«Обитаемый остров»
Существует ли на свете «русский» леопард?
Довольно долго о леопарде на российском Дальнем Востоке можно было сказать словами поэта: «Никто ничего никогда не знает наверняка». Непонятно было, где именно обитает эта пятнистая кошка, где проходит граница её распространения и сколько её живёт в этих заповедных и дремучих старых уссурийских лесах.
Постепенно под топорами и бензопилами уссурийская тайга редела, её обитатели падали под выстрелами, и когда наконец самая отдалённая окраина России по-настоящему колонизировалась, тут-то и выяснилось: «их осталось только тридцать».
Долгие десятилетия леопард на русском Дальнем Востоке находился как бы в тени своего крупнейшего собрата — амурского тигра. Тиграми занимались многие — их стреляли, ловили для зоопарков, о них писали книги, упоминали в романах. Редко какая беллетристика о жизни Уссурийского края обходилась без описания какого-нибудь мудрого аборигена и грозного хозяина тайги — амбы.
А леопарда при этом как бы и не было вовсе…
Нет, его тоже стреляли лихие охотники и угрюмые браконьеры. А также храбрые пограничники, военные моряки, милиционеры и, наверное, чаще всех — работники оленепарков, защищавшие от нападения пятнистого хищника своих питомцев. Но до сих пор зверь этот так и не был удостоен столь же пристального внимания, как его полосатый собрат.
Даже с названием у леопарда случилась путаница: по-прежнему подавляющее большинство местного населения зовёт его барсом, так же, как и переднеазиатского леопарда, обитавшего на Кавказе.
Скрытнейший из скрытных.
«Информационная тень», в которой находился леопард Дальнего Востока, сыграла с ним настолько злую шутку, что когда господа международные экологисты решили сделать из него очередное знамя для сбора средств по всему миру, то глава Управления природных ресурсов Приморья даже публично усомнился: полноте, да существует ли этот зверь на свете?
Первооткрыватели «русского» леопарда
Николай Пржевальский, один из первых, кто познакомил российскую академическую общественность с достоверными сведениями об обитании в этих краях леопарда, так и рассказывает:
«Барс (Felis irbis Mill, по-китайски ци-цен-пау) водится по всему Уссурийскому краю, но встречается здесь несравненно реже, нежели тигр. Притом он держится в самых глухих местах и даже зимой не приближается к жилищам людей, кроме редких исключений.
Вообще, барс чаще попадается в Южноуссурийском крае, нежели на самой Уссури, хотя и здесь и там он всё-таки очень редок. За время своего пребывания в Уссурийском крае я только два раза видел след этого зверя и мог достать только одну его шкуру, да и то совершенно обезображенную. Средняя цена барсовой шкуры в здешних местах простирается от 15 до 20 серебряных рублей. Подобно тигровому меху, их охотно покупают маньчжурские купцы и отправляют в Китай».
Глубокоуважаемый Николай Михайлович делает ту же ошибку: он путает обыкновенного леопарда со снежным барсом и даже приводит латинское название последнего. Но здесь уже надо винить обезображенную шкуру. Увидев этого зверя лично и тем более самостоятельно застрелив его, замечательный натуралист не допустил бы такой оплошности.
В. К. Арсеньев леопарда с барсом уже не путал. Он уверенно называл кошку — кошкой, а пантеру — пантерой.
«Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало её поперёк. Тут мы разошлись. Я пошёл по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и двух минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пёстрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
— Кого ты стрелял? — спросил я его.
— Кажется, тигра, — отвечал он. — Зверь сидел на дереве. Я хорошо прицелился и, наверное, попал.
Наконец застрявший патрон был вынут. Олентьев вновь зарядил ружьё, и мы осторожно двинулись к тому месту, где скрылось животное. Кровь на сухой траве указывала, что зверь действительно был ранен. Вдруг Олентьев остановился и стал прислушиваться. Впереди, немного вправо от нас, слышался храп. Сквозь заросли папоротников ничего нельзя было видеть. Большое дерево, поваленное на землю, преграждало нам путь. Олентьев хотел было уже перелезть валежник, но раненое животное предупредило его и стремительно бросилось навстречу. Олентьев второпях выстрелил в упор, даже не приставляя приклада ружья к плечу, — и очень удачно. Пуля попала прямо в голову зверя. Он упал на дерево и повис на нём так, что голова и передние лапы свесились по одну сторону, а задняя часть тела — по другую.
Убитое животное сделало ещё несколько конвульсивных движений и начало грызть землю. В это время центр тяжести переместился, оно медленно подалось вперёд и грузно свалилось к ногам охотника.
