремив на них свой горящий взгляд, он рычал, чувствуя себя пока в относительной безопасности. Он не замечал ещё приближения охотника. Как я в это время пожалел, что у меня не было с собой фотографического аппарата!
Конечно, при первом же взгляде на такой редкий трофей мне захотелось его получить, но тут пришлось взять себя в руки и напрячь всю выдержку „старого тигра“, чтобы не сделать промаха и выстрелить наверняка. Солнце светило прямо в глаза, мешало выстрелу; к тому же я знал, что в случае промаха, если я лишь раню барса, он может в борьбе задрать нескольких собак, что уже случалось у нас в прошлом и после чего мы дали слово стрелять барса на дереве лишь наверняка.
Но нельзя же было позволить зверю уйти! Мысли проносились быстро, и причин этому было много.
Я понимал, что надо подойти так, чтобы избежать светившее в глаза солнце, но, спустившись за холм, я попал бы в чащу; сквозь ветки выстрел не мог быть верным: надо было обойти редколесье, но при этом пройти на виду у такого зоркого и смелого зверя, как барс.
…Если зверь, услышав меня, успеет спрыгнуть с дерева раньше, чем я пройду сквозь густую чащу, он может уйти безвозвратно.
Всё это волной проносилось в уме, но выдержка взяла вверх, и, откинув мысль о поспешном выстреле, я, держа на виду зверя, стал красться к чаще, забирая вправо, чтобы выйти в сторону от солнца.
Собаки, почуяв приближение охотников, лаяли и выли и наполняли лес несмолкаемым гомоном; барс же продолжал прогуливаться по нависшей дуге берёзы и в бессильной злобе рычал на загнавших его на дерево собак. Всё тело его было напряжено, шерсть дыбилась.
Когда до дерева осталось не более семидесяти шагов, барс почуял охотника, волнение усилилось, и он, видимо, решил попробовать прорвать блокаду. Конечно, такого прыжка сделать он не рискнул и стал спускаться по стволу вниз, видимо, намечая место дальше от круга, занимаемого собаками. Когда до земли оставалось около трёх саженей, он остановился, готовясь к прыжку.
Я видел это, но из-за густой чащи всё ещё не мог стрелять и только ускорял шаг, чтобы миновать последние ветви, мешающие сделать смертельный выстрел.
Оставалось не больше сорока шагов, когда барс напряг все мускулы своего стального тела и, отделившись от дерева, тугой пружиной сделал пятисаженный прыжок через собачий круг. Ещё миг, и он убежит.
Я вскинул ружьё, собаки бросились преследовать барса. Секунда прицела и — выстрел. Пуля пронзила зверя насквозь, он перевернулся, и вся свора собак вмиг сидела на нём.
Когда я подбежал, у ног моих кружился сплошной собачий клубок. Зверь в агонии царапал землю, собаки в азарте рвали его, а иногда он наносил им лапами сильные царапины. Все попытки оттащить собак, чтобы предохранить их от случайных ранений, были тщетны. В такой момент невозможно пристрелить раненого зверя, так как живой клубок сплетающихся на нём собак мешает выстрелу.
…Всё было кончено. Барс лежал неподвижно. Привязав верёвки, мы по снегу потянули убитого зверя к дороге, где ждала наша телега с грузом. Положив на неё барса, отправились дальше: вся наша охота длилась не более сорока минут».
Если в России для охоты на леопарда использовались в значительной степени случайные псы и подбор своры осуществлялся лишь по принципу «покрупнее и позлобнее», то в других странах дело обстояло иначе.
Ю. М. Янковский с сыновьями Валерием, Арсением и Юрием после охоты с убитым «барсом». Корея, 1928 г. Архив приморского государственного музея им. В. К. Арсеньева / Издательство «РУБЕЖ»
На юге Африки есть специальная порода, выведенная для охоты на крупных кошек, — родезийский риджбек. Вот что пишет С. Стюарт из Международного фонда родезийских ридж-беков:
«Риджбек — это единственная собака на планете, которая может смотреть льву прямо в глаза и при этом остаться в живых. Однако леопард гораздо опаснее. Он быстрее, умнее и уважает собак только в качестве дополнения к своему меню. С этим противником риджбеки должны быть более осторожны и осведомлены. Особенно когда они отправляются в страну леопардов.
Камни и скалы — вот что означает страна леопардов. И леопарду нет равных в этой его естественной среде обитания.
Так как леопард является очень пагубным явлением для фермерских угодий, которые располагаются в основном в гористых местностях, то это стало настоящей проблемой для людей. Многие фермеры, разводящие скот, ведут непрерывную борьбу с этими животными. Зачастую это становится похожим на фермерскую охоту на пятнистых кошек.
Леопард среднего размера (весящий примерно 75 кг) способен без труда убить телёнка, не обращая никакого внимания на взрослых коров, пасущихся неподалёку. Он может убить и взрослое животное или с лёгкостью утащить телят прямо из гущи стада. Обладая легендарной силой, которая позволяет им затаскивать добычу даже на деревья, леопарды, если позволяет ситуация, способны убить домашнее животное даже в самом охраняемом стаде на Земле.
При таких обстоятельствах неизбежным и единственным выходом является разрешение на охоту на леопардов. Разумеется, это станет эффективным только при использовании собак.
При охоте на сильного и свирепого хищника собаки должны отлично чувствовать настрой леопарда, чтобы, в крайнем случае, успеть убежать на достаточно высокой скорости, причём мгновенно, как только хищник соберётся их атаковать. Но смогут ли они безошибочно определить момент, когда большая кошка подаст повод, и не произойдёт ли это слишком поздно?
Есть несколько историй о том, как один леопард расправился с несколькими риджбеками сразу. Леопард действует мастерски и убивает собаку одну за другой. Он убивает ради наслаждения, легко и свободно».
Сегодня охота с риджбеками считается одной из самых достойных и интересных спортивных охот на леопарда.
Нынешняя незаконная охота на леопарда проходит примерно по той же схеме — свора собак загоняет хищника на дерево, откуда его охотник «снимает» выстрелом. Другие же способы браконьерской добычи леопарда аналогичны тем, что используются при охоте на тигра, — это петли и клетки-ловушки. Но так как размеры пятнистого убийцы по сравнению с тигром не очень велики, к этому списку приспособлений добавляются и обыкновенные капканы.
Местное население юга Дальнего Востока на леопарда специально практически не охотится. Спрос на его шкуру и бренное тело практически отсутствует, а неприятностей селянам он причиняет минимум. Отдельной строкой идут, конечно, владельцы оленепарков, но они предпочитают не афишировать свои разногласия со «священным зверем Земли Леопарда», как напыщенно зовёт нашего героя экологическая общественность, а решать свои конфликты с ним втихаря. Поэтому если и стреляют сегодня приморцы леопарда, то как бы случайно.
Охотник Ж. с тремя собаками двигался вдоль края Шуфанского плато. Шёл он со вполне конкретной целью: в поисках кабанов, которых планировал заготовить на мясо. Собаки находились метрах в пятидесяти-шестидесяти от него и всё время были на виду. Неожиданно они насторожились, а затем с хриплым и остервенелым лаем кинулись вверх по склону.
Ж. понял, что собаки преследуют какую-то странную дичь: он никогда не слышал у них такого голоса. Это был явно не тигр — при встрече с этим зверем псы кинулись бы охотнику в ноги. Ж. ускорился и догнал свору, которая облаивала, казалось, пустой участок склона у подножия серой пористой скалы.
