С середины и второй половины XI в. в Новгороде стали изготовлять слитки серебра и золота полуфунтового веса (около 200 г). Они имели вид продолговатых палочек длиною 14–20 см и употреблялись при крупных торговых операциях и выплатах. Были распространены они и в Полоцкой земле. Умирая, минский князь Глеб отказал Киево-Печерскому монастырю в 1119 г. большие богатства: 600 гривен серебра и 50 гривен золота. Его вдова завещала после своей смерти тому же монастырю — 100 гривен серебра и 50 гривен золота (см. гл. VI). Монастырь, таким образом, получил от минских князей 140 кг серебра и 20 кг золота. Гривнами серебра, очевидно, расплачивалась полоцкая княжна Евфросинья за знаменитый драгоценный крест, сделанный по ее заказу и оцененный в 140 гривен (см. гл. V). В кладах Полоцкой земли гривны новгородского типа находили неоднократно. Наиболее ранние из них есть уже в Стражевичских и Полоцком кладах, где встречен также и обрубок золотой гривны того же веса (клад 1903 г. из Стражевич). В безмонетный период (XII–XIII вв.) полуфунтовые гривны серебра стали основной монетной единицей денежного обращения, известной по документам и кладам этого времени. По договору 1229 г. Смоленска с Ригой, действующему и по всей Западной Двине, за убийство человека (свободного) полагался штраф в 10 гривен серебра и в одну гривну — за убийство холопа[421]. Гривны этого времени широко представлены в русских кладах.
Помимо новгородских гривен, в Полоцкой земле уже с XI в. имели хождение так называемые литовские гривны того же веса, но несколько иного вида с широкими вдавлениями посередине[422]. К XIV в. потребность в более мелкой платежной единице привела к массовому распространению «полугривны серебра» (или «полтины») той же формы, что новгородские и литовские гривны, но весившие вдвое меньше (около 100 г). Такая полугривна, представляющая, как кажется, нечто среднее между новгородскими и литовскими гривнами (что крайне оригинально) и весившая 98,4 г, была обнаружена в 1965 г. в верхнем слое друцкого детинца (рис. 18, 13),
Денежное обращение древней Руси требовало постоянных взвешиваний серебряных монет и их частей. В Полоцкой земле, как и в других частях Руси, неоднократно находили мелкие гирьки, чашечки весов (рис. 18, 7, 3–7).
В дополнение к сказанному отметим, что рано развившаяся экономически Полоцкая земля была прочно связана с так называемой Северной системой денежно-весовых единиц XI–XIII вв., и памятники южной денежной системы (например, киевские гривны и др.) в ней не встречаются[423].
Как и во всей Руси, в Полоцкой земле в IX–XI вв. господствовали внешние торговые связи, уступившие с развитием собственных производственных сил в XII–XIII вв. место внутренним.
Наиболее интенсивными торговыми связями в IX–XI вв. была связь с восточными странами, из которых, мы видели, широко поступало монетное серебро. С Востока происходят и многочисленные сердоликовые бусины, находимые в городских слоях и курганах, и некоторые другие вещи восточного происхождения. Полоцкая земля была связана торговлей с Киевом и выполняла, как мы говорили, роль посредника в торговле с другими странами. В Киеве в XI в. существовал «двор Брячиславль», принадлежавший полоцкому Брячиславу (1001–1044), и был окружен дворами полоцких купцов (см. главу VI). В Полотчине находили неоднократно кресты-энколпионы, отлитые в Киевской земле незадолго до татарского нашествия[424], а также происходящие оттуда же глиняные амфоры (Полоцк, Минск, Друцк). Из киевских мастерских поступала в Полоцкую землю и большая часть стеклянных изделий, в частности стеклянных браслетов.
О торговле с Новгородом пока в нашем распоряжении сведений нет. Этот город сам имел широкие связи с землями Руси и со многими странами Западной Европы, поэтому особой нужды в товарах, проходящих через Полотчину, у него не было. Более оживленные связи Новгорода с Полоцком и Витебском могли возникнуть только в XIII в., когда в устье Западной Двины отстроили Ригу (1201) и туда потекло зерно из Ростово-Суздальской земли. Если это так, то единственная грамота с просьбой о продаже одежды и покупке ячменя, найденная в Белоруссии (в Витебске, рис. 17)[425] и носящая следы цокающего северо-западного произношения (характерного для всех новгородских берестяных грамот), всего вероятнее происходит из Новгорода (где переписка на бересте была крайне распространена) и написана к человеку, уехавшему в Витебск, вероятно, по торговым надобностям.