С первого же взгляда я узнал маньчжурскую пантеру (Felis pardus orientalis Schleg), называемую местными жителями барсом. Этот великолепный представитель кошачьих был из числа крупных. Длина его тела от носа до корня хвоста равнялась 1,4 метра. Шкура пантеры, ржаво-жёлтая по бокам и на спине и белая на брюхе, была покрыта чёрными пятнами, причём пятна эти располагались рядами, как полосы у тигра. С боков, на лапах и на голове они были сплошные и мелкие, а на шее, спине и хвосте — крупные, кольцевые.
В Уссурийском крае пантера держится только в южной части страны, и главным образом в Суйфунском, Посьетском и Барабашевском районах. Главной пищей ей служат пятнистые олени, дикие козули и фазаны. Животное это крайне хитрое и осторожное. Спасаясь от человека, пантера влезает на дерево и выбирает такой сук, который приходится против её следов на земле и, следовательно, как раз против луча зрения охотника. Растянувшись вдоль него, она кладёт голову на передние лапы и в этом положении замирает. Пантера отлично понимает, что со стороны головы её тело, прижатое к суку, менее заметно, чем сбоку».
«Восточносибирский» или «дальневосточный»?
Но вернёмся от преданий старины глубокой к современному дальневосточному леопарду.
Современные историки фауны предполагают, что раньше этот зверь населял едва ли не четверть современной территории Приморского края: южную часть Сихотэ-Алиня и побережье вплоть до бухты Ольги, а также верховья Уссури и небольшую горную область к западу от озера Ханка — Пограничный хребет. Мне не удалось найти никаких свидетельств тому, что все эти области в предшествующие пятьдесят лет на самом деле населяла устойчивая популяция леопарда. То есть нет достоверных сведений о том, что леопарды, иногда встречавшиеся в тех местах, активно размножались. Похоже, эти края никогда по-настоящему не входили в «империю леопарда», и достаточно было совсем незначительного толчка вроде едва заметного похолодания с одновременным увеличением средней глубины снежного покрова на сантиметр или два, чтобы звери покинули данную территорию до лучших времён.
Те, кто утверждает, что леопардов в южных отрогах Сихотэ-Алиня уничтожил человек, совершенно очевидно ошибаются. Плотность населения в тех районах, где его раньше встречали исследователи, по сей день значительно ниже, чем в юго-западном Приморье, в котором этот зверь всё же сохранился.
При этом иногда отдельные леопарды посещают области, прилегающие к своему нынешнему ареалу.
В этом нет абсолютно ничего удивительного: сегодняшний «остров леопардов» на юге Дальнего Востока заселён хищниками довольно плотно, и «степень свободы» леопарда не слишком велика.
«Русский леопард».
На востоке его местообитание ограничивает Японское море, на западе раскинулся Китай. Правда, со стороны КНР вдоль российской границы протянулись угодья Хунчунского резервата, но мне приходилось бывать в нём, и я должен заметить, что этот район густо населён и, судя по обилию петель, здесь ведётся весьма активная незаконная охота на всё, что движется. На юге для того, чтобы оказаться в замечательных сосновых лесах Северной Кореи, леопард должен преодолеть лесостепи Прихасанья и хорошо оборудованную приграничную зону. Поэтому значительная часть леопардов, не находящих своего места на «обитаемом острове», неминуемо уходят на север.
Что там с ними происходит — неизвестно.
Весной 2004 года зоолог Владимир Арамилев обнаружил свежайший след леопарда в южных отрогах Сихотэ-Алиня. Куда зверь делся потом, никто не знает…
Путаница с названиями не ограничилась тем, что это животное получило народное имя, которым наука наградила совершенно другой вид. Даже учёные мужи приняли участие в терминологической чехарде, и с их лёгкой руки леопард Дальнего Востока именовался и «японским», и «северокитайским», пока известный зоолог С. Строганов, которому мы обязаны наведением порядка в весьма запутанной систематике хищных животных, не присвоил ему имя «восточносибирский». Значительно позднее патриоты из Дальневосточного научного центра Академии наук СССР в несколько самочинном порядке ввели в обиход название «дальневосточный». Как это часто бывает, стихийное словотворчество оказалось навязчивым. Период, когда этот зверь именовался «дальневосточным», пришёлся на возникновение международной шумихи вокруг его спасения, так что теперь так называться ему придётся долго.
