(хоть исподнее оставили, и то слава Богу. Кстати, сермяга стоила примерно 10 алтын, так себе «шубейко» порядка 15 алтын, «шапченко» 5 алтын, колпак — 1–3 алтына), да дватцать топоров (по 2 алтына за штуку), да десять пешень (за пешню минимум 2 алтына), да со всех сорока человек сняли по рукавицам (пара — примерно 2 алтына)…». Другие же полоцкие люди, воеводские, посадские да наемные жолнеры гарнизонные, на Нещерде да в Озерявках «хлебы снопом посвохили, и сена посвозили за реку за Нещерду, а иные многие сена пожгли в Озерявках до Белово озера».
Перечень взаимных обид можно продолжать до бесконечности. Любая из них могла послужить той искрой, которая зажгла бы костер большой войны — противоречия между Москвой и Вильной, копившиеся чуть ли не со времен Ольгерда и Дмитрия Ивановича, не только не разрешались, но продолжали исправно накапливаться. И как тут не вспомнить, что масла в огонь взаимной неприязни подлило и требование Москвы именовать в грамотах, обращенных к Ивану, русского государя царским титулом, на что категорически не был согласен Сигизмунд. Решение же проблемы, тем более радикальное, с возвратом полоцкой «отчины», откладывалось на неопределенное время.
Причина этой отсрочки была вполне очевидна. Обсуждая зимой 1549 года вопрос: продлить ли с Литвой перемирие или же заключить с нею вечный мир, — Иван вопрошал своих бояр: как быть, если «вотчина наша извечная Киев и Волынская земля, и Полтеск, и Витебск, и иные городы русские многие за королем»? Пригоже ли в таком случае «с королем ныне мир вечный делати», ежели «вперед уже через крестное целование своих отчин искати нелзе», потому как «крестного целования никак нигде порушить» невозможно? И бояре решили, что «вечного мира с королем не делати для доставанья своих старинных вотчин, а взять с королем перемирье на время». Перемирие же это заключить на возможно больший срок с тем, чтобы «дать людям опочинути и с иными недруги в то время управитися». В общем, было решено: «учнет Бог жаловати, вперед с крымским дело поделаетца, а с Казанью государь переведаетца ж», а до того «с королем за то крепко стояти и дела с ним никакова не делати».
И в самом деле, как можно начинать войну с Литвой, если Казань по-прежнему отказывается признать себя московским вассалом, а отношения с Крымом находятся на точке замерзания — и слава Богу, что война эта, пока только «холодная», не перешла в стадию «горячей», как в холодное лето 1541 года.
Но вот Казань пала, затем настал черед Астрахани. После этого ивановы воеводы стали проведывать путь в Крым и, найдя его, начали обкладывать крымский юрт и со стороны низовьев Днепра, и донского устья, и таврических степей. Ради свершения крымского «проекта», посажения на крымский стол «своего» «царевича», в русской столице были готовы пойти на серьезные уступки Литве. Без ее участия, или, на худой конец, благожелательного нейтралитета развивать наступление на Крым было крайне сложно, если вообще возможно: использование днепровского пути в таком случае ставилось под вопрос. Да и наступать на Крым, имея на правом фланге недружелюбно настроенного «брата», Ивану Грозному было несподручно. Тем же «черкасам», каневским и иным по большому счету было все равно кого грабить и чьи стада отгонять — татарские или русские.
Кстати, в 1559 году, в то самое время, когда государевы ратные люди бились с татарами в низовьях Днепра, «королевы казаки у государя нашего людей безпрестани крадут лошадей». Отсюда и вопрос, который задавали в Москве литовским дипломатам: коли «в тех делех толко не учинит король управы, ино вперед как добру быть?» На переговорах в марте 1559 года литовские послы неожиданно услышали от русских переговорщиков предложение, радикально расходившееся со звучавшими прежде. От имени Ивана Грозного Алексей Адашев заявил, что ежели Сигизмунд II действительно хочет прислать «великих послов» с тем, чтобы заключить настоящий мир и прекратить кровопролитие между христианскими народами на радость бусурманам, то он, Иван, «прародителевых своих отчин, города Киева и иных городов русских, для доброго согласья, не учнем изыскивати». Король же, по мнению царя, со своей стороны «прежние зашлые дела отставил», потому как «толко те дела воспоминати, ино доброе дело на избаву христьяном не зделати».
