Еще в XVII в. Симеон Полоцкий ожесточался против пережитка волхвов — колдунов и ведьм, влияние которых было еще необычайно велико в Белоруссии в его время[252], а в XVIII в. местные помещики их просто сжигали[253].
2. Полоцкое княжество. Страна. Территория. Границы
Судя по летописи, Полоцкое княжество образовалось в среднем течении Западной Двины в IX–X вв., занимало всю Северную Белоруссию и граничило на севере с Новгородской землей, на востоке — со Смоленской, на юге — с Турово-Пинской, на западе — с землями литовско-латышских племен. По современному административному делению в Полоцкую землю входила полностью Витебская область, северная часть Минской и северо-западная часть Могилевской. В конце XII — начале XIII в. под протекторатом Полоцка находилось также нижнее течение Западной Двины, где даже образовались два небольших княжества — Герцике (современная Ерсика) и Кукенойс (современное Кокнессе) — оба в Латвии.
Полоцкое княжество было одним из крупнейших на Руси государственных феодальных образований, не уступающим по размерам подобным образованиям в Западной Европе — Баварскому герцогству и Португальскому королевству (рис. 11).
Географически Полоцкое княжество занимало Придвинскую низменность вплоть до Белорусской холмистой гряды, тянущейся в широтном направлении от Орши к Минску, и захватывало весь водораздел Западной Двины и Днепра в пределах БССР. Основной водной артерией была Западная Двина, связывающая страну с востоком (через волоки) и с западом (через море). С северными и южными странами Полоцкую землю-связывали крупные реки (через Северную Белоруссию проходит главный водораздел европейских рек) — Березина, Друть, Ловать и частично (у Орши) — Днепр. Крайне благоприятным обстоятельством для Полоцкой земли была близость верхнего Днепра (у Орши) и среднего течения Западной Двины (у Бешенкович). Это обеспечивало надежный транзит товаров, движущихся с Черного моря в Балтийское, и способствовало торговле внутри страны. Кроме многочисленных рек, Полоцкая земля изобиловала озерами, происхождение которых связывается с Вюрмским оледенением. Болот в Северной Белоруссии, по сравнению с южной, немного. Большая часть их тянется вдоль верхнего течения Березины. Болотные руды, наряду с озерными, играли, как известно, крупную роль в древнерусском железоделательном производстве[254].
Почвы Полотчины входят в так называемый северный или озерный геоморфологический округ, возникли они на древних девонских отложениях и характеризуются дерново-подзолистостью и небольшим плодородием. Это либо суглинистые и супесчаные почвы (Браславско-Дуниловичско-Богушевско-Городокский р-ны), либо пылевато- (и глеево-пылевато) суглинистые (Витебско-Лиозненский и Дриссенско-Шарковщинский р-ны), либо пылевато-супесчаные (Полоцко-Суражский р-ны), либо, наконец, песчаные почвы (Лиснянско-Дретуньский р-ны)[255].
Полезных ископаемых, доступных человеку в древности, в Северной Белоруссии немного. Кроме указанных железных болотно-луговых и озерных руд, следует упомянуть гончарные глины, встречающиеся здесь во всех местах (например, под Минском)[256], известняки девонской системы, употребляемые в строительных нуждах и для выжигания извести, близ Витебска и ниже по Двине (в районе Полоцка и Дриссы, также в районах Городка, Сенна, близ Орши и т. д.)[257]. Из-за обилия лесов торф, по-видимому, не использовался.
Климат Северной Белоруссии, как и всей Восточной Европы во времена Киевской Руси, еще не определен. Попытки его изучения на основании замечаний летописей о дождях и засухах, которые не так давно были предприняты И. Е. Бучинским, историк не может признать удачными из-за некритического использования материала[258]. При современном состоянии знаний можем лишь сказать, что в связи с лесами, обильными в древности в Полоцкой земле, а также во всех других странах лесной полосы, климат был несколько иным, по сравнению с современным. Дендрологические и дендрохронологические анализы образцов древнеполоцкого леса из раскопок полоцких городов (Полоцка, Витебска и Друцка) в ближайшем будущем, очевидно, смогут ответить на этот вопрос со значительной полнотой.
Сейчас материалы на эту тему получены в результате дендрохронологического изучения образцов древнего полоцкого дерева. Его шкала, разработанная Б. А. Колчиным для 1124–1276 гг., как оказалось, полностью совпадает с новгородской шкалой. И климатические условия обеих земель, следовательно, были одинаковы. В нижеследующей таблице мы пытаемся сопоставить выводы Б. А. Колчина со сведениями о неурожаях вследствие засух[259], собранными И. Е. Бучинским для XII в., и известных из письменных источников[260]. Из табл. 1 следует, что данные дендрохронологии почти всегда находят соответствие в летописях и что периоды засухи за 90 лет повторялись в Полотчине (крайне нерегулярно)[261] раз, и каждый период продолжался в среднем два года.