О так называемом «северокитайском» леопарде известно ещё меньше, чем о «дальневосточном». Создатели сложных теоретических построений вокруг происхождения хищников на полном серьёзе считали, что границей между этими формами могла быть неширокая речушка Туманган, которая к тому же зимой замерзает. Насколько мне удалось установить, никто из ныне живущих учёных никогда в природных условиях не видел представителей пресловутого «северокитайского» подвида. Судя по всему, он был тем же самым зверем, что и ныне сохранившийся восточносибирский (дальневосточный).
До середины 1960-х годов даже в академической литературе по поводу леопарда царил разнобой. По некоторым источникам считалось, что он заселяет весь Дальний Восток до пятидесятой параллели, при этом отсутствует на Сахалине и Японских островах, несмотря на то, что довольно долгое время назывался «японским». Кроме того, область обитания зверя различные исследователи уверенно расширяли как минимум до истоков Уссури, а как максимум — до самого Амура. Трудно сказать, чего было больше в этих сведениях — неразберихи или некритического отношения к рассказам местных жителей, только позднее выяснилось, что о размножающихся леопардах северо-восточнее Шкотовского плато, что в пятидесяти километрах от Владивостока, ничего не было известно.
«Обитаемый остров»
Юго-западное Приморье от границы с КНДР на юге до города Уссурийска на севере — один из самых густонаселённых районов Дальнего Востока. С начала XX века ему пришлось побывать ареной партизанских и регулярных боёв, местом размещения концентрационных лагерей, укрепрайоном (здесь как раз и происходили знаменитые бои у озера Хасан), строжайше охраняемой погранзоной, а сегодня ещё и свободной экономической территорией, через которую пойдут важнейшие товарно-финансовые транзитные потоки в Россию из стран Юго-Восточной Азии. Тут же расположены два из пяти крупнейших портов региона — Славянка и Зарубино.
Именно здесь, в этом динамично (по мнению большинства экспертов — наиболее динамично) развивающемся уголке Приморья, и скрываются последние в мире три десятка дальневосточных леопардов. Кстати, уголком эта местность называется не зря. На ум сразу приходят ехидные реплики наподобие «у них в Сибири сто километров — не расстояние…», ведь весь район обитания леопарда, протянувшийся с севера на юг, и составляет эти пресловутые сто километров.
По характеру местообитаний ареал леопарда делится на две части — прибрежную, представляющую собой саваннообразную травянисто-кустарниковую равнину, которую каждую весну выжигают палы; и относительно девственный кедрово-пихтово-широколиственный лес, примыкающий к русско-китайской границе. Для леопарда одинаково важны и эти прореженные огнём прибрежные редколесья, и смешанная тайга. Беда не в том, что леопарду в лесу негде спрятаться — из рассказанного выше очевидно, что он находит себе укрытие где угодно, хоть в пустыне. Проблема заключается в малом количестве дичи, обитающей в этом редколесье и пригодной в пищу пятнистому хищнику. Практически вся она вычищена местными браконьерами.
Уровень незаконного отстрела на юге Дальнего Востока в целом и на юге Приморского края в частности по-настоящему ужасающ. Когда я переехал сюда со «свободной Колымы», казалось, что меня трудно удивить какой бы то ни было разбойничающей вольницей. Выяснилось, что я был не прав в столь оптимистической оценке.
Другим поразившим меня фактом оказалась тотальная вооружённость местного населения. Ещё не будучи широко известен как координатор проектов WWF по редким и исчезающим видам, я приезжал на «землю леопарда» и встречался с приморцами, выдавая себя за представителя религиозного движения, подыскивающего земельный участок для возможного поселения в диком и благодатном краю. Через какое-то время я задавал собеседникам вопрос, ради которого и был предпринят весь этот маскарад: а как там «хыщныки» всякие, лютые тигры, леопарды? Они же, небось, людей едят? «Ой, милай! — отвечали мне местные мужики. — Они бы, может, и ели, но кто же им даст!» И тут же из поленниц, с чердаков, а то и просто из багажников автомобилей вынималось такое количество оружия, какого я не видел даже в фильмах о махновских бандах. И этим арсеналом тут же предлагалось вооружить «божьих людей», если они, паче чаяния, решатся осесть в этих местах. Если честно, в оружейных запасниках уссурийских браконьеров я не видел только станковых пулемётов. Ручные — встречаются…
Вспоминаю одну ночь, которую я, ожидая поезда, провёл возле железнодорожной станции Провалово.
Увидев около вокзальчика изрядное количество свободно болтающейся «обкуренной» шпаны, я установил палатку на краю кустов, в густой траве. Раньше здесь, видимо, располагалось какое-то сельскохозяйственное угодье, а ныне царила высокая, по плечи человека, буйная растительность. Как же я проклинал это своё решение буквально три часа спустя!