Едва человек приблизился, как у самого камня шевельнулось «нечто». Больше всего оно было похоже на большой комок, слепленный из опавших листьев. Собаки, услышав и увидев хозяина, взъярились пуще прежнего и стали прижимать находку вплотную к камню. Неожиданно рядом с существом зашевелилась «змея» толщиной с руку, и Ж. понял: перед ним леопард, а то, что кажется змеёй, — его хвост.
Подойдя на тридцать метров, Ж. застрелил зверя двумя пулями Майера из двустволки 12-го калибра.
— А что было делать? — оправдывался он. — Я бы собак от него отозвать не сумел.
В юго-западном Приморье леопарда чаще всего стреляют при охоте с собаками. Фото М. КРЕЧМАРА
А иногда бывает и так…
Бригадир оленепарка У. решил избавиться от назойливого леопарда, который регулярно, раз в неделю, а то и чаще, убивал оленей на огороженной территории. Как только выпал первый, ещё совсем некрепкий снег, он вместе с одним из рабочих того же хозяйства, имевшим репутацию хорошего охотника (в южном Приморье такое определение означает отъявленного браконьера), прихватив четырёх собак, двинулся по следу зверя. Леопард после очередного набега возвращался к себе домой, в район Барсового хребта, и У. предполагал, что до места его дневного убежища от оленепарка будет не больше километра. Радостно бегущие впереди собаки всё время норовили превратить карательный поход в весёлую охоту. То они погнали чудом затерявшуюся в приморском редколесье косулю (почти всех её сородичей выбили местные браконьеры), то затеяли смертный бой с бродячей овчаркой. Оба раза «неутомимые мстители» потеряли по часу времени, причём безо всякого прибытка для себя, — сначала косуля очень прытко убежала в крепи, а затем остервеневший бездомный боец перекусал всю свору и удалился непобеждённым.
Наконец охотники добрались до типичных леопардовых мест — захламлённого буреломом дубового криволесья с изобилием мелких, заросших кустарниками западинок. Гребень холма представлял собой скальную «щётку» с изобилием щелей и дырок. В одной из впадин собаки обнаружили зверя и прижали его к большому выворотню. Но большая кошка, точно так же, как и любой «поставленный» охотничьими псами хищник, уделяет атакующей своре, наверное, не больше трети своего внимания. Остальной запас чувств уходит у него на то, чтобы сканировать окрестности и не пропустить появления человека. Поэтому У. и его напарник увидели леопарда лишь тогда, когда тот, сообразив, что кроме четвероногой напасти его преследует ещё и двуногая, понёсся прыжками вверх по склону к каменной гряде. Расстояние до него было около семидесяти метров.
Понимая, что зверь сейчас забьётся в какую-нибудь каверну и скорее всего станет недоступен, оба браконьера открыли по нему беглый огонь. Для этого они обладали богатыми возможностями: У. взял с собой самозарядный карабин Симонова, а его напарник — самозарядное ружьё 12-го калибра МЦ-21–12. Каждый из них выпустил по обязательному магазину, но на первый взгляд зверь никак не отреагировал на эту канонаду. По крайней мере, на физическом уровне. Однако, подойдя к следу, «стрелки» увидели многочисленные брызги крови с обеих сторон следовой дорожки — как минимум одна пуля из СКС нашла свою цель и пробила зверя насквозь.
Собаки вновь настигли леопарда, который действительно залез в какую-то узкую дыру между камнями, и достать его оттуда не представлялось никакой возможности. Посидев возле отверстия с полчаса и порадовавшись на собачью брехню, мстители решили, что их задача выполнена и можно поохотиться ещё и для себя. Дело в том, что шкура «барса» для них не представляла никакого интереса, У. просто хотел уничтожить вредителя.
Напарник У. забрал собак и двинул вверх по хребту в поисках «мяса». Сам же У. задержался возле дырки в скале. Неожиданно он услышал, как сверху посыпались мелкие камни, и над его головой мелькнул леопард! Видимо, он вылез из каверны через какой-то другой выход и теперь пытался уйти. У. схватил карабин, но обнаружил, что тот разряжен. В это время леопард появился снова и весь подобрался, видимо, готовясь к прыжку. У. с руганью схватил какой-то завалявшийся в карманах патрон, дослал его в ствол и навскидку выстрелил в зверя. Леопард забился на скальной полочке и свалился вниз. Здесь У. дозарядил оружие ещё одним завалявшимся в карманах патроном и добил его в упор.
В целом, описания дальневосточных браконьерских охот на леопарда обычно неинтересны. «Ну иду. Ну залаяли. Ну грохнул».
В отличие от охоты на тигра они совершенно лишены какого-либо драматизма. Особенно в устах рассказчиков.
Леопарды и петли
Работники оленепарка, обнаружив, что к ним зачастил леопард, первым делом определяют то место, где он регулярно перелезает через изгородь. Несмотря на то что ограды современных хозяйств представляют для зверя, который ловко лазает по деревьям, совершенно эфемерное препятствие, хищник этот довольно консервативен и «ходит одним ходом».
Наряду с петлями клетки-живоловушки — испытанный способ отлова леопардов.
Хижина охотника, убивавшего леопардов. КНДР, 2004 г. фото М. Кречмара
Возле него-то рабочие или сам владелец оленей устанавливают несколько петель или садятся в засидку. Бригадир Н., как-то вместе с напарником устанавливая петлю, увидел, что вдоль другой стороны изгороди идёт леопард. Оружия у людей при себе не было. Они замерли на месте, рассчитывая, как сами потом признались, что леопард их не увидит. Но хищник обнаружил их за семьдесят метров и мгновенно ретировался. Н. тем не менее довёл дело с петлёй до конца — леопард попался уже на следующую ночь и был застрелен.
Охота в тропиках
Охота на леопарда в тропиках многократно описана такими мэтрами, как Дж. Корбетт, К. Андерсон, Дж. Хантер. Интересно, что все они считали леопарда одним из самых простых в добыче зверей и самым опасным при доборе его в раненом виде.
Известную лёгкость преследования леопарда Дж. Корбетт мотивирует, прежде всего, тем, что у нашего героя слабое обоняние.
«Для того чтобы убить обыкновенного леопарда, применяется большее количество способов, чем для охоты на всякое другое животное. Эти способы варьируют в зависимости от того, как ведётся охота — со спортивными интересами или в целях заработка. Наиболее азартный и самый интересный вид охоты на леопардов ради спорта — это проследить зверя в джунглях, и когда он обнаружен, подкрасться к нему и застрелить. Самый лёгкий и наиболее жестокий способ убить леопарда для наживы — это всовывание небольшого и сильновзрывчатого патрона в труп животного, убитого леопардом. Многие местные жители научились делать такие патроны. Когда зубы леопарда касаются патрона, он взрывается и разрывает челюсти хищника. В некоторых случаях смерть наступает мгновенно, но чаще несчастное животное отползает в сторону, чтобы умереть медленной и мучительной смертью, так как люди, которые применяют такие бомбы, не обладают достаточной смелостью, чтобы пойти по кровавым следам, оставленным леопардом, и прикончить его.
Выследить, определить местонахождение и незаметно подкрасться к леопарду сравнительно легко, помимо того, что это очень захватывает и представляет большой интерес. Леопарды имеют нежные подушечки на пальцах лап и, насколько возможно, придерживаются звериных троп и тропинок; их совсем нетрудно обнаружить, так как практически каждая птица и животное в джунглях помогают охотнику. К ним нетрудно подкрадываться, потому что, хотя природа благословила их очень острым зрением и слухом, они находятся совсем в невыгодном положении из-за плохого обоняния. Спортсмен может избрать линию движения, подход к зверю, наиболее для себя удобный, не обращая внимания на направление ветра.