Растительность страны прежде всего характеризуется (особенно в древности) изобилием лесных массивов, непроходимых чащ, на что указывали, как увидим, многие авторы XV–XVII вв. Вследствие изобилия подзолистых почв, большинство лесов смешанные, состоящие из ели, березы и осины, также белой ольхи, различных пород ив. Более редки сосна и орешник; совсем в малом количестве встречается черная ольха, клен, дуб и липа. На песчаных почвах смешанные леса перемежаются сосновыми борами[262]. В древности состав леса был, по-видимому, тот же. Площадь лугов тогда была ничтожной, и луговая флора, вероятно, более бедной, а водная и болотная мало отличались от растительности остальной части средней полосы Европейской России[263].
Животный мир, судя по находкам костей диких животных, был значительно богаче современного. Леса изобиловали турами, лосями, благородными оленями, медведями, кабанами, дикими козами, волками, лисицами, барсуками, бобрами, зайцами и др. Многие из этих животных водились в Северной Белоруссии в большом количестве еще в XIX в.[264] Раскопки также показывают, что в самых западных областях Северной Белоруссии и прилегающих к ней землях обитало еще одно дикое животное — маленькая лошадь — лесной тарпан, открытое впервые и описанное Т. Ветуляни (1925). Остатки этого малоизученного животного несколько раз встречались при раскопках в Белоруссии и в Прибалтийских странах[265]. Как показал Т. Ветуляни, лесной тарпан — потомок степного, распространенного в степных районах Европы в ледниковое и послеледниковое время[266].
Вопрос о характере заселенности древне-русских земель из-за кажущегося отсутствия данных обычно не освещается, подробная карта археологических памятников Северной Белоруссии (рис. 2 и 5)[267] позволяет подойти к вопросу вплотную. Нет сомнения, что в древности характер заселенности страны был не всегда одинаковым. Так, наблюдения над распространением памятников эпохи раннего железа (рис. 9) показывают, что плотность населения до прихода славян здесь была невысокой, а многие места, которые позднее (в эпоху раннего феодализма) были густо заселены (например, к югу от Минска, междуречье Гайны и Вилии и т. д.), почти полностью пустовали (рис. 2). Мало было поселений и к югу от Полоцка, где позднее древнерусских поселений было много (рис. 5). Люди жили в укрепленных местах, группируя по три-четыре городища вместе. Среди памятников штрихованной керамики мы видим, например, в районе Слуцка городища Ивань, Слуцк, с нижним слоем этого времени — Селище, Падеры, может быть несколько далее Грэск (см. рис. 2); в междуречье Уссы и Птичи городища Алеховка, Городище, Теплень, а также особая группа городищ на правобережье Уссы в районе современного Дзержинска: ст. Рудица, Дзержинск, Каменка, Новосады. Еще одну группу городищ можно указать к северо-западу от Минска: Лабенщина, Збаровичи, Радошковичи. Это же прослеживается на Березине у Борисова, южнее Борисова, а также в районе Лепельских озер. Дальнейшее изучение ранних городищ Белоруссии, вероятно, расширит наши предварительные наблюдения.
Распространение курганов и курганных групп, а также некоторое количество известных сейчас остатков древних поселений позволяют судить о заселенности страны в последующую — предфеодальную и раннефеодальную эпохи. С приходом славян и, по-видимому, с естественным приростом аборигенного населения, количество поселков — теперь это неукрепленные деревни — необычайно возрастает. Особенно заселенными оказываются территории к югу от Полоцка, где изобилует поселениями озерный край Улльско-Ушачского междуречья, также окрестности верховьев рек Ловати, Березины, Гайны, Друти, Свислочи и Птичи (рис. 5). Если к югу от Полоцка в междуречье Мнюты, Дисны, Западной Двины и Березины насчитывается всего 45 городищ, из которых большинство безусловно ранние (разведка А. Г. Митрофанова, 1949 г.), то памятников второй половины I и начала II тысячелетий н. э., судя по курганам и городищам с датированным слоем, оказывается свыше 120 (рис. 5). То же мы видим к юго-западу от Минска, где всего 12 городищ, из которых семь безусловно ранние и четыре с неизвестным культурным слоем (рис. 2), однако памятников второй половины I и начала II тысячелетий н. э. оказывается 86 (рис. 5).