Едва сгустились сумерки, окрестности огласились грохотом нескольких мотоциклов. Тёмное море травы и кустарника стали прорезать лучи фар-искателей. Отовсюду слышались выстрелы. Это местное население на всевозможных мототранспортных средствах выехало на охоту стрелять из-под фар косулю и пятнистого оленя. Проклятые мотоциклисты несколько раз едва не проехали прямо через моё убежище. В довершение всего часа в четыре утра два браконьера устроились разделывать добычу в кустах в десяти метрах за палаткой. Больше я никогда не верил никаким словам представителей антибраконьерских подразделений и координаторов этой деятельности о том, что они держат ситуацию в Приморском крае хоть под каким-то контролем. На «земле леопарда», где происходила описанная охотничья вакханалия, работает не меньше тридцати охотоведов, егерей, лесников заповедников, сотрудников специнспекции «Тигр» — это больше, чем по одному охраннику на каждого официально задекларированного леопарда.
Остатки оборонительных укреплений, брошенная бронетехника и постоянные лесные пожары вызывают ассоциацию с антиутопией братьев Стругацких.
Кроме того, на юге Приморья располагалось и до сих пор располагается огромное количество самых разнообразных воинских частей и даже полноценных артиллерийских и танковых полигонов. Россия наращивала своё военное присутствие на «обитаемом острове» с самого конца XIX века. До сих пор с трассы, ведущей к корейской границе, видны очень симпатичные казарменные постройки времени царствования последнего русского императора, бетонные огневые точки и развалины целых укрепрайонов, из которых торчат стволы корабельных и танковых орудий — следы Русско-японской войны, конфликта у озера Хасан, Великой Отечественной и Корейской войн, а также советско-китайского конфликта 1969 года. Именно с аэродромов Безверхова взлетали советские самолёты, сбивавшие американские «Сэйбры» над Северной Кореей в 1950-е годы.
Людям, пытающимся спасти леопарда от возрастающего человеческого влияния, было бы полезно просчитывать свои действия хотя бы на два шага вперёд, анализируя возможные пути развития экономики самой южной части Дальнего Востока. Например, то, что здесь проходит граница не только стремительно растущего Китая, но и Северной Кореи, которую пока можно по степени деловой и хозяйственной успешности сравнивать разве что с Антарктидой. Но в этой зоне вечной экономической мерзлоты, в отличие от Антарктиды географической, лёд неизбежно растает, и это случится в ближайшие четверть века. И тогда «земля леопарда» будет граничить не с одним, а с двумя развивающимися государствами, которые будут жизненно заинтересованы в наших ресурсах и рынках сбыта. Через современный ареал леопарда потянутся хайвэи, там возникнут отели, вырастут таможенные склады и грузовые терминалы. Сегодня на побережье «леопардового острова» уже располагаются три полноценных международных порта — Посьет, Зарубино и Славянка. И грузоперевозки через эти пункты будут только расти.
Но помнить обо всех этих «мелочах» «слишком сложно для цирка». Гораздо проще продолжать угрюмо талдычить о необходимости ввести на всей территории распространения дальневосточного леопарда сплошной заповедный режим. Чего, как вы сами понимаете, дорогие читатели, не будет уже никогда.
На самом деле нарисованная мной перспектива отнюдь не является однозначно мрачной для нашего героя. Экономический взлёт соседних государств сделает для нашей отпадающей окраины то, что не может сотворить для неё Российское государство с его далёкой метрополией. Жители дальневосточных населённых пунктов получат работу и возможность легально зарабатывать деньги, побросают свои затерянные посреди уссурийской тайги халупы и потянутся в растущие техногородки.
И перестанут кормиться незаконным промыслом, как они это делают начиная с 1991 года.
Естественно, при таком развитии событий островок дикой природы на юге Приморья опять сократится: всё побережье будет густо усыпано портами и курортами. Но станет ли это препятствием для того, чтобы леопард увеличивал свою численность? Вспомните о тех же тридцати леопардах (опять это «магическое» число!), живших в бомбейском парке и втихаря подъедавших индийский городской народ до четырнадцати человек в год. А Бомбей (Мумбай) — это вам не Славянка!
Любопытно, что сами местные жители о своём соседстве с леопардом, крадущимся буквально за околицей их сёл, говорят как бы с некоторым удивлением: «Ишь ты, какая тварь рядом с нами водится!» Причина всё та же — леопард держится от людей довольно отчуждённо и в ярко выраженные конфликты с ними не вступает.
