Через шесть часов после начала операции мой взгляд уже не отклеивается от полупрозрачной двери в комнату отдыха. Каждый раз, когда я слышу шаги или вижу по ту сторону чью-то тень, я вздрагиваю. Где-то через час в таком режиме я решаю пройтись. Операция может продлиться еще час или два, и такого рода бдение сведет меня с ума.
Я подхожу к сестринскому посту, чтобы предупредить кого-то из персонала, что я ухожу прогуляться. В ответ девушка на посту говорит мне, что моя сестра уже идет сюда. «Или, возможно, это тетя пациентки?» – спрашивает она, видя мое недоумение.
Лина. Слава богу.
– О, отлично. Я не знала, что она приедет. – И я направляюсь к лифтам. Я подхожу очень вовремя – двери открываются, и я вижу свою лучшую подругу. Она обнимает меня, и наконец я больше не чувствую себя бесконечно одинокой. – Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я ее, когда она выпускает меня из объятий, а потом снова обнимает и протягивает наполовину выпитый шоколадный молочный коктейль. – Это для меня?
– Он был для тебя, но я так волновалась, что могла приложиться к трубочке пару раз. Дорога длинная, как ты знаешь. Сначала я держала его в сумке-холодильнике, но потом он начал кричать: «Выпусти меня, выпусти меня».
Несмотря на обстоятельства, я смеюсь.
– Лина, как ты вообще здесь оказалась? Откуда ты узнала, где мы?
– Ты не знаешь? Мне написал Джон.
– Ну хоть что-то он сделал правильно. – Я поднимаю взгляд к небу. – Видишь?
– Ты сейчас с Богом разговариваешь?
– Это по твоей части, – отвечаю я. – Я просто изо всех сил пытаюсь не сойти с ума, пока мы ждем конца операции.
– Сколько еще?
– Час. А может, и два? Уже так долго. У нее мозговое кровотечение, – снова расклеиваюсь я.
– Ох, Кори… Как это произошло?
Я уже собираюсь рассказать ей, но тут снова звенит лифт и двери открываются.
– Талия? – чуть не плачу я.
– Что случилось? Почему мы в больнице? – восклицает она и тоже крепко меня обнимает. Все это настолько нереально, что я снова начинаю плакать. – Вот, – и она протягивает мне гигантского мягкого гепарда.
– Что это? – сквозь слезы спрашиваю я.
– Все остальное в местной сувенирной лавке было ужасным. Думаю, по крайней мере мы сможем его ободрать и сшить тебе отличную шубу.
– Боже, Талия, я так рада, что ты здесь.
– Когда тебе звонит монахиня, ругается, как матрос, и приказывает ехать на север штата, ты едешь на север штата.
– Бывшая монахиня, – поправляет ее Лина.
– Ты сюда прилетела из Майами?
– Нет-нет, я вчера вернулась в Нью-Йорк, надеялась сделать тебе сюрприз и пройти на выходных глубочайший детокс от Флориды. Ты посмотри, что солнце сделало с моими волосами. – Она наклоняет голову и показывает пальцем на свои идеальные кудряшки. – Но тебя дома не оказалось, и все твои вещи были в коробках. «Что за…» – подумала я. А потом мне позвонила Лина, и я подумала: «Жесть». А потом я взяла у бывшего машину и приехала сюда. А учитывая, что у меня нет прав, денек у меня был тот еще.
– У меня тоже, – плачу я и качаю головой.
– Я в курсе. Что случилось?
И снова, как только мне задают этот вопрос, слышится сигнал лифта, и на этот раз мы все втроем в ожидании смотрим на двери. Из лифта с потерянным видом выходит уборщица. Я наконец начинаю рассказывать:
– Кори уехала в лагерь и ударилась головой о вышку для прыжков в воду. Тренеру не рассказала, потому что в тот момент она не должна была находиться в бассейне. Она легла спать, а утром не проснулась на тренировку. Свой мобильный она отдала Джо. Куратор вошла к ней в комнату, обнаружила ее и позвонила 911. Тренер позвонила мне и сказала ехать сюда.
– Какой ужас, – вздыхает Талия.
– Кори очень сильная, – замечает Лина. – Ты ее уже сто лет не видела, Талия, она похожа на смесь бульдога и внедорожника. Она прорвется.
– Только бы ты оказалась права. Она такая… Я не могу…
Лина и Талия обнимают меня одновременно. Кто-то из них шикает на меня, а другая говорит:
– Тебе и не придется.
Снова звенят двери лифта. В этот раз я просто плачу, вцепившись в своих подруг мертвой хваткой. Двери открываются, и из них выходит Дэниэл.
– Что? – я не верю своим глазам.
Талия и Лина отходят от меня.
– Это…
– Дэниэл? – удивляюсь я.
– Ничего, что я здесь? – Он смотрит на меня.
Вместо ответа я подбегаю к нему.
– Моя дочь получила травму! – Я хочу, чтобы он знал все то же, что и я. Я хочу засунуть ему в мозг всю имеющуюся информацию. – У нее мозговое кровотечение. Ей делают операцию. Ее отец спит.
– Ох, Эми. – Он обнимает меня, а затем отстраняется и заглядывает мне в глаза. – Ты в порядке?
– Конечно, нет. Но мне намного лучше, когда все вы здесь.
Лина и Талия с интересом смотрят на нас.
– Это вы ему позвонили? – спрашиваю я их.
– Я вообще не знаю, кто это. – Талия пожимает плечами.
