Выслав князей в Византию, Мстислав полностью завладел Полоцкой землей и «мужи свои посади по городомъ ихъ»[957]. Что происходило в это время в княжестве — сказать трудно. Несомненно, ставленники Киева грабили страну, душили население поборами, да и сам Мстислав, по-видимому, приложил руку к тому, чтобы подорвать экономическую базу полочан, совершая походы на народы, дающие дань Полоцку. В этом отношении важен следующий текст летописи:
«В лѣто 6640 (1132) Ходи Мьстиславъ на Литву с сынъми своими и съ лговичи и съ Всеволодомъ Городеньскимъ и пожгоша я»[958]. Этот отрывок обычно не используется в данной связи, так как Полоцкое княжество в нем не упоминается. Вместе с тем сам факт похода Мстислава на Литву свидетельствует о связи его с предшествующими политическими событиями Полотчины. Посмотрим (см; табл. 7), когда упоминаются походы на Литву или ятвягов до этого времени (их всего шесть)[959].
Из табл. 7 следует, что походы на Литву и ятвягов в X, XI и начале XII в. организуются южнорусскими князьями только в тех случаях, когда Полоцкое княжество им или непосредственно подчинено (983, 1129, 1132 гг.), или находится с ними в дружественных отношениях (1038, 1040, 1112 гг.). Значит Полоцкое княжество само взимало дань со своих непосредственных соседей[960]. Позднее это подтверждает Генрих Латвийский[961] и некоторые другие исследователи. Поход Мстислава на Литву 1132 г., таким образом, был также связан с полоцкими событиями. Полоцкое княжество было полностью подчинено Киеву, князья его были «поточены», и Мстислав беспрепятственно подвергал разграблению подчиненные племена, подрывая экономическую базу княжества[962].
Однако внутри городских центров Полоцкой земли зрели новые силы, которым князья противостоять уже не могли. В этом отношении интересен отрывок летописи, где под 1132 г. сообщается о княжеских распрях вокруг Переяславля. Изгнав Юрия Долгорукого из этого города, Ярополк «посла по другого Мстиславича [по Изяслава] вь Полтескъ и приведе и с клятвою. Онь же оставив брата Святополка Полотьскѣ и приде в Переяславль на Госпожинъ день[963]; Полочане же рекше: «лишается насъ» и выгнаша Святополка, а Василка посадиша Святославича. Видѣвъ же то Ярополкъ, уладися с братьею и да Переяславль Вячеславу, а Изяслава выведе сь нужею и тое же зимы даша Изяславу Туровъ и Пинескъ к Мньску. То бо бяшеть его осталося передьниѣ волости его»[964]. Здесь опять, как и в тексте 1127 г., звучит новый, ранее не встречавшийся термин-«полочане», по-видимому, новая сила города — горожане.
В 1137 г. Полоцк участвовал в борьбе южнорусских князей на стороне противников Изяслава Мстиславича. «И не бе мира с ними (псковичами. — Л. А.) ни съ сужъдальци, ни съ смольняны, ни съ полоцяны, ни съ кыяны», — удрученно восклицает новгородский летописец[965].
О правлении Василька в Полоцке летописи не сообщают Есть лишь сведения о трогательной встрече им Всеволода и Святополка Мстиславичей — новгородских изгоев, приезжавших в Псков (1138 г.)[966]. Демонстрировалась, следовательно, антиновгородская политика полочан. Слабому Полоцку были выгодны и отношения с Мономаховичами, и в 1139 г. полоцкие «вой» участвуют в походах на Ольговичей[967]. В результате, по-видимому, с разрешения Ярополка Киевского, двум Рогволодичам — Василию (очевидно, Рогволоду) и Ивану было разрешено возвратиться на Русь. Однако, возвратившись (1140 г.), они застали на киевском столе Всеволода Ольговича, принадлежащего к враждебному лагерю. Пришлось поддерживать Ольговичей, принимать прежнего врага Святослава Ольговича, спасающегося бегством из Новгорода (в Смоленске, 1140 г.)[968] и т. д.