Дальневосточного леопарда пытались сосчитать уже раз десять за последние тридцать лет, и всякий раз результаты учёта бурно обсуждаются наукой. Как всегда, есть люди, которые стремятся оставить ситуацию прежней, то есть максимально активно эксплуатировать лозунг о последних тридцати леопардах Дальнего Востока, которые помогают им получать гранты и выглядеть значительно. Но кроме таких «экологов-эгоистов» существует и новое поколение полевых исследователей, опирающихся на современные технологии и проводящих в местах обитания леопарда, рядом со зверем, значительно больше времени. Они всё чаще и чаще утверждают, что популяция леопарда не стабильна — она растёт, и не только растёт, но и делает попытки к расселению. Именно по их данным получается, что нынешняя численность дальневосточного леопарда составляет никак не меньше пятидесяти особей. А возможно — и больше.
Леопард и охотники
Леопард на нашем Дальнем Востоке нередко интересуется охотой человека на вроде бы принадлежащую ему, леопарду, дичь. Этого зверя часто видят при проведении загонных охот, причём зачастую он подходит к загону со стороны стрелковой линии.
…Редактор одной из ведущих приморских газет Артур X. сидел на бревне, вслушиваясь в приближающиеся голоса загонщиков.
В какой-то момент, как он сам выразился, «кто-то внутри меня позвал — обернись!». Оглянувшись, Артур увидел в трёх метрах от себя большого леопарда, который с интересом его рассматривал. Увидев, что обнаружен, гигантский кот вскинулся и помчался вверх по склону.
В отличие от тигра леопард на Дальнем Востоке не склонен давать себя излишне разглядывать. Он убегает практически мгновенно, как только понимает, что замечен.
Что же тянет нашего героя на стрелковую линию? «Да неряшливость наших охотников, вот что», — утверждают люди, знакомые с элитными дальневосточными стрелками не понаслышке. После загонной охоты остаётся очень много подранков, в основном из-за не до конца забытой привычки стрелять из самозарядного оружия армейского образца армейскими же пулями с цельнометаллической оболочкой. Этих-то и «подбирает» хищник после ухода людей.
Шуфанское плато заросло деревьями-великанами, как «затерянный мир» Конан-Дойла. Фото М. КРЕЧМАРА
Натуралист Василий Солкин так говорит о роли хорошего охотничьего хозяйства в судьбе леопарда:
«Вот посмотрите — нашли место, где леопарда больше всего, и устроили там особо охраняемую территорию (особо охраняемые природные территории произносятся продвинутыми природоохранниками в сокращённом виде — ООПТ, отчего это название звучит особенно уродливо) — заказник „Барсовый“. Провели учёт, и тут выяснилось, что основное количество леопардов переместилось из заказника севернее. Подготовили бумаги, через энное количество лет создали севернее „Барсового“ другой заказник — „Борисовское плато“. Провели очередной учёт, и снова на тебе, ядро плотности ушло в охотничье хозяйство „Нежинское“. Тут умные люди опять заговорили, что надо и это хозяйство в заказник превратить. Куда же тогда ему бедному деваться?»
«И куда девать наших умных людей?» — позволю я себе спросить вслед за Солкиным.
Правда, иногда и сам большой кот допустит промашку и выскочит на стрелковую линию. Тут уж ему или повезёт, или нет…
15 января 2004 года один из охотников на стрелковой линии уже сильно замёрз. Наступил последний день зимнего сезона охоты на копытных, и загон это, наверное, тоже был последний. Темнело. Мужик помялся на номере, соображая, не пора ли с него сходить, как вдруг краем глаза увидел мелькнувшую в сумраке тень. «Вот ведь сволочь, подошёл и ждал — нет ли опасности», — решил охотник. А пока думал, уже поднял карабин и выжал спуск.
После охоты стрелки обнаружили вместо косули молодую самочку леопарда, которую и бросили в лесу, не сказав о ней никому ни слова.
Так что с загонной охотой у леопарда, как с русской рулеткой. Бывает — наешься, а бывает — сам жив не останешься.
Леопард на снегу
Существование этой исконно тропической кошки в местах, где ежегодно на несколько месяцев устанавливается снежный покров, само по себе удивительно. Но для исследователей подобный природный расклад — редкостная удача: снег даёт им уникальную возможность хоть как-то попытаться установить реальное количество леопардов, обитающих на этой территории.
Рядом следы амурского тигра и восточносибирского леопарда.
О редчайшем случае одновременной встречи аж с тремя восточносибирскими леопардами во время зимних учётов рассказывает знаменитый дальневосточный натуралист П. Фоменко:
«Последний снегопад порядком подпортил жизнь местным обитателям редких дубнячков и скалистых распадков. Сорок-пятьдесят сантиметров на южняке и до шестидесяти на севере плотного, жёсткого снега вызвали значительные перемещения копытных „земли леопарда“ в сторону моря, где снега было немного меньше. Спасением для копытных в такой ситуации является увеличение стадности, так как „толпой“ выжить легче.
