[325]). Наличие волока в верховьях Березины подтверждает и топонимика. На ее правом берегу, например, и сейчас существует в этих местах деревня «Волок», возле которой, по свидетельству фольклориста П. В. Шейна, были курганы (подтверждающие, следовательно, ее древность) и какой-то «князь-камень»[326]. Топонимические данные позволяют определить и конец начавшегося здесь волока. Минуя Рожно-Домажерицы и Ствольно, он кончался, по-видимому, вблизи оз. Плавно, здесь располагается деревня «Заволочье»[327]. Таким образом, наличие березинско-двинского торгового пути, пересекающего Полоцкую землю с юга на север, можно считать установленным.
Выше мы предполагали существование сухопутных связей между верховьями Гайны и ближайших притоков Немана. В районе Логойска есть населенный пункт «Волок», который подтверждает и это предположение.
Существовал, по-видимому, и еще один водный путь, соединявший Псковскую землю с Западной Двиной, о котором догадывался уже В. Н. Татищев[328] и который проходил через р. Великую, на Себежские озера, а также на р. Дриссу. Это подтверждается упомянутым названием деревни «Заволочье», расположенным на границе Псковской и Витебской губерний, «близ истоков реки Великой»[329]. Судя по курганам и остаткам поселений, эта местность была густо заселена[330].
Итак, водные пути сообщения Полоцкой земли представляли, как обычно, реки и озера, соединенные в местах водоразделов волоками, находившими часто отражение в топонимике. Волоки — важнейшая часть пути — были сильно заселены. Здесь останавливались ладьи, наполненные товарами, возникали широкие возможности заработка при их транспортировке и просто торговле. На полоцких волоках, по-видимому, как и в других подобных местах Руси, текла своя обычная «волочная» жизнь. Как и на Смоленщине, здесь жило население, промышлявшее перевозками грузов (товаров) — волочане. Владение инвентарем для передвижения судов посуху, которого проезжие гости иметь не могли, делало волочан незаменимыми и приносило им большую прибыль. Здесь требовались катки для вытаскивания судна на берег, канаты (может быть и специальный ворот), колы — повозки для транспортировки судна (вероятно, два колеса на оси), тягловый скот и т. д. Несомненно, здесь имели место многочисленные столкновения проезжающих с перевозчиками, их споры о том, кого первого следовало везти через волок и кто должен был ждать возвращения перевозчиков, об этом мы читаем в договоре Смоленска с Ригой 1229 г.[331] Вынужденные остановки подобного рода безусловно вели к оживленному обмену с местным населением и, надо думать, что археологическое изучение волоков даст в этом направлении ценные материалы. Как в Смоленской, так, вероятно, и в Полоцкой земле, на волоке жило официальное лицо — волочский тивун, собиравший от лица князя специальную дань за проезд через его землю — волок[332].
Сухопутные пути сообщения
Сухопутные пути сообщения Полоцкой земли, изученные хуже водных, могут быть нами подробно рассмотрены благодаря археологической карте. Уже А. М. Сементовский, впервые затронувший этот вопрос, считал, что до специального постановления краковского сейма 1565 г. «сношения местных жителей и торговля производились в Северной Белоруссии по временным проселочным трактам, проложенным через непроходимые леса, болота и горы, где и как можно было»[333]. Действительно, в долитовский период дороги в Полоцкой земле (вероятно, и в других местах), как правило (и тем более на большое расстояние), не прокладывались. Пути сообщения в то время шли по сложившимся ранее торговым коммуникациям, использовавшим на территориях с густой заселенностью дороги, связывавшие близлежащие селения, в незаселенных же местностях — по речным долинам и другим удобным местам, проезжая которые можно было обогнуть естественные преграды (главным образом большие леса). Военные дороги, проложенные напрямую через непроходимую многокилометровую чащу, стали появляться, по-видимому, лишь во времена Ольгерда и Витовта, а по-настоящему широко прокладывались лишь в эпоху тяжелой артиллерии XV–XVI вв. (о чем мы читаем в источниках). Определение конкретных сухопутных путей сообщения сводится, по нашему мнению, к установлению лишь проезжих мест между отдельными скоплениями поселений, транзитные же дороги внутри этих скоплений вряд ли определимы, так как наверняка их было несколько, да и не так уж они важны. Но прежде всего обратимся к реальным остаткам древних белорусских дорог.