– Это красавчик-библиотекарь, – представляет его Лина, и Дэниэл краснеет. – Это он последний месяц спал в твоей кровати.
– Ага! Вы забыли там свои спортивные часы. Я очень рада, что они не твои, Эми.
– Они его. Дэниэл, познакомься, это Лина и Талия, – улыбаюсь я.
Он мельком смотрит на них.
– Приятно познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах. Когда закончится операция?
Я смотрю на телефон.
– Скоро. А может, еще через несколько часов. Все зависит от того, что они там увидят. Но нам стоит вернуться в комнату ожидания, на всякий случай.
– Кто-то должен остаться здесь. Мэтт уже на подходе. Это он мне рассказал, – сообщает Дэниэл.
– Мэтт? – удивляюсь я. – Мэтт, помощник Талии?
– Что там с Мэттом? – включается Талия.
– Он скоро будет здесь, – говорю я.
– Мы вместе приехали, он сейчас паркует машину.
Талия удивленно качает головой.
– Ладно, тогда вы двое идите и ждите доктора, – командует она. – Лина, ты и я встретим Мэтта.
Я подхожу к новой сестре за стойкой регистрации и говорю, что приехали родственники Кори.
– Две тети, один дядя и… двоюродный брат, – сочиняю я, потому что Мэтт слишком молод для другой роли. Она удивленно смотрит на нас: у Талии черный цвет кожи, у Лины – белый, Дэниэл – азиат.
– Я их оформлю. – Она, не скрывая своего скепсиса, берет права Дэниэла и впускает нас в отделение интенсивной терапии. Как только за нами закрываются двери, Дэниэл берет меня за руку.
– Можно? – спрашивает он. – Если что, я не настаиваю на том, чтобы мы ходили парой, я просто… Мэтт позвонил и рассказал, что твоя дочь получила серьезную травму. Я не мог не приехать. Просто потому что, как бы там ни было, ты мне глубоко небезразлична.
– Хорошо, что ты приехал. Но как Мэтт тебя нашел?
– В Твиттере. Я… Когда появились первые фото твоей мамспринги, еще в июне… я отправил личное сообщение в аккаунт журнала. Сказал, что мы с тобой ходили на свидание, и попросил, чтобы они передали тебе мой номер.
– Правда?
– Да, от безысходности. Когда я увидел тот популярный хэштег и понял, что на фото – ты, я… не смог противиться искушению и просто оставить все как есть.
– Мэтт мне ничего не передавал.
– Да, и я ему сегодня это высказал. Но все закончилось хорошо – я нашел тебя на Фейсбуке. То есть, – осекается он, – закончилось так, как закончилось. Я приехал не поэтому – не для того, чтобы на тебя давить или уговаривать. Я здесь просто как друг.
– Я рада, что ты здесь. Друг или не друг… Просто… моя изначальная предрасположенность тоже здесь, – киваю я на комнату отдыха.
Дэниэл остается невозмутимым.
– Это хорошо. Кори нужна семья.
– Он спит. Думаю, его мозг просто отключился от перегруза.
Дэниэл смеется.
– Ладно. В любом случае, я больше не собираюсь избегать изначальных предрасположенностей. У меня теперь новый взгляд: если к нашему возрасту у тебя нет изначальной предрасположенности, значит, что-то ты делаешь не так.
– Возможно, но никаких гарантий дать не могу. Я слишком волнуюсь за дочь, чтобы думать об этом.
Он кивает и крепко сжимает мою ладонь.
– Я здесь, чтобы тебя поддержать. Допустим, в мои задачи может входить тебя кормить, поить и держать за руку, если тебе страшно.
– Мне очень страшно.
– Тогда я лучше не буду отпускать твою руку.
Я опускаю взгляд на его руку. Смотрю ему в глаза. «Да», – говорит мое сердце. Сейчас я хочу, чтобы со мной были Талия, Лина, Дэниэл и даже Мэтт. Когда мы узнаем, что все будет хорошо, я захочу, чтобы и Джо был здесь. И чтобы Кори, когда придет в себя, посмеялась над моими слезами. И чтобы Джон был прекрасным отцом и больше никем. Чтобы Лина была рядом, а Талия приезжала и привозила мягких гепардов, а Дэниэл крепко держал меня за руку. И там, где есть эти люди – будь то Нью-Йорк, Пенсильвания или больница в северной части штата – там хочу быть и я.
Я кладу голову Дэниэлу на плечо.
– Спасибо.
Я вижу тень на двери, которая превращается в шаги. Наконец, шаги превращаются в голубые хирургические костюмы и передо мной возникает доктор Бох с непроницаемым выражением лица. Она набирает в легкие воздух и начинает говорить.
Глава 20
Полторы недели спустя.
– Эми, ты готова? – Дэниэл снова держит меня за руку. Крепко. Я качаю головой.
– Слишком рано. Я пока не могу.
Он сжимает губы.
– Не рано, как раз пора. Иначе им придется домысливать.
Я набираю в легкие воздух. Хорошо. Он прав. Пора. Я справлюсь.
– Она на обезболивающих?
– Нет, – отвечает он. – Действие опиатов закончилось несколько часов назад, и новой дозы она не просила. Думаю, ей правда лучше.
В который раз я шепотом произношу благодарственную молитву.
– Тогда пойдем и расскажем им, – отдергиваю я свою руку, как от горячей плиты.
Мы переступаем порог палаты, в которой Кори восстанавливается. Она сидит в кровати рядом с Джо, и вместе они смотрят выставку собак по каналу «Animal Planet» на испанском языке.