Когда вы выследили, обнаружили и подкрались к леопарду, гораздо больше удовольствия можно получить, нажав кнопку фотоаппарата, а не курок винтовки. В первом случае за леопардом можно наблюдать часами, и нигде в джунглях вы не увидите более грациозное и интересное животное. Кнопка фотокамеры может быть нажата в любой момент по вашему выбору, и вы станете обладателем пластинки, которая всегда будет представлять интерес. В другом случае вы получите мимолётное впечатление — вы нажимаете курок, и, если прицел правилен, приобретённый трофей быстро теряет и красоту и привлекательность».
Варварский способ уничтожения зверей с помощью пиротехнического патрона не является ноу-хау индийских крестьян и рабочих — мирных тружеников джунглей, озабоченных тем, как обезопасить себя от самого жестокого хищника. Широко использовали такие снаряды при ликвидации тигров и жители Средней Азии, Дальнего Востока и внутренних районов Китая.
Советские специалисты, трудившиеся в Непале и Индии, тоже не остались в стороне от охоты за пятнистой кошкой.
«Мы вошли в лес, разогнав большое, голов в пятьдесят, семейство обезьян. Они разбежались по веткам деревьев и сверху внимательно следили за нами. Вдруг под кустом низкорослого дерева около ручья мы увидели приготовившегося к прыжку громадного леопарда.
Не долго думая, я вскинул винтовку и выстрелил. Леопард остался лежать на месте. Через него перескочило какое-то животное и, сделав огромный прыжок через ручей, скрылось в лесу. Это был второй леопард. По-видимому, в лесу происходила охота леопардов на любопытных обезьян. Когда я слез со слона, то около леопарда лежала с разодранной лапой мёртвая обезьяна, а на кусте прямо над тяжело дышавшим в предсмертной агонии леопардом сидел маленький обезьяний сосунок и визжал от страха. Я поставил винтовку к дереву, а сам полез за сосунком. Детёныш стал прыгать по веткам, и мне его не удалось схватить. Тогда я попросил погонщика, чтобы он заставил слона нагнуть в мою сторону кусты. В это время леопард сделал свой последний прыжок и, уткнувшись мордой в куст, свалился в ручей. Я в испуге отскочил в сторону. Но обезьяньего сосунка уже не было, он куда-то скрылся и, видимо дрожа, сидел где-нибудь высоко на дереве и смотрел на труп своей матери. Мы взвалили леопарда на слона и пошли к себе в лагерь», — рассказывает советский специалист В. Туркин.
Леопарды и стрихнин
Отрава на леопардов или вообще не действует, или действует как-то уж очень избирательно. По крайней мере, Дж. Корбетту не удалось с её помощью положить конец деятельности леопарда из Рудрапраяга. О воздействии на леопарда самого распространённого яда — стрихнина — известнейший африканский охотник Шомбургк пишет следующее:
«В нашем лагере у Казомы обычно хватало и всякой другой дичи — мясо антилоп или цесарок гораздо вкуснее слонятины. Но в последнее время нас стали донимать непрошенные нахлебники, чьё соседство было совсем небезопасно. Дело в том, что мы заготавливали часть мяса впрок, провяливая его на солнце.
Слуги развешивали длинные ломти на ветвях большого тамариндового дерева, росшего посреди лагеря, и для всех окрестных леопардов это дерево выглядело чем-то вроде рождественской ёлки с подарками. По ночам, а иногда и средь бела дня, они совершали воровские визиты в лагерь. С потерей части запасов можно было бы примириться, но очень действовала на нервы постоянная мысль о возможной встрече с пятнистым убийцей. Надо сказать, что в большинстве районов Африки леопард внушает туземцам гораздо больший страх, чем лев, хотя фактически это и неоправданно: от нападений львов люди погибают намного чаще.
Итак, вернувшись в лагерь, я основательно нашпиговал стрихнином большие куски слоновьего мяса и разбросал их вокруг колючей изгороди. Утром обнаружилось, что леопарды и гиены обрадовались ядовитому угощению, как манне небесной, и сожрали всё до последнего кусочка. И как ни удивительно— без всякого ущерба для здоровья! Я остался в дураках, а впоследствии имел случай убедиться, что львы также невосприимчивы к действию стрихнина».
Охота с копьями
Одному из самых знаменитых охотников мира Дж. Хантеру посчастливилось видеть, как охотились на леопардов люди, вооружённые копьями, — воины масаи, которых сам он называл «храбрейшими из храбрых».
«Пока я жил вместе с масаи, мне также приходилось наблюдать, как они с копьями охотились на леопардов. По-моему, это гораздо больший подвиг, чем охота на львов. Хотя леопард весит не более 200 фунтов, он гораздо быстрее и агрессивнее льва. Кроме того, леопард хитрый зверь. Он лежит притаившись, пока охотник чуть ли не наступит на него. Затем зверь внезапно нападает с огромной быстротой и невероятной решительностью. Леопарды отлёживаются в пещерах и других тёмных углублениях; львы же предпочитают негустой кустарник. Охотник, ползающий среди валунов в поисках леопарда, находится в довольно незавидном положении.
Однажды мне пришлось сопровождать трёх копейщиков, преследовавших леопарда, который систематически убивал их коз. В отличие от льва леопард убивает из одной страсти к убийству. Леопард, о котором идёт речь, оставил несколько убитых коз, после набега даже не попытавшись съесть ни одной. После длительного преследования мораны наконец обнаружили леопарда в узкой полосе высокой травы. Если бы этот зверь оказался львом, достаточно было бы швырнуть несколько камней, чтобы заставить его или броситься на охотников, или же издать крики. Леопард же хитрый зверь, и несмотря на то, что мы забросали полосу травы чуть ли не целым бушелем (36,38 литра. — М. К.) камней, он никак себя не обнаружил. К несчастью, со мной не было моих собак, и единственное, что оставалось, — выгонять зверя самим.
Поскольку на этот раз было всего-навсего три копейщика, я мог воспользоваться ружьём, не опасаясь попасть в кого-либо из них. Я сказал моранам, чтобы они встали по обе стороны от меня и отступили назад. Я знал, что, если леопард бросится, он сделает это почти мгновенно, и был убеждён, что воины не успеют воспользоваться своими копьями. Мне самому едва бы удалось произвести выстрел, когда леопард выскочит. Но я недооценивал моранов, поскольку ещё не был знаком с их блестящим умением владеть копьём с длинным мягким наконечником.
Мы медленно шли по траве, доходившей нам до пояса. Это напоминало охоту на фазанов. Мораны шли в нескольких шагах позади меня, держа щиты перед собой, а копья наготове. Мы медленно продвигались фут за футом, постоянно останавливаясь, ища эту большую коварную кошку. Полоса травы была неширокой, но медленное продвижение начинало сказываться на наших напряжённых нервах.
Вдруг леопард выскочил из травы в каком-нибудь ярде справа от меня. Он сделал прыжок в моём направлении. Не успел я вскинуть ружьё, как моран, шедший справа от меня, уже пронзил зверя своим копьём. Леопард едва успел оторваться от земли, как тонкое лезвие наконечника уже вонзилось в него. Копьё попало между шеей и плечом леопарда, пригвоздив его к земле. Там он и остался лежать, извиваясь и рыча, тщетно пытаясь освободиться. В тот же миг моран выхватил свой „сими“, чтобы покончить с леопардом. С большим трудом я удержал его, чтобы иметь возможность сделать выстрел в пронзённого зверя и тем спасти прекрасную шкуру от исполосования».
Преследование подранков
На первый взгляд леопард кажется не слишком опасным для охотника. По размерам он относительно невелик — по габаритам примерно равен мужчине среднего сложения и, как большинство крупных кошек, не очень крепок на рану. Да, леопард осознанно может охотиться на человека, но если чувствует за собой преследование, то старается неслышно удалиться.