Косули группами по три четыре животных (так у автора. — М. К.) „поплыли“ по снежному морю в поисках оттаявших южняков и скальных выходов, пятнистые олени сбились в плотные группы на южных склонах и старались никуда не передвигаться.
…Кабанам хуже всего. Абсолютный неурожай кедрового ореха, желудей и маньчжурского ореха не позволил зверю набрать достаточное количество жира, а тут ещё глубокий снег с настом, который даже кабаньим пятачкам стал „не по зубам“.
…Почти километровый подъём, и никаких следов копытных, только под самым верхом, где снега немного меньше, ещё издали вижу глубокую борозду в снегу. Леопард! След вчерашний, но хорошо сохранившийся для промера пятки. Делаю первый снимок.
Идя по снегу, понимаю, что хищнику так же несладко, как и копытным. Пройдя несколько метров по насту, он проваливается в снег и дальше идёт уже как ледокол. На снегу видны даже следы усов от торчащей из-под снега морды зверя. Замер следа показывает шесть сантиметров и два миллиметра; дальше цепочка следов выходит на крутой южный склон со скальной грядой, тянущейся километра три на юго-запад.
Присев на скалу, решаю передохнуть и сделать несколько фотоснимков, но внимание привлекает пара ворон, стремительно спикировавших метрах в двухстах на склон. По опыту я знаю, что такое поведение птиц может быть вызвано обнаружением животных. Пройдя по скале около ста метров, слышу шум от взлетевшего фазана, и это ещё больше укрепляет моё чувство, что там впереди, за скалой, звери. Сняв лыжи, осторожно протискиваюсь между камнями и вижу склон, полностью оттаявший от снега. В самой верхней его части, как изваяние, стоит леопард.
На фоне голубого неба он сам кажется голубым. Кончик его толстенного хвоста нервно подрагивает. Зверь, вероятнее всего увидев меня, легко спрыгивает с камня и аккуратно идёт по границе между отвесной скалой и бортиком снега, стараясь лишний раз не мочить лапы в снегу. Вот это удача! Третий случай визуального обнаружения хищника за учёт!
Достав бинокль, фокусирую взгляд на том месте, где только что стоял зверь. Но вместо одного вижу двух! Совершенно одинаковые, они идут от меня по краю скалы. Судорожно делаю несколько снимков, понимая, что с моим штатным объективом будет видна только „цифра“. Ещё раз навожу фотоаппарат и в объективе вижу почему-то уже трёх леопардов! Хватаю бинокль. Хищники появляются из-за скалы — раз, два, два, два… ТРИ! Нет, так не бывает! Совершенно одинаковые по размеру, они спускаются в снежный распадок. И я понимаю, что есть шанс увидеть и, возможно, снять всю компанию на снегу. Только бы успеть пробежать четыреста метров до следующей скалы. Бросаю лыжи и несусь по следам леопардов. По пути отмечаю, что они идут не след в след.
Вот и заветная скала. Внизу, на чистом снежном поле, метрах в трёхстах от меня, вижу ползущих по снегу зверей. Два идут друг за другом, а третий чуть в стороне, и не по следам, а своей тропой. Ещё раз отмечаю, как тяжело передвигаться хищникам. Из-под снега видны мордочка и кончик хвоста, каждый шаг даётся с трудом.
Смотрю постановку хвостов. Провис хвоста или его особая постановка может говорить о состоянии этих зверей и возможной леопардовой свадьбе. Но хвосты у всей троицы примерно одинаково болтаются в такт их судорожным провалам в снег…
Что же могло трёх взрослых зверей свести в одно место? Возможно, течка самки, и тогда есть шанс, что на хребте Барсовом скоро появится ещё один выводок барсов — так местные жители называют леопарда.
Возможно, это распавшийся ранее выводок с двумя молодыми самцами и самкой, сплочённые сложными снежными условиями и возможностью более эффективной охоты».
На снегу следы леопарда…
Этот эпизод весьма красноречиво говорит и об экстремально трудных условиях, в которых оказываются зимой дальневосточные леопарды безо всякого деструктивного вмешательства человека. Если сравнивать климат в тех районах, откуда «пошед корень» леопардова рода, и погодные «катаклизмы», с которыми зверю приходится сталкиваться в уссурийской тайге, то создаётся впечатление, что пятнистый красавец появился здесь неким «божьим попущением». И мы, люди, пытаемся это попущение исправить…
…и он сам — собственной персоной.