В Полотчине существовали, по-видимому, и торговые связи с Волынью. Из Овруча происходят шиферные пряслица, встречающиеся во всех полоцких городах и частично находившие применение и в полоцкой деревне. На связь с Волынью, а может быть, с еще более юго-западными странами указывает шестибусенная серебряная серьга, обнаруженная Н. П. Авенариусом в имении Эсмоны бывшего Борисовского у. (Друцкое княжество), полная аналогия которой неизвестна, но близкие ей распространены на Волыни и в Чехословакии[426]. Подобная серьга обнаружена в Полоцкой земле и А. Г. Митрофановым (раскопки в Строчицах (древнейший Минск?) см. ниже).
Торговля с западноевропейскими странами начала увеличиваться, как известно, в XI в., после того, как половцы заслонили пути в арабский халифат. Западноевропейские монеты в Северной Белоруссии найдены неоднократно. Они известны в верховьях Березины (Бегомльский р-н дер. Студепка), в селении Новом Дворе Минского р-на (обнаружен целый клад), в Прусиничах Голочинского р-на (клад XI в., см. рис. 18, 8–11) и в других местах.
Во все периоды существования Византийской империи Киевская Русь поддерживала с ней тесные торговые связи. Это безусловно относится и к Полоцкой земле, князья которой не только сами побывали в Византии (1129–1140 гг.), но и были в родстве с византийскими императорами. Много, по-видимому, драгоценностей привозилось из Византии на Русь, много изделий попало, вероятно, и в клады. Однако из Полоцкой земли подобные вещи до нас не дошли, и о торговле с Византией свидетельствуют только редкие византийские монеты[427] и некоторые стеклянные изделия Друцка, Полоцка и Минска[428] (натриево-кальциевого стекла браслеты).
Прочные торговые отношения связывали Полоцкую землю и с соседней Прибалтикой. Всего вероятнее, у полоцких купцов заимствовали латыши славянскую торговую терминологию: торг — tirgus, цена — сеnа, купец — kupcis, берковец (вес в 10 пудов) — birkavs, пуд — puds, безмен — bezmens и др.[429] В Полотчине довольно часты находки прибалтийских вещей. Правда, не все прибалтийские вещи находили в Полотчине сбыт. Здесь мы не находим, например, кастетообразных и пружинных браслетов, типичных соседним Люцинскому, Нукшинскому и другим могильникам[430], не встретим цепей и цепедержателеи, также некоторого вида подковообразных пряжек и т. д. Даже в таком близком к латгаллам поселении, как древний Брячиславль (современный Браслав), где много прибалтийских вещей, этих украшений нет. Очевидно, на русских городских и сельских рынках пользовались спросом прибалтийские украшения тех категорий, которые носились русскими людьми и не были чужеродными. Среди привозных прибалтийских вещей мы находим гривны (вспомним типично латгалльскую гривну X в. в круглом кургане № 13 с ингумацией из Рудни под Полоцком; гривну с седловидными концами XI в. из Суходревского клада под Оршей, клад Прибалтийских гривен из Заборцев Ловожской волости 1872 г., браслеты со змеиными концами (витой золотой из Минска, пластинчатые бронзовые из Браслава, Поречья и Черневич и других мест)[431]. Из Прибалтики в Полоцкую землю попадал и янтарь (Полоцк 22 куска, в Минске он найден в виде сырья[432], немного— Друцк, Браслав). Полоцкая земля была основным звеном, соединяющим Прибалтику с землями южной Руси, Византией и странами халифата. В этой связи интересно рассмотреть товары, осевшие у лат-галлов и ливов и прошедшие через Полотчину как транзитные. Назовем здесь 101 шиферное пряслице более чем из 30 поселений и богатых погребений, найденное в Латвии повсеместно вплоть до Риги[433]. Шифер начали привозить в Латвию начиная с X в. Этим же временем датируется и древнейшее пряслице; последние пряслица привезли сюда в конце XIII в.[434] Нанесение на карту этих находок показывает, что в XI в. пряслица были распространены лишь на Западной Двине и вдоль границ Полоцкой земли. В XII и XIII вв. они также оседали, в основном по берегам этой реки, однако проникли и в глубь территории латвийских племен[435]. В Литве обнаружено 37 экз. пряслиц (из 16 мест)[436], что отчасти объясняется меньшим количеством раскопок, но, всего вероятнее, и исторически: Неман не имел того значения транзитного пути, как Западная Двина. В Прибалтику по Днепру попали некоторые типы киевского вооружения (например, булавы), крестики с выемчатой эмалью, византийские бусы натриево-кальциевого стекла (до XII в.) и русские бусы калиево-свинцового и свинцово-бесщелочного стекла (с XII в.) и т. д.