Всё это справедливо, но за одним, и очень важным, исключением — если зверь не ранен. Подстреленный леопард стремится поквитаться с причинившим ему боль человеком, но иногда нападает даже не на самого обидчика, а на первого несчастного, встретившегося ему по пути. Раненый хищник может не только подстерегать в засаде идущего по его следу охотника, он способен и сам двинуться ему навстречу, навязывая свои условия боя. И самое главное: травмированный леопард практически всегда атакует преследователя вне зависимости от своего размера, возраста и тяжести ранения. Именно эта черта леопардового характера и делает его одним из самых опасных зверей, с которыми может повстречаться человек.
Ю. Янковский описывает замечательный эпизод, когда ему пришлось столкнуться с тремя дальневосточными леопардами одновременно.
«Итак, перевалив за хребет и осмотрев горизонт, я не заметил ничего подозрительного. Ниже меня, шагов на двести, спускался довольно отлогий косогор, заросший жёлтым горным ковылём. Местами ковыль был довольно высоким и густым, так что за десять шагов ничего нельзя было видеть. По косогору росли кое-где отдельные дубы. Ниже, шагах в двухстах, косогор пересекался неглубоким оврагом, противоположная сторона которого была хорошо видна, хотя на ней тоже кое-где были разбросаны старые дубы.
По обыкновению, находясь в тайге ежесекундно наготове, я держал винтовку на перевязи на плече и стал собирать с земли тонкие сухие сучья, старясь не производить шума. Набрав приличную охапку, подошёл к намеченной площадке, чтобы развести костёр, поднял голову и ещё раз взглянул на горизонт.
В этот момент я увидел ниже себя, шагах в 150, вскочившего на ноги барса, стоявшего ко мне боком на небольшом холмике и просвечивающего ясным силуэтом сквозь редкий в этом месте ковыль. У меня создалось впечатление, что барс спал на солнце, но услышав мой шорох, вскочил и прислушивается.
Конечно, мой хворост вмиг разлетелся по сторонам, а винтовка очутилась у плеча. Я выстрелил, но был поражён случившимся: вслед за раздавшимся выстрелом вместо одного стояли в ряд три барса — все с поднятыми головами и круто поднятыми хвостами. Но это длилось только мгновение. Второй выстрел я произвести не успел — барсы вмиг спрыгнули под бугорок и скрылись.
Переведя патрон и держа ружьё наготове, я бросился к тому месту, где стояли барсы, в надежде увидеть их удирающими через овраг, но пока бежал, не сводя глаз с горизонта, ничего увидеть не мог. Вскочив на возвышенность, на которой находились в момент выстрела барсы, я увидел одного из них, стоявшего в шагах тридцати в траве и смотрящего в мою сторону. В момент моего появления он лёг, и трава скрыла его. Ничего не оставалось делать, как целить в траву, где, по предположению, мог быть барс.
Я выстрелил ещё раз, барс, видимо раненный, перевернулся через голову и стал волчком крутиться на месте. Я наблюдал, предполагая, что он сейчас же упадёт мёртвым, но зверь, проделав несколько раз „колесо“, вскочил и бросился в сторону, скрывшись в густой траве. Не теряя времени, я добавил патронов, осмотрел горизонт и, не видя других барсов, бросился на ближайший холмик.
Как только вскочил на него, увидел другого барса, переваливающего следующий холмик, шагах в сорока от меня. Выстрелить я не успел и бросился к тому месту, которое только что перевалил зверь. Он бежал не торопясь, и я увидел его переваливающим следующий холмик. Я гнался за барсом шагов двести, мельком видел его несколько раз, но ни разу не мог выстрелить.
Третьего барса мне больше не удалось увидеть. Вернувшись, осмотрел следы и стал разбираться в них, что при полном бесснежьи оказалось очень трудной задачей. Всё же провозившись полчаса, я восстановил полную картину происходящего.
Осмотрев место, на котором были барсы, я заметил несколько капель крови. Следы вели к тому месту, где я увидел зверя, когда он прилёг вторично. Насколько была серьёзна первая рана, установить не представлялось возможным. Всё же была какая-то причина, которая заставила зверя задержаться, пробежав всего десять саженей. Лежи он спокойно, я, направляясь по следам, несомненно, попал бы ему в зубы, так как лежащим его увидеть не мог. На моё счастье, я ещё увидел его стоящим, а прилёг он уже у меня на глазах.
Думаю, что, стреляя в барса в траве наугад, я не попал в него, а только спугнул. Следующая же пуля, пущенная на бегу, ранила серьёзно, так как на месте „колеса“ было много крови. Дальше след завёл меня в сплошные тростники выше человеческого роста и местами такие густые, что дальше двух-трёх <шагов> ничего не было видно.
Я продвигался крайне медленно и осторожно. Пробежавший зверь буквально оставил канаву в зарослях, причём трава с обеих сторон была обильно измазана кровью. Кровь была густой и тёмной.
Идти дальше одному, да ещё без собаки, было безумием, так как при таком ранении хищник не мог быть далеко и, услышав моё приближение, мог бы сделать засаду.
При всей бдительности и виртуозной стрельбе он может захватить охотника врасплох.
…Взвесив всё, я осторожно начал продолжать слежку. Дело происходило на солнопёке, земля была сухой, как и трава, следить было трудно. Кровь терялась, приходилось делать круги, что отнимало много времени и, естественно, утомляло и уменьшало бдительность, а обед всё ещё находился в пейтузе (охотничий мешок).
Было уже три часа, найдя снова след, пройдя немного почти по чистому лесу, я вновь влез в сплошной тростник. След шёл не по ровному месту, а по косогору, и снова голос здравого смысла говорил бросить слежку и прекратить рисковать. Самолюбие „тигра“ — старого охотника, говорило, что если ты действительно „тигр“, то обязан идти дальше и не бросать следа. Кроме того, я фаталист.
Я подумал о том, что за полвека моей охоты, не задумываясь, подвергался ещё большим опасностям и ни разу перед ними не отступил. Неужели мой дух стал слабым? Нет, я не могу не идти дальше! И я отправился по следу, выкинув из головы все сомнения.
Так как видимость горизонта стала более чем ограниченной, а след представлял собой продавленную в сухом тростнике борозду с каплями крови на траве, на всякий случай я ощупал за поясом нож, осмотрел ещё раз взведённый курок винтовки и стал медленно и осторожно пробираться, прислушиваясь поминутно к малейшему шороху и стараясь уловить тяжёлое дыхание раненого зверя, лежащего где-нибудь поблизости в чаще. Должен сказать, что тяжёлое дыхание раненого зверя не раз давало мне возможность разыскать его в чаще. Однако ничто не выдавало близкого присутствия барса, между тем как тяжёлое ранение, несомненно, заставило забрести его в ближайшие заросли. Он не мог быть далеко. Тем более что я не встретил ни одной лёжки.
Неожиданно я потерял след. Видимо, зверь не пошёл дальше, так как я оказался в тупике следа. Я прислушался. Ничего слышно не было. Предполагая, что барс сделал высокий прыжок, не задевая камышей, я остановился и стал разглядывать. Ничего не увидев впереди, повернулся вправо и… мороз пробежал по моей коже…
Всего в двух шагах от себя я увидел лежащего барса!
Первое, что я сделал, — это выцелил, но не успел выстрелить; рассмотрел, что зверь лежит на спине, все четыре ноги задраны вверх; он был мёртв.
