– Все-таки мне нужно было вернуться раньше, – сокрушенно говорит мне сын, не успела я открыть рот.
– Почему? Зачем было бы пропускать лагерь, если выяснилось, что с Кори все будет в порядке и она все равно не сможет ничего делать, кроме как лежать и отдыхать?
– Не знаю. Я чувствую вину за то, что не был рядом тогда, когда она больше всего во мне нуждалась.
– Я нуждалась не в тебе, а в нейрохирурге, – пихает она его локтем. – Или ты из Алабамы привез диплом врача, а не свой дурацкий сертификат?
– Похоже на обесценивание поддержки ближайшего родственника, – хмурится Джо.
– Да нет. Просто ты приехал сюда в наиболее удачное время. Мама уже начала действовать мне на нервы, папа был в Чикаго, так что теперь – все на тебе.
– Он снова уехал? Уже? – удивляется Дэниэл.
– У него несколько встреч, – поясняю я. По моим подозрениям, присутствие здесь Дэниэла доставляло ему сильный дискомфорт, и он решил ухватиться за эту возможность. – Он проведет остаток лета с нами в Пенсильвании. И дети снова увидятся с ним на День благодарения и зимние каникулы.
Я множество раз обсуждала это с детьми, когда Кори пришла в сознание, и Джон обсуждал с ними тоже. Они повторяют одно – что согласны, что поддерживают наш план. Да, они хотят провести рождественские каникулы за океаном. Нет, они никогда и не надеялись, что он останется. Да, им было весело, но они хотят вскоре вернуться к своей обычной жизни и в любом случае будут видеться с ним каждые два месяца и проведут с ним все следующее лето. Плюс, как обнадеживающе говорит Кори, в соответствии с соглашением о разделе имущества, которое мы наскоро заключили и которое будет слушаться в суде перед самым началом учебного года, он будет платить мне алименты, а значит, лето прошло «не зря».
Дэниэл знает, что Джон и я подали на развод, но он не принимает участия в наших семейных беседах, поскольку пытается быть «другом» и не нарушать пространство нашей семьи. На его лице написано недоумение, поэтому я добавляю:
– Просто Джон такой.
– Он не идеален, – кивает Джо. – Но он наш папа, поэтому не будем критиковать.
– Хорошо. Мы с вашей мамой хотим вам сказать, что…
– Мы знаем, – перебивает его Кори. – Вы встречаетесь. Все об этом знают. Мне кажется, даже кто-то из семейства Кардашьян[84]* только что в Твиттере об этом писал. Только не произносите этого вслух, ладно? Очень неприятно представлять, как твоя мама занимается сексом. Или, может, у вас есть к нам вопросы по поводу безопасного полового акта?
– Фу! – не выдерживает Джо и ехидно – насколько это вообще возможно для него – улыбается Дэниэлу. Наверное, ни один мужчина никогда не будет достоен его мамы. Я могла бы сюда хоть Папу Римского привести, Джо все равно нашел бы у него недостатки.
– Нет, спасибо. Мы в случае чего сможем задать вопросы врачам. Как вы относитесь к тому, что мы пара?
Кори пожимает плечами:
– Нам нужно будет переезжать в Нью-Йорк?
– Мы все втроем будем время от времени туда ездить. И одни выходные в месяц вы будете оставаться у тети Лины.
– Можно мне будет у нее пить диетическую колу?
Я оставляю ее вопрос без ответа.
– Никто никуда переезжать не будет. Мы живем здесь, Дэниэл и Кэсси – там. Пока это будет так, а весной, когда Кэсси закончит школу, мы еще раз вернемся к этому вопросу.
– Пока она хочет поступать в Темпл и Принстон, – добавляет Дэниэл. – Если она будет жить где-то поблизости, нам будет еще легче.
– Вау, Принстон! – воодушевляется Кори.
– Это не соревнование, – напоминаю я.
– По крайней мере, не честное. Я же не виновата в том, что мой мозг слишком травмирован, чтобы я могла поступить в Принстон.
– Этот аргумент нельзя применять задним числом, – смеюсь я. – И вообще, с тобой все в порядке. Я это знаю точно, потому что заставила их взять у тебя анализы на все, что только можно.
Джо поднимает руку.
– Джо, тебе не нужно ждать, чтобы тебя вызвали.
– Он учитель, – парирует Джо, скосив взгляд на Дэниэла.
– И я учитель, – удивленно говорю я сама себе.
– Хорошо, Джо, – кивает Дэниэл, – говори.
– Можно ли мне поступить в «Бронкс-сайенс»?
Я смотрю на Дэниэла. Он, улыбаясь, – на меня. Я мотаю головой.
– Давайте не так быстро, народ. Мы встречаемся – вот и все. Не надо сразу напрашиваться жить у моего нового друга.
– А что? К тому времени Кори уже закончит школу и будет работать в салоне красоты. – Кори подталкивает его в бок. – А в нашей школе курс физики длится всего один год, второго нет! Плюс их шахматная команда каждый год выигрывает у нашей.
– Посмотрим, – отмахиваюсь я, но тут же начинаю представлять, как это будет.
Через два года мы переедем в Нью-Йорк. Джо будет добиваться успехов в самой сильной школе, где он получит соответствующую его интеллектуальному уровню нагрузку и сможет развиться наилучшим образом. Я смогу работать в школьной библиотеке и действительно приносить пользу, внедряя флекстологию для обделенных детей. Дэниэл и я будем жить вместе, в одном чудесном городе и будем каждый день вместе читать книги. Должна признать – это звучит очень привлекательно.