Спасти леопарда
Способов спасти дальневосточного леопарда придумано невероятное количество. Если бы я начал перечислять здесь только те, о которых мне довелось слышать за время работы в транснациональной экологической корпорации, то книга разрастётся вдвое. Но тогда это будет уже другое произведение…
Тем не менее не удержусь, чтобы не поведать о некоторых особо удачных идеях. Не так давно некий международный фонд выпустил компьютерную игру «Спасти леопарда». Пошаговая стратегия типа «Дюны», только несколько мутировавшая — будто Буратино, которого изуродовали кислотные дожди… Изюминка состоит в том, что игрокам при старте необходимо выбрать для себя один из предлагаемых образов, причём последние списаны с самих функционеров фонда — с настоящими фотографиями, именами и фамилиями…
Николай Агапов — один из самых бескомпромиссных защитников восточносибирского (дальневосточного) леопарда, фото М. Кречмара
Другой эпизод был связан с многократно муссировавшейся темой нехватки пищи у леопарда. Однажды едем мы на машине, и один из коллег вдруг видит на обочине коз. И не просто коз, а какое-то разросшееся козье семейство — три мамаши штук на семь козлят. Водитель останавливает машину, начинает прицениваться… Нет, не к молоку, а к этим самым козлятам. Оставшуюся часть дороги мы едем молча, но наутро он выступает с идеей закупить по Приморью дешёвых коз и выпустить их в местах обитания особо охраняемого хищника — для улучшения пищевого баланса.
Ещё один, особо замысловатый, способ установления леопардового «парадиза» в южном Приморье заключался в следующем. Корейская сосна, именуемая в просторечии корейским кедром, является источником пищи для огромного количества таёжных животных. Сегодня на большей части территории обитания леопарда вместо кедрачей произрастают значительно уступающие им в продуктивности дубняки. В этом утверждении, правда, содержатся как минимум два лукавства: во-первых, никто не выдвинул серьёзных аргументов в пользу утверждения, что лиственные леса менее богаты живностью, нежели хвойные (а многие исследователи утверждают обратное); а во-вторых, ни один историк флоры не доказал, что кедрачи росли на месте сегодняшних дубняков. В любом случае, план «экологов» подразумевал высадку саженцев кедровой сосны в местах, где её сейчас нет. А так как на месте будущих кедров растут дубы, то последние надлежит вырубить. Но поскольку старые деревья проектируется уничтожить уже сейчас (естественно, силами лесопромышленных компаний, имеющих некую экологическую сертификацию от неких фондов), а новые то ли вырастут, то ли нет, а если и вырастут, то только через пятьдесят лет, становится ясно, кто же именно получит выгоду от такой схемы.
Наряду с этими способами «спасения», напоминающими маниловские умствования, на территории обитания дальневосточного леопарда проводятся и вполне осмысленные мероприятия вроде той же борьбы с браконьерством. Но, осуществляя её с жёсткостью эсэсовских зондеркоманд, «экологисты» неминуемо оказываются в положении людей, воюющих с собственным народом. А такая позиция ещё никому не приносила выигрыша.
Почему «их осталось только тридцать», или Что происходит с леопардом на Дальнем Востоке?
— Что происходит, что происходит? — скажет читатель. — Перебили его, вот что происходит!
Да, действительно, перебили. Одна только лихая семья Янковских сделала многое для сокращения численности этой кошки (да и другого нашего героя — амурского тигра) на принадлежащем России участке планеты.
— Ну вот они и виноваты, — скажет воспитанный на романе Чернышевского Проницательный Читатель.
Виноваты? Ой ли?
А как бы вы, Проницательный Читатель, отнеслись к тому, что во дворе вашей усадьбы (раз уж мы предположили, что вы — Проницательный Читатель, то почему бы не предположить у вас наличия усадьбы?) ни собаку привязать, ни петухов с курами выпустить, ни коз да поросят выгнать попастись прямо за забором?
Ибо живут там две кошки, пятнистая и полосатая, и никакая домашняя живность не то что за ворота — из сарая высунуться не может, не рискуя быть унесённой под сень уссурийской тайги.
«Кедровая падь» — единственный российский заповедник в местах обитания восточносибирского (дальневосточного) леопарда.
«Территория» леопарда в КНДР.
Сдаётся мне, что потерпели бы вы урон в хозяйстве раз, потерпели бы два, а на третий бы вытащили трёхлинейную винтовку или винчестер да и, кликнув неробких соседей, двинулись по пороше тропить окаянного хищника. Так что, прежде чем безоговорочно осуждать наших не очень далёких предков, попробуйте хотя бы на пять минут поставить себя на их место.