Сюрприз был, конечно, приятный. Со времени, когда я стрелял в барса, прошло около часа. Ясно было, что, будучи тяжело раненным, он пришёл сюда, свернул в сторону и лёг над своим следом на косогоре, чтобы напасть на охотника сверху. Дождаться моего появления ему не пришлось — смерть наступила раньше, и он уже мёртвым перевернулся и скатился почти на свой след.
Хищник оказался крупным самцом».
Иногда стрелок ранит леопарда по ошибке, принимая его за какое-нибудь другое животное, но после этого бывает вынужден добирать его по следу.
Ю. М. Янковский с добытыми им «барсами». Корея, 1936 г. Архив Приморского государственного музея им. В. К. АРСЕНЬЕВА / Издательство «РУБЕЖ»
Охотник Н. шёл по заброшенной дороге на юге Приморского края. Его путь пролегал по старым сельскохозяйственным угодьям, часть из которых была распахана, а часть — заросла невысоким и очень густым кустарником. Свои расчёты Н. строил на том, что косули ночью пасутся на остатках сои в полях, а днём ложатся на отдых в кусты. Н. уже несколько раз видел дичь, которая вскакивала довольно далеко от него и убегала, не подпуская на выстрел. Нервы у охотника были напряжены, и поэтому он взял ружьё (Иж-27 12-го калибра) в руки и снял его с предохранителя. Один ствол он зарядил пулей «Вятка», другой — картечью.
Когда в кустах Н. увидел силуэт некрупного животного, он выстрелил по нему картечью и только потом, когда зверь пропал из виду, сообразил, что эта «косуля» имела длинный и гибкий хвост. С очень большой осторожностью Н. подошёл к месту, где в последний раз заметил жертву, и выругался грязно и замысловато: на неглубоком снегу отпечатались следы леопардовых лап. А поверх них виднелись капли ярко-красной крови.
Н. сперва решил было пойти за подмогой и собаками в ближайшую деревню, где жили его родственники, но потом передумал. Ему показалось, что кровь бьёт у леопарда из пробитых лёгких и, значит, долго он не протянет. Охотник обрезал след раненого хищника — тот покинул старые закустаренные поля и двинулся вверх, в сопки, практически по прямой.
Н. прошёл за зверем около километра и начал понимать, что кошка ранена скорее всего легко. Вероятно, картечь повредила ей какой-то незначительный сосуд, который тем не менее дал обильное кровотечение, но в целом на работе организма травма не сказалась. Тем временем Н. оказался на гребне холма, поросшего густыми кустами леспедецы и заваленного буреломом. Из ковра опавших листьев, чуть присыпанного снежком, то тут то там торчали серые большие камни.
След находился с большим трудом, и Н. уже собирался бросить это занятие, как вдруг увидал прямо перед собой цепочку совершенно свежих отпечатков, протянувшихся между двумя большими валунами. Н. сам не мог объяснить себе, почему именно здесь он не двинулся прямо по следам, как поступал до сих пор, а решил обойти один из камней стороной.
Едва он зашёл за валун, который был не единым, а являлся небольшой каменной россыпью из четырёх-пяти стоящих вместе скал, как увидел прямо перед собой леопарда, который, судя по всему, предпринял точно такой же манёвр, но в обратном направлении — он стремился, обойдя свой след по кругу, зайти преследователю в тыл. И это ему всенепременно бы удалось, если бы Н. не поступил точно так же. В результате человек и зверь заметили друг друга в одно и то же время, когда расстояние между ними не превышало пяти метров.
Раненый леопард, как утверждают, всегда переходит в нападение.
Н. увидел, что леопард развернулся и припал к земле. Как он потом рассказывал, ему никогда не случалось стрелять столь быстро, как в тот раз. Дуплет уложил зверя в тот момент, когда тот в прыжке только начал отрываться от земли.
Позднее, при разделке животного, выяснилось, что Н. промахнулся при выстреле пулей. А вот одна из картечин пробила череп зверя и уложила его на месте. Кроме неё в зверя попало ещё две крупные дробины из снаряда.
Когда я слушал эту часть рассказа Н., то предположил, что или расстояние было значительно больше пяти метров, или Н. снаряжал свои патроны каким-то способом, который на редкость эффективно повышал разброс картечной осыпи…
Иногда, если раненый леопард залегал в густых зарослях камыша или травы, его выгоняли оттуда с помощью огня.
«Когда я изложил свой план — выкурить леопарда из травяных зарослей, — пишет Дж. Корбетт, — Бахадур выразил готовность мне помочь, хотя он и сомневался в успехе. Для начала следовало определить, насколько велик был участок травы, где скрылся леопард. Сойдя с тропы, мы двинулись по кругу и обнаружили, что участок имел форму конуса площадью около десяти акров. Колея проходила вдоль его основания.
Ветер был благоприятным. Дойдя до самого дальнего края участка, отстоящего от тропы на двести ярдов, я срезал два пучка травы, зажёг их и, вручив один Бахадуру, послал его поджечь участок справа. Сам я поджёг траву с левой стороны. На участке росла так называемая слоновья трава, доходившая высотой до двенадцати футов, сухая, как трут. Так что через минуту всё вокруг пылало. Бегом вернувшись к колее, я залёг в ней и, прижав к плечу своё ружьё модели „Ригби-275“, стал следить за внешним краем дороги, держа прицел на такой высоте, чтобы пуля попала в тело леопарда, когда он попытается дорогу пересечь. Я лежал в десяти ярдах от границы травы, приблизительно в пятидесяти ярдах от того места, где леопард вошёл в её заросли. Ширина дороги составляла не более десяти футов, и единственным шансом попасть в леопарда было спустить курок в ту же секунду, как он появится. Я был уверен, что зверь решится покинуть траву в самый последний момент и будет стараться сделать это на большой скорости. При этом я никак не должен был задеть Бахадура, так как велел ему залезть на дерево, стоявшее достаточно далеко от дороги, после того, как он подожжёт траву на своей стороне.
Выгорела уже половина участка. Огонь грохотал, как экспресс, мчащийся по эстакаде. Вдруг около своего правого плеча я заметил босую человеческую ногу. Подняв голову, я увидел человека, в котором по одежде и внешности узнал Махомедана, пастуха, искавшего, возможно, пропавшего буйвола. Приподнявшись, я повалил его, прошептав на ухо, чтобы он лежал тихо. Для верности я забросил на него свою ногу. Огонь приближался, и, когда до него оставалось всего двадцать пять ярдов, леопард ринулся через дорогу. Нажав курок, я только и заметил, как взметнулся хвост зверя. Трава слева от нас была выжжена несколько дней назад, и в лесу обгоревших стеблей я видел уходящего леопарда и по его движению понял, что он ранен. Но по тому, как при выстреле взлетел кверху его хвост, я не мог с уверенностью сказать, что рана зверя была смертельной. Я поднялся с земли и, крепко держа пастуха за руку, побежал вместе с ним по дороге через густые клубы дыма. Языки пламени угрожающе извивались над нашими головами. Мы увидели лежащего на земле леопарда, только подойдя к нему почти вплотную. Не теряя времени, ибо жара была чудовищной, я подбежал и вложил хвост леопарда в руку пастуха, положил сверху свою, и вместе мы поволокли зверя прочь от огня. Вдруг, к моему ужасу, леопард открыл пасть и оскалил клыки. На наше счастье, пуля прошла через шею и парализовала зверя, и к тому моменту, когда ярдов через пятьдесят мы остановились, леопард был уже мёртв. Но как только я разжал свою руку, мой невольный помощник отпрыгнул от меня в сторону, как если бы я его ударил, и, сорвав с головы свой бурнус и прижимая его к себе, бросился бежать так, как не бегал до него ещё ни один местный пастух».