– Я не буду работать в салоне красоты, – смеется Кори. – Я буду прыгать в Университете штата Пенсильвания. Конечно, когда я полностью восстановлюсь и когда разрешит доктор, – добавляет она, а я поднимаю руку в знак поддержки.
– И когда твоя мать овладеет искусством трансцендентальной медитации, – заключаю я.
Она бросает рассерженный взгляд на Джо.
– Не волнуйся насчет мамы, – успокаивает ее Джо. – Она не заметит, так как будет слишком занята своим новым «другом» и грантом, который он для нее выбил.
– О чем это он? Что за грант?
– Национального фонда поддержки искусств, – сообщает Дэниэл. – Кэтрин, знакомая твоей мамы из Чикаго, после завершения библиотечной конференции помогла мне оформить заявку на грант. Как только она и я услышали выступление вашей мамы, мы сразу поняли, что у флекстологии большой потенциал, вне зависимости от того, что думает Эми. То, что я помог проекту встать на ноги, помогло мне удержать тебя и сделать так, чтобы ты продолжила со мной встречаться, – подмигивает он мне.
– Я все еще не могу проверить, что вы вдвоем втихую это провернули.
– Подожди, это про твою идею с электронными книгами и выбором книг, которую ты начала в нашей школе? – спрашивает Кори. – Вообще она хорошая, насколько может быть хорошим что-то, связанное с чтением.
– Да, это она. Мы не могли придумать, как получить финансирование, – школьные комитеты так неповоротливы, и мы хотели попробовать получить разрешение авторов использовать некоторые очень стоящие романы, чтобы финансовая сторона проекта была подъемна и сама программа покрывала потребности самых разных студентов. А потом нас осенило – то есть не нас, а Дэниэла. Чем пытаться упрашивать авторов подарить нам права, мы можем найти кого-то, кто им за них заплатит – типа агентства, чья миссия – поддерживать творческих людей.
– Я изложил свою мысль Кэтрин, а она оказалась знакома со специалистом по заявкам на гранты, и одно за другим… Так что теперь у вашей мамы есть достаточная сумма, чтобы провести пилотную программу в школах с недостаточным финансированием.
– И ты встречаешься с ним, потому что он нашел деньги на твою занудную идею? – в изумлении спрашивает Кори.
– Нет, – смеюсь я. – Я встречаюсь с ним из-за того, что он шутит на латыни.
– Почему Марк Аврелий заставлял своих детей есть овсянку? – тут же спрашивает Дэниэл всех нас. – Потому что он терпеть не мог кукурузу!
Мы все морщимся.
– По большей части, потому что он очень привлекательный, – поправляю я себя.
Джо в ужасе смотрит на Кори. Она делает вид, что ее сейчас стошнит.
– Кори, я скучала по твоим остротам. Если тебе еще не надоело слушать одно и то же, спасибо тебе за то, что ты все выдержала и осталась жива.
– Да, – вторит мне Дэниэл, – я тебе особенно благодарен, потому что в противном случае я бы с тобой не познакомился. И уверен – ваша мама больше никогда бы мне не позвонила и грант бы не помог.
– Довольно эгоистичное восприятие ценности молодой жизни, – усмехается Кори.
– Вы с Кассандрой поладите, – говорит Дэниэл.
Я, улыбаясь, киваю, но на самом деле не так в этом уверена. Самое прекрасное во всей этой ситуации то, что они и не обязаны. Дэниэл дал мне возможность быть там, где мне нужно быть. И я могу пожинать плоды всех тех открытий, что сделала о себе в Нью-Йорке, и не отказываться от своих обязанностей в Пенсильвании. Теперь жизнь после Джона для меня – не эквивалент мученичеству и одиночеству. И не аналог странной смеси двух самостоятельно счастливых семей в стиле сериала «Семейка Брэди». Есть и третий путь.
Теперь я это понимаю. Я понимаю, что можно любить то, что у тебя есть: любить детей, жизнь, друзей и при этом хотеть большего. И нет ничего плохого в том, чтобы идти и получать это большее – больше любви, дружбы, удовлетворения и оставаться при этом прекрасной мамой.
Благодаря Дэниэлу, подругам, Кори и Джо я наконец понимаю, что обычная математика неприменима к матерям: я могу быть стопроцентной матерью и, хоть это и нелегко, при этом оставаться на сто процентов собой. Это предполагает изменение образа мыслей. Это предполагает, что, если я хочу хорошо заботиться о детях, больше никогда не должна забывать заботиться о себе.
И мне, чтобы усвоить все это раз и навсегда, понадобилась не деревня. Мне понадобилась #мамспринга.
Эй, почитай письма ниже, они сразят тебя наповал. Люди их шлют уже целый месяц с тех пор, как вышел журнал. Некоторые адресованы нам, но некоторые – однозначно тебе. Я отобрала свои любимые. Ты давно заглядывала к нам в Твиттер?
Целую,
PS. Радуйся – Мэтта повысили. То есть формально это повышение, и зарплата у него теперь намного выше, но я бы лучше умерла, чем делать такую работу. Стратегическое планирование тенденций онлайн-маркетинга. Ужас. Хорошо, что это все досталось ему, а не мне. Он вне себя от радости, и у него отлично получится. Он тебе гостинцев насобирал из модного шкафа в знак б