Но кроме лихих землепроходцев и колонизаторов в судьбе леопардов на Дальнем Востоке приняли участие ещё и естественные причины.
И имя первой из них — снег.
Я уже говорил, что тигр практически не продвигается на север дальше того рубежа, где средняя глубина снежного покрова зимой более сорока сантиметров. Для леопарда же этот параметр не превышает уже двадцати сантиметров.
Можно долго спорить о том, когда леопард обитал в горах Приханкайщины (на Пограничном хребте) и южном Сихотэ-Алине, а также о времени и причинах его исчезновения из этих мест. Но и из исследований зоогеографов, и просто согласно здравому смыслу нам известно — географические границы обитания любого живого существа от слона до стрекозы весьма изменчивы. Они совершенно не похожи на демаркационные линии межгосударственных границ, они тянутся на север в эпоху потепления и отступают на юг при похолодании. Поэтому можно считать смещение границ ареала на пятьдесят-сто километров южнее следствием влияния человеческого фактора, а можно — естественным изменением пределов распространения под влиянием климата. И надо заметить, что на относительно не нарушенных пространствах юго-западного Приморья численность полосатых хищников вот уже около сорока лет достаточно стабильна.
— И всё же их действительно осталось только тридцать? — спросит меня Проницательный Читатель.
— И да, и нет, — замнусь я. Дело в том, что цифра «тридцать» — это ведь лозунг. «Земля — крестьянам!», «Вода — матросам!», «Их осталось только тридцать!».
Результаты учётов восточносибирского леопарда, проведённых в 1998 году учёным В. Арамилевым и натуралистом П. Фоменко, показали, что количество леопардов приближается как минимум к пятидесяти особям. А ваш покорный слуга, внимательно проанализировав все сведения о распространении и размножении этого зверя, рискнул предположить, что их не менее семидесяти.
Самый мифологизированный крупный хищник России.
Безусловно, даже если принять моё утверждение за данность, семьдесят зверей на весь Дальний Восток — это очень и очень мало. Но всё же больше тридцати. Это вполне жизнеспособная и, главное, устойчивая малая популяция. Леопардовый народец, живущий по своим собственным правилам среди продолжающего расселяться человечества.
Семь мифов о дальневосточном леопарде
1. Настоящее, принятое среди исследователей название этого зверя — восточносибирский леопард. Дальневосточным его окрестили местные натуралисты, и это имя прижилось с подачи международных экологических корпораций, превративших его во флаг своей политики на Дальнем Востоке.
2. «Народное» имя, под которым леопард известен большинству населения Дальнего Востока, — «барс» — тоже не соответствует действительности. Снежный барс, или ирбис, — кошка, значительно уступающая в размерах леопарду и обитающая в высокогорье. Ближайшие к Уссурийскому краю барсы водятся на Алтае и в Монголии.
3. «Дальневосточный леопард самый большой в мире». Это заблуждение происходит из следующей аналогии: амурский тигр — самая крупная кошка планеты (не без оговорок, но это так), и такое его качество автоматически переносится на пятнистого земляка. Дальневосточный леопард — зверь средних для своего биологического вида размеров весом от тридцати пяти до семидесяти килограммов.
4. «Все леопарды — смертельно опасные хищники со склонностью к людоедству». За дальневосточным леопардом можно найти много разных «грехов», но не этот. За последние пятьдесят лет на Дальнем Востоке не известно ни одного случая неспровоцированного нападения леопарда на человека. Правда, это может свидетельствовать как о врождённом миролюбии зверя (некоторые натуралисты предпочитают говорить о его «ущербности»), так и о том, что размер его современной популяции недостаточен для того, чтобы за столь короткий срок в ней появились людоеды.
5. «Дальневосточный леопард скрывается в самой труднодоступной и девственной тайге». Это тоже не так. Наш герой обитает на очень густонаселённой территории по соседству с многочисленными деревнями, посёлками и городами и, случается, заходит на их окраины.
6. «Местное население ненавидит леопарда и пытается его изничтожить». Приморцы относятся к леопарду скорее нейтрально, хотя и без симпатии. В противном случае его поголовье, пусть даже насчитывающее сто пятьдесят особей, не «продержалось» бы в этом районе и пяти лет. Однозначно негативно по отношению к леопарду настроены только владельцы оленеводческих хозяйств.
7. И последний миф — «их осталось только тридцать». На самом деле дальневосточных леопардов значительно больше. Но на сколько — вот вопрос…
Их осталось только тридцать?..