Однако даже в наш век предсказуемых и тщательно подготовленных охот хищные звери могут оказаться источником немалых неожиданностей.
Корри Кикер рассказывает о такой охоте, которая произошла в Зимбабве в мае 2004 года. Американцы Дэвид Миллер и Билл Адэр тропили леопарда на огороженной территории в восемьсот акров. Было известно, что на этой ферме зверь убивает до сорока голов домашнего скота в год. Группа из двух охотников-спортсменов (один, правда, к собственному несчастью, взял с собой лишь фотокамеру) и двух гидов-проводников двигалась по следам пятнистой кошки три километра. Наконец преследуемый такой толпой леопард развернулся и бросился на охотников. В прыжке он ранил одного из сопровождающих и набросился на Адэра. Хищник был застрелен из карабина под патрон.375 Н&Н Magnum. Весил он девяносто килограммов — настоящий гигант в своём классе!
Летом 2006 года в окрестностях озера Кабора Басса (центральные районы Мозамбика) клиент, имя которого в прессе не называлось, сопровождаемый французским охотником-профессионалом, подстрелил леопарда. На следующий день на поимку раненого зверя отправились француз и присоединившийся к нему специалист по добыче хищников Уэйн Вильямсон. След завёл их в густые кусты, и охотники остановились для того, чтобы посовещаться, не избрать ли им другой вариант преследования. В конце концов они решили углубиться в заросли совсем ненамного и потом вернуться. Но буквально через пятнадцать метров из кустов выпрыгнул леопард, кинулся на Вильямсона и схватил его за голову. Мужчина отчаянно оборонялся: он засунул в пасть зверю руку и всячески препятствовал тому, чтобы кошка прокусила ему череп и горло. Подоспевший товарищ пристрелил зверя в упор до того, как тот смог серьёзно ранить Уэйна.
Но иногда даже на такой охоте не обходится без курьёзов.
Двое браконьеров — уже упоминавшийся бригадир оленепарка У. и житель села Ракитное (назовём его для разнообразия М.) — охотились на оленей в предгорьях Шуфана. Как принято, они взяли с собой небольшую свору собак, которые в поиске обнаружили след леопарда. Хищник на этот раз оказался далеко от скальников, и поэтому собаки загнали его на дерево. По своему богатому опыту У. понял, что псы лают на леопарда. Он обошёл место, откуда доносился шум, и увидел кошку метрах в семидесяти от себя. Леопард распростёрся на ветке и оттуда дразнил беспородных шавок, которые, собственно говоря, и составляли ядро «охотничьей своры» У.
У., подобно большинству работников оленепарков, считал и продолжает считать, что хороший леопард — это мёртвый леопард. Он тщательно прицелился и выстрелил. Кошка кубарем свалилась с ветки, и собаки начали её трепать. У. с напарником отогнали псов и сели на упавшее дерево обмыть удачный выстрел. Мёртвое тело они положили поперёк импровизированного стола и поставили на него закуску и пластиковые стаканчики.
Едва они подняли «по первой», как добыча неожиданно ожила, сбросила с себя посуду и вцепилась У. в одежду. М. не растерялся и несколько раз ударил леопарда лежавшим рядом ножом по грудной клетке. Судя по всему, зверь и так издыхал. Поэтому он только разорвал зимнюю одежду на У. и немного его оцарапал. Но в момент нападения оба горе-браконьера вспомнили, что у леопарда, как у всех кошек, девять жизней.
Самый опасный противник
Мнение о том, что леопард является опаснейшим противником охотников, трудно опровергнуть. Судя по всему, подобная репутация заслуженна от первого до последнего штриха.
«…Вообще, тигр далеко не такой мощный и бесстрашный зверь, как думают. И, несмотря на то, что леопард старается не попадаться ему на глаза, я полагаю, что два небольших леопарда легко справятся с большим тигром. Они в течение одной минуты могут искусать и исцарапать втрое больше, чем тигр», — считает Чарльз Майер, зверолов и охотник, сталкивавшийся с обоими героями нашей книги в Индонезии.
Хрестоматийным стало рассуждение Джона Хантера из его книги воспоминаний «Охотник» — настолько хрестоматийным, что я приведу его целиком.
«В обычных условиях лев — второй наиболее опасный зверь в Африке. Какой же самый опасный зверь? По-моему, леопард.
Я знаю, что многие охотники-профессионалы не согласятся со мной, однако я твёрдо придерживаюсь своего убеждения. Мне пришлось убить немало этих зверей. Сколько — я точно не знаю, так как мы охотились на них из-за шкур и никаких записей не вели. Когда я впервые прибыл в Кению, охота на леопардов считалась похвальным занятием, поскольку они причиняли тяжёлый ущерб поголовью домашнего скота. Раны, наносимые когтями леопарда, неизбежно приводили к заражению крови, так как на его когтях, так же как и на когтях льва, есть плёнка сгнившего мяса убитых животных. Обычно стоило леопарду слегка поцарапать овцу или корову, как животное заболевало и издыхало. Леопарды не проявляли никакого колебания при нападении на скотовода, выходившего на защиту своего стада. Многие из первых переселенцев лишались глаза или части своего лица в результате нападения леопарда. Нападающий леопард всегда стремится схватить человека за лицо, стараясь выдрать жертве глаза когтями передних лап. Когти на задних лапах тоже не остаются без дела; одновременно он впивается зубами в шею или плечо.
Однажды вместе с другом я охотился на леопардов на территории племени масаи. Мы увидели, как один из зверей взбежал по крутому каменистому склону. Мой друг выстрелил, попав ему в бок. Леопард прыгнул и исчез среди валунов. Мы обнаружили кровавый след и стали медленно взбираться по склону холма, идя на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, держа ружьё наготове. Идти по следу леопарда — утомительное занятие для нервов. Мы знали, что зверь поджидает, скрывшись где-то среди огромных валунов, готовый броситься на нас.
Мы прошли около двадцати ярдов, когда леопард выскочил из-за валуна и прыгнул на моего друга. Зверь как пуля просвистел в воздухе; это походило на вспышку жёлтого света. Мой друг умел быстро стрелять, но у него даже не было времени вскинуть ружьё. Я выстрелил в леопарда, пока он летел по воздуху, почти не целясь, как будто у меня был дробовик, а не нарезное ружьё. К счастью, пуля прошла через оба плеча леопарда, и он мёртвым упал на моего друга. Позже мы замерили длину его прыжка. Мой друг был на расстоянии двенадцати футов (около четырёх метров. — М. К.) от того валуна, за которым сидел леопард».
Хитрый, ловкий и сильный, леопард — самый опасный противник охотника.
Врукопашную с леопардом
Несмотря на всю опасность, исходящую от леопарда, известны случаи (и их, замечу, не так мало), когда с ним справлялись с помощью ножа, кирки и даже отвёртки.
В Африке леопард до сих пор считается самым опасным хищником.
Здесь срабатывает всё тот же фактор — небольшой размер животного. Как уже говорилось выше, вес взрослого леопарда колеблется от тридцати до семидесяти, в крайнем случае — до девяноста килограммов. И, естественно, чаще приближается к первой цифре, нежели к последней. А со зверем массой тридцать-сорок килограммов физически крепкий человек в состоянии справиться подручными средствами, если, конечно, не потеряет при этом присутствия духа.
Будучи обнаружен, раненый леопард стремится немедленно сократить дистанцию.
Широко известен рассказ о том, как известный американский таксидермист Карл Эккли сначала задавил бросившегося на него леопарда голыми руками, а потом прикончил его ударом ножа.