Вокруг возвратившихся князей началась дипломатическая игра, так как южнорусским князьям было выгодно перетянуть их на свою сторону. Всеволод Ольгович женит сына на Васильковне. Не отстает и Изяслав Мстиславич, выдавший дочь за Рогволода Борисовича[969]. Эти родственные узы приковывали потомков Святослава Всеславича и Бориса Всеславича к разным лагерям, враждующим в Русской земле. Епископ Козьма, поставленный в Полоцк в этом же (1140) году[970], несомненно отражал интересы одной из этих партий, и само поставление его в этот ответственный момент было далеко не случайным. Судя по тому, что в период правления ставленника Изяслава Мстиславича митрополита Клима епископ Козьма был в числе тех оппозиционных епископов, которые были лишены своих епархий, и смог возвратиться в Полоцк только после свержения Изяслава Мстиславича и, следовательно, Клима Юрием Долгоруким в 1156 г., догадываемся, что назначение епископа в Полоцк в 1143 г. было делом Ольговичей, все более проникающих в его внутренние дела.
Епископ — противник Мономаховичей — обеспечивал Ольговичам поддержку и оппозиционного полоцким князьям (сторонникам Мономаховичей) духовенства.
Кто был в это время полоцким князем — решить трудно. Васильковна, дочь полоцкого князя, могла выходить замуж и после смерти своего отца, а Изяслав Мстиславич, отдавая «дщерь свою Полотьоку», мог выдавать ее в Полоцк и за князя, не сидящего на полоцком столе.
Необходимые перемены в замещении полоцких княжеских столов, связанные с возвращением князей из Византии, создали, по-видимому, острую политическую ситуацию в стране. Во внутренних усобицах полоцкие князья снова вынуждены были опираться на южнорусские княжеские группировки. Следовательно, замещение полоцкого стола могло зависеть и от воли того великого князя, который в данный момент занимал киевский стол. Сообщая о свержении с полоцкого стола в 1151 г. Рогволода Борисовича, летопись не сообщает, когда этот князь, держащий сторону Мстиславичей и женатый уже на дочери Изяслава, сел здесь на княжение и сменил Василька. Мы вправе предполагать, что это произошло в 1146 г., что подтверждает, на наш взгляд, и Вокресенская летопись, которая относит вокняжение в Друцке якобы Глеба Рязанского к 1146 г.[971] Это, безусловно, ошибка сводчика. В Полоцкой земле были свои два Глеба — сын минского Ростислава Глебовича и друцкого Рогволода Борисовича. Сын последнего, очевидно, и получил в 1146 г. Друцк, а его отец, которого мы застаем в Полоцке позднее (1151) г.), именно теперь и ушел в Полоцк. Таким образом, с вокняжением в Киеве Изяслава в Полоцкой земле немедленно произошло перераспределение уделов. Полоцкий стол получил зять Изяслава Рогволод, его сын наследовал фамильный Друцк. А. П. Сапуновым было высказано предположение, что в 1146 г. в Минске утвердился Ростислав[972], что вполне согласуется со всем вышесказанным. Полоцк и остальные княжеские центры становятся теперь сравнительно мощными крепостями, военное значение которых подтверждают археологические находки древнего оружия в городах (рис. 72).
Полоцкая земля в середине и второй половине XII в.
Середина XII в. — одна из самых бурных эпох феодальной Руси домонгольского времени. Экономический рост отдельных областей и укреплений их политической самостоятельности, возрастающая борьба феодалов за увеличение земельной собственности — все это окончательно расшатало политическое единство древнерусского раннефеодального государства. Смерть Всеволода Ольговича (1146 г.) привела в движение всех русских князей, открыв широкие возможности борьбы за великое киевское княжение. Среди феодальных верхов в это время создаются две коалиции: Мономаховичи и (временно) Давыдовичи, с одной стороны, Святослав Ольгович и Юрий Долгорукий — с другой. В 1150 г. киевский стол беспрестанно переходит из рук в руки[973]. В 1151 г. Юрий Долгорукий собирает огромную коалицию, в которую входят: Владимир Давыдович Черниговский, Святослав Ольгович Новгород-Северский, Владимир Галицкий, Святослав Всеволодович и ряд других князей, привлекаются даже половцы.
К этому походу не остались равнодушными и полочане, хотя активного участия в походе не приняли. Поход 1151 г. не удался Долгорукому. В следующем году он ссорится с Давыдовичами, и только 1154 год приносит, наконец, победу: ему удается получить киевское княжение.
Включение вернувшихся из Византии полоцких князей в общерусскую политическую жизнь, по-видимому, снова подняло интерес летописцев к Полоцкой земле, политические события которой они иногда начали освещать, и даже подробно.