Подобно древним курганам, происхождение которых современный белорус связывает с французским, либо шведским нашествием, древние дороги Северной Белоруссии приурочиваются населением к походам Ольгерда, Витовта и Батория (так называемые Ольгердовы, Витовтовы и Баториевы дороги). Е. П. Тышкевич первый описал такую дорогу в Борисовском уезде[334]. Г. X. Татур уловил ее продолжение в Игуменском, отметив при этом (по-видимому, справедливо), что «Витовт проходил по дорогам, существующим издревле»[335]. Однако последний конкретных мест, где встречаются ее следы, не указал, и нам приходится использовать свидетельство, по-видимому, о той же дороге К. Кулевца[336], который отметил ее остатки у деревень Калужицы, Жуковка (вероятно, Жуковец, где известны курганы)[337], Полелуне (вероятно, Полилеевка, курганы которой многократно раскапывал Г. X. Татур)[338], Мурава (где также есть курганы[339] и где древний путь, по свидетельству К. Кулевца, проходил над самой Березиной). Таким образом, эта дорога шла через Борисов с севера на юг, в Киевскую землю. Неподалеку от Полоцка следы ее были обнаружены М. Ф. Кусцинским (так называемая Витовтова дорога)[340] а еще севернее остатки этой дороги, уходящей, очевидно, к Новгороду (дорога Ольгерда), упоминаются в описании рукописей А. X. Востокова, где сказано, что она проходит над р. Верусой[341]. Остатки другой дороги, тянущейся с запада на восток, в пределах Борисовского уезда были замечены Шпилевским, отметившим их у селений Начи, Крупок и Лошницы (где сохранились курганы). Поблизости находился и так называемый колодезь Витовта, выложенный камнем (ближайшая деревня — Масалая). Остатки этой же дороги видны у д. Мостище неподалеку от Борисова, где известны также остатки плотины, моста и есть курганы[342]. Е. П. Тышкевич, кроме того, упоминает остатки еще одной дороги в северной части Борисовского уезда (очевидно, Докшицкий и южная часть Лепельского р-ов Витебской губ.), тянущиеся с запада на восток[343], а К. А. Говорский отмечает следы Ольгердовой дороги, идущей от Полоцка[344]. Наконец, уже в наше время следы древних дорог, сохранившиеся в Оршанском районе, упоминает оршанский краевед Д. Васильевский. Одна дорога проходила от Орши через Смольяны в сторону Сенно и у дер. Васьковичей огибала бывшее здесь некогда болото, другая — Екатерининский большак, — который мог быть и древним, проходила через деревни Орехи, Брюхово, Высокое (см. карту, рис. 5), где есть курганы.
Семь сухопутных коммуникаций соединяли в древности Полоцк с Ригой, Новгородом, Псковом, Литвой, Витебском и Минском.
Путь на Ригу шел, по-видимому, вдоль Западной Двины[345]; по нему ходили полоцкие князья за данью в Прибалтийские земли. По нему же, видимо, двигалась коалиция всех полоцких князей на «земиголу» в 1106 г. (см. ниже)[346]. На нем стояли подвластные Полоцку Герцике и Кукенойс. Он пролегал, видимо, по правому берегу Западной Двины, впрочем, Андрей Полоцкий шел на Двинск в 1375 г. и по левой стороне (правда, через Браслав)[347].
На Новгород не могло быть много путей, как это предполагал В. Е. Данилевич, так как этот район и сейчас изобилует лесами, а в XVI в. при Герберштейне и Гейденштейне их было гораздо больше. Судя по древним поселениям, расположенным здесь цепочкой в сторону Неколоча[348] и Еменца (на эти пункты двигались новгородцы, нападая на Полоцк), дорога проходила, очевидно, близ Минтурово, где, судя по обилию курганов, длительно существовало большое поселение[349], Струнь[350], Сморыги[351], Домники и далее вдоль реки Сосницы к Получью и Малому Ситну. затем к Стряслицам[352], Авдееву, Белохвостову и далее, минуя невдалеке Неколочь, через Буцнево[353] — к Еменцу.
Через Витебск, по-видимому, попадали в Смоленск. Летопись сообщает о нескольких походах полоцких князей на Витебск во второй половине XII в.