«…Кто-то утащил прямо из-под носа охотников подстреленную для будущего экспоната гиену. След волка вёл к кустам. Пройдя несколько шагов по этому следу, я услышал в кустах лёгкий шорох, а затем увидел в стороне неясный силуэт какого-то зверя.
Зверь скользнул за ближайший куст. Тут я сделал глупость. Я поспешно выстрелил в куст, не думая о том, в кого стреляю. В ответ послышалось рычанье леопарда, и тут только я понял, с кем свёл меня случай. Леопард — животное из породы кошек и обладает живучестью, увековеченной в известной легенде о том, что в кошке сидит „девять жизней“. Бить леопарда можно только сразу, без промаха. Кроме того, леопард, в отличие от льва, немедленно сам переходит в нападение. Будучи раненным, леопард борется до конца, хотя бы путь к отступлению и был открыт.
Если же леопарду удаётся вцепиться зубами и когтями в противника, он уже не выпускает его живым. Всё это пронеслось у меня в мозгу, и я решил, что лучше всего будет убраться восвояси. Мне вовсе не хотелось на собственной шкуре убедиться в том, насколько опасен раненый леопард. К тому же было уже настолько темно, что я не мог поручиться за точность прицела.
Я решил отложить расправу с леопардом до утра. Если мне удалось ранить его, то найти снова будет нетрудно».
Но избежать нападения стрелку всё-таки не удалось.
«…Вогнав патрон в зарядник, я повернулся — леопард был передо мною, он прыгнул раньше, чем я обернулся. Ружьё вылетело у меня из рук, и на месте ружейного приклада на плече повисла тяжёлая — около тридцати пяти килограммов весом — разъярённая кошка. Она намеревалась вцепиться зубами мне в горло, а передними лапами удерживалась на весу. Леопардам свойственна очень „приятная“ манера — раздирать когтями задних лап живот противника и нижнюю половину его тела. На моё счастье, леопард промахнулся и не вцепился мне в горло, а повис на груди и стал грызть правое предплечье. Благодаря этому, с одной стороны, уцелела моя глотка, а с другой — его задние лапы повисли в воздухе, не достигая тела. Я сжал ему горло левой рукой, пытаясь высвободить правую. Но это удалось мне лишь с трудом. Когда я теснее сжимал его горло, чтобы заставить отпустить руку, он перехватывал её немного ниже и снова вгрызался. Так постепенно извлекал я руку из его пасти. Боли я в эти мгновения не чувствовал, слышал только хруст перегрызаемых мускулов и раздражающее, хрипящее дыхание животного. Чем ближе к кисти передвигалась пасть леопарда, тем больше сгибался я под его тяжестью. В конце концов, когда моя рука оказалась почти свободной, я упал на землю. Леопард очутился подо мною. Моя правая рука была у него в пасти. Левой рукой я сжимал его глотку, колени надавливали на лёгкие, а локти свои я пытался возможно глубже воткнуть во впадины предплечий его передних лап. Таким образом, он вынужден был широко растопырить лапы и бил когтями мимо меня. Ему удалось только разорвать на мне рубашку. Он изгибался во все стороны в поисках точки опоры. Если бы он её нашёл, он бы вывернулся из-под меня. Однако под нами был только сыпучий песок. Вдруг я почувствовал, что в течение какого-то короткого промежутка в положении наших тел не произошло никаких изменений. Тогда впервые передо мною блеснула надежда, что я могу победить в этом необычном бою. До этой минуты я был уверен в поражении, но теперь стоило лишь сохранить вырванный у противника перевес, и мне на помощь мог подоспеть мой негритёнок, у которого был с собою нож. Я стал звать его. Но напрасно. Тогда я ещё крепче сжал зверя и, чтобы он не мог сомкнуть челюсти, стал засовывать, насколько хватало сил, руку в его пасть. К величайшему изумлению, я почувствовал, что от моей тяжести подалось одно из рёбер леопарда. Я надавил ещё крепче. Тело леопарда потеряло прежнюю напряжённость. Он, видимо, стал уставать, хотя борьба продолжалась.
Тут я почувствовал, что тоже слабею. Вопрос был в том, кто сдаст раньше. Минута за минутой сопротивление леопарда падало. Прошло ещё некоторое время — мне казалось, что протекла бесконечность. Я отпустил тело противника, попробовал подняться на ноги и крикнул негритёнку, что всё кончено. Теперь мальчишка несколько осмелел и решился подойти ко мне. Леопард ловил пастью воздух, он не мог ещё прийти в себя. Я приказал бою дать мне нож. Оказалось, что мальчик от страха потерял его.
Нож скоро нашёлся — и я наконец прикончил зверя»[6].
Сухая саванна, Африка.
Здесь мы можем немного порассуждать, по каким причинам Эккли удалось выжить в рукопашной.
Во-первых, леопард был ранен — он как минимум «проглотил» одну пулю из винтовки под патрон 30–06.
Во-вторых, он был не очень велик по размерам — сам Эккли определяет его массу в тридцать пять килограммов.
В-третьих, кошка во время прыжка совершила ошибку, не вцепившись охотнику в горло, а её лапы не попали на корпус человека, и она била ими в воздухе.
Ну и в-четвёртых — но едва ли не в-главных, — Эккли не растерялся, а хладнокровно повёл рукопашную схватку, рассчитывая все свои движения. Кроме того, все, кто был знаком с таксидермистом, характеризовали его как на редкость здоровенного мужика.
Из курьёзных случаев убийства леопарда с помощью подручного инструмента можно упомянуть эпизод, происшедший 12 января 1886 года на одном из золотых приисков Южной Африки.
Некий Ханс Арендт в ту памятную для него ночь изрядно набрался в одном из открытых поблизости от месторождения кабаков. Там же он поссорился со своим компаньоном, с которым делил не только два акра золотоносной пустыни, но и халупу. Обидевшись на компаньона и, судя по всему, на весь белый свет, Арендт решил пойти спать в свою шахту, которая напоминала узкую нору, выдолбленную в каменистой почве. Старатели только начали её разрабатывать, и туда с трудом мог протиснуться крупный человек.
Забравшись в лаз, Ханс услышал, как ему в ухо кто-то дышит! Естественно, его посетила мысль, что ко всем другим несчастьям их ещё и обворовывают по ночам. Он схватил валявшуюся под ногами кирку, о которую незадолго перед этим запнулся, и со словами «Так получай, проклятый ворюга!» начал в темноте дубасить неизвестного. Тот отбивался, как мог, и даже нанёс Арендту несколько чувствительных царапин, от чего разъярённый голландец решил, что грабитель ещё и ширяется ножиком.
Нравы Витватерсранда по суровости нисколько не отличались от обычаев хоть Калифорнии, хоть Бодайбо, и Арендт, перехватив кирку за рукоятку, несколько раз тюкнул противника рабочим концом инструмента. Затем он вытащил бездыханное тело на поверхность, в божию ночь, чтобы при свете звёзд и луны повнимательнее его рассмотреть. К удивлению старателя, «воришка» оказался леопардом средних размеров, который, судя по всему, залез в шахту, спасаясь от жары. Как пишет приисковая газета тех времён, Арендт мгновенно протрезвел, поняв, что отделался лишь несколькими царапинами в сражении со смертельно опасным зверем.
22 июня 2005 года семидесятитрёхлетний Дэниэл Мбуругу работал на огороде, и вдруг на него бросился незаметно подкравшийся в траве леопард. Сперва Мбуругу от неожиданности выронил мачете, но, когда хищник попытался ухватить его за предплечье, старик схватил леопарда за язык!
«Голос Господа поведал мне, что надо бросить пангу и положиться на свои руки, — рассказывал храбрец в своём интервью газете Standard. — Когда леопард вонзил клыки в мою грудь, я схватил его за челюсти, разжал их, схватил зверя за язык и вырвал его с корнем!» Естественно, в своей деревне Мбуругу обрёл репутацию героя: по сути, чернокожий фермер повторил подвиг Самсона.
Интересно, что именно опыт противоборства с леопардом голыми руками положен в основу «приёмов против собак», применяющихся в у-шу. Но здесь тренеры рекомендуют бить зверя короткими ударами по бокам туловища и голове, а не засовывать руки в пасть.
Охота на леопарда — финансы и бюрократия
Сегодня леопард, наряду с ягуаром и пумой, является одним из представителей крупных кошачьих, на которых разрешена трофейная охота (на леопарда — в африканской части его ареала). Стоимость тура колеблется между четырьмя и пятнадцатью тысячами евро. Здесь я говорю о стоимости именно поездки, а не отдельного трофея. В проспектах охотничьих компаний, туристических фирм и ферм по разведению дичи можно иногда прочитать о суммах в две тысячи евро и даже меньше. Но! Как и во многих аналогичных случаях, здесь скрывается значительная доля лукавства. Цена трофея для вас будет означать только стоимость отстрелянного животного, а обслуживание, проживание, транспортировку к месту добычи, а также подготовку приманки придётся оплачивать отдельно. Поэтому человеку, собирающемуся поохотиться в Африке на леопарда, лучше сразу рассчитывать на то, что потрачено будет не менее четырёх, а вернее — пяти тысяч евро.
Сегодня охота на леопарда — существенный фактор африканской экономики.
В охоте на леопарда существует ещё одна тонкость. Квоты на его отстрел утверждаются на ежегодных совещаниях по Конвенции о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения (CITES). И их размер постоянно пересматривается сообразно имеющимся в распоряжении делегатов стран — участниц конвенции данным о численности каждого конкретного зверя. Как я уже писал выше, количественные сведения о поголовье леопарда во многом необъективны и туманны. Готовят эти «среднепотолочные» цифры люди, живущие преимущественно на гранты международных экологических корпораций. При этом страны, на территории которых леопарды добываются, по большей части заинтересованы в увеличении квот на их отстрел. Поэтому дебаты по выдаче разрешений на экспорт «леопардовых» трофеев напоминают перетягивание каната, когда ни одна из сторон не оперирует реальной статистикой.
Суммарная квота на леопарда в Африке на 2007 год составляла две тысячи пятьсот шестьдесят особей. Но надо понимать, что она регулирует только вывоз звериных шкур и черепов за пределы стран, где разрешена охота на пятнистого хищника, и никоим образом не влияет на внутреннюю добычу леопарда. Да и смешно предполагать, что какая-нибудь бумага, подписанная представителями сколь угодно высокой инстанции, сможет остановить африканское браконьерство, имеющее столь же почтенную историю, как и российское.
Оружие и леопарды
Несмотря на то что габариты леопарда относительно невелики, современные охотники предпочитают стрелять его из нарезного оружия крупного калибра — под патрон. 375 Holland & Holland и сильнее. «Достаточными» считаются и ружья под патрон от «тридцатых» калибров и выше, но существует категория стрелков, которые полагают, что кашу маслом не испортишь. Для охоты они используют карабины «слоновых» калибров — так сильны страх и неуверенность, которые посеяли в душах современных спортсменов книги Хантера, Корбетта, Андерсона и других профессиональных охотников на крупную дичь.
Должен сказать, что сами господа профи были значительно скромнее своих коллег-любителей. Джон Хантер зарабатывал на хлеб, постреливая леопардов на Кенийской железной дороге из 7-миллиметрового «маузера» времён англо-бурской войны. Я подозреваю, что эта часть его биографии была самой продуктивной в части приобретения личного опыта. Кеннет Андерсон пользовался армейским «Ли-Энфильдом» под патрон.303 British. К слову, Джеймс Паттерсон, уничтоживший знаменитых «людоедов Цаво», пользовался карабином Ли-Метфорда под этот же тип боеприпасов. Любимым оружием Джима Корбетта при охоте на леопардов-людоедов была винтовка Rigby калибра 6,5 мм.
Дальневосточные зверобои при охоте на своих «барсов» (то есть восточносибирских леопардов) использовали то же самое оружие, что и при охоте на тигра, — преимущественно под русский военный патрон винтовки Мосина. Но здесь же я замечу — все они для подобных целей рекомендовали винтовки намного мощнее тех, которыми пользовались сами. Ибо стрельба по крупным кошкам, с их точки зрения, предполагала очень специфическое умение поражать движущиеся мишени.
Умение метко стрелять.
Умение метко стрелять по быстро движущейся встречной мишени.
Мишени, которая и не мишень вовсе, а зверь-убийца.
Естественно, для большинства охотников-спортсменов такой опыт был недоступен. И поэтому-то охотники-профессионалы и рекомендовали охотникам-спортсменам использовать калибры и патроны не слабее.375 Н&Н.
На коротких расстояниях самым общеупотребительным оружием для охоты на леопарда стал дробовик большого калибра, заряженный картечью.
Рассказывая об охоте на одного из самых страшных людоедов, известных в истории, — панарского леопарда, — Дж. Корбетт пишет: «Луна находилась в третьей фазе, и до её восхода предстояло несколько часов темноты. Я предвидел, что леопард появится, когда стемнеет, и вооружился двустволкой 12-го калибра, стрелявшей крупной картечью: больше шансов попасть в животное, когда в патроне восемь картечин, а не одна пуля».
Нынешние африканские охотники предпочитают магазинные винтовки с оптическими прицелами.
Двустволка (да и вообще дробовик), заряженная картечью, до сих пор остаётся самым распространённым оружием для стрельбы по леопарду с близкой дистанции или при доборе подранка.
«При охоте на леопарда в зарослях разумнее всего иметь при себе дробовое ружьё калибра 12, заряженное крупной дробью. Когда леопард бросается на охотника, вытянутое тело зверя представляет собой очень трудную цель. Я уже говорил, как нелегко попасть в нападающего льва, а леопард вдвое меньше по весу в сравнении со львом», — советует ветеран тысяч африканских охот Джон Хантер.
Двустволку с крупной дробью в качестве вспомогательного оружия носил при охоте на рудрапраягского людоеда Дж. Корбетт, таким же оружием снаряжал вспомогательных стрелков своей команды Ю. Янковский. Со слов организатора африканских охот Вс. Кириллова, сейчас в Африке подход к месту падения леопарда выглядит так:
«Профессиональный охотник светит мощным фонарём, определяет пол зверя и даёт команду стрелять/не стрелять. Всё длится менее двух секунд. Тут в самый раз о калибре — если сделать подранка, ночью его никто добирать не отважится (леопард в одном прыжке может искалечить три-четыре человека, он не убивает, а именно калечит, когда ранен). Поэтому очень важно, чтобы зверь лёг там, где ты его стрельнул. Леопард стреляется, как правило, на ветке дерева и валится вниз. Так вот подход к месту, куда он упал, выглядит, как операция спецназа в дешёвом боевике. Профессиональный охотник берёт двустволку с картечью, главный следопыт — карабин профессионального охотника, гейм-скаут — свою надёжно замотанную изолентой бердану, охотник снимает прицел и молится… Второй следопыт светит фарой и бормочет заклинания на своём суахили… Подходят к месту полукольцом (есть шанс, что подранок выскочит в свободное пространство)».
В любом случае на этой охоте, как, впрочем, и на любой другой, основное значение имеет не оружие, из которого стреляют, а человек, им владеющий…