Увы, щедрое предложение московского государя не было принято. В ответ русские переговорщики услышали притчу Иоанна Златоуста: мол, была у некоего человека на дворе змея, да и съела она у него детей да жену, а потом еще захотела с тем человеком вместе жить — «и тот нынешний мир тому ж подобен: съедчи жену и дети, съесть ему и самого». И ежели Иван действительно хочет мира — настоящего мира, вечного, — то «Смоленеск бы и Северу, Стародуб и Новой Городок, и Путивль, и Почап, и Брянеск, и Рылеск, и Чернигов, и Вязму, и Дорогобуж, и Рославль, и Мглин, и Дроков, и Попову гору и иные городы и волости многие, которые побраны, те б все отдал брату своему». И вообще, о какой вере московскому можно вести речь и как с ним можно договариваться, коли его «и отец (Василий III) израдил, и дед (Иван III) израдил; и толко крымского избыв, и вам не на ком пасти, пасти вам на нас (то есть следующей целью московской экспансии после победы над Крымом неизбежно станет Литва)».
Ответная реакция Ивана Грозного была вполне предсказуема. До этого момента он еще надеялся на то, что «русская партия» при виленском дворе достаточно сильна и сможет склонить Сигизмунда к заключению «вечного мира» и союза, острием своим направленного против татар. Увы, эти расчеты оказались ошибочными. И литовские послы услышали царский ответ: если «брат наш о христьянстве не радит, и нам тех своих вотчин старинных брату своему поступитися непригоже», почему «перемирия нам прибавливати ныне непригоже, додержим перемирье до сроку по перемирным грамотам; а вперед меж нас Бог разсудит правду и неправду, чьим хотеньем кровь христьянская учнет проливатися…», тем более что Сигизмунд не только не готов отказаться от своих претензий на то, что ему не принадлежит, но еще и «на всякой год (…) в Крым посылает дань и дары великие, накупая его на православие».
Эти слова, произнесенные 8 марта 1559 года Алексеем Адашевым от имени царя, можно считать фактическим объявлением очередной, шестой по счету русско-литовской войны — войны, в которой главной целью с русской стороны станет Полоцк, точно так же, как прежде был Смоленск.
Кстати, стоит отметить, что под занавес переговоров всплыл и ливонский вопрос. От имени своего господина литовский посол, воевода подляшский и староста минский Василий Тышкевич, напомнил 11 марта Ивану Грозному, что рижский архиепископ Вильгельм Гогенцоллерн приходится родственником Сигизмунду. Ивану стоило бы остановить кровопролитие христианское и прекратить воевать владения рижского архиепископа, королевского родственника.
Анхимюк, Ю. В. Разрядная повесть о Полоцком походе / Ю. В. Анхимюк // Русский дипломатарий. — Вып. 10. — М., 2004.
Баранов, К. В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года / К. В. Баранов // Русский дипломатарий. — Вып. 10. — М., 2004.
Буганов, В. И. «Взятье полоцкое Литовские земли»: описание похода 1563 г. в разрядной книге Музейного собрания / В. И. Буганов // Записки отдела рукописей. — Вып 31. — М., 1969.
Воробьёв, В. М. Предыстория Полоцкого похода / В. М. Воробьёв // От древней Руси до современной России. — СПб., 2006.
Курбский, А. История о делах великого князя московского / А. Курбский. — М., 2015.
Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича. Александро-Невская летопись. Лебедевская летопись // Полное собрание русских летописей. — Т. XXIX. — М., 2009.
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // Полное собрание русских летописей. — Т. XIII. — М., 2000.
Милюков, П. Н. Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.) / П. Н. Милюков. — М., 1901.
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. II (1533–1560) // СбРИО. — Вып. 59. — СПб., 1887.
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III (1560–1571) // СбРИО. — Вып. 71. — СПб., 1892.
Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. — Т. II. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. — М.-Варшава, 1997.
Разрядная книга 1475–1598 гг. — М., 1966.
Разрядная книга 1475–1605 гг. — Т. II. Часть I. — М., 1981.
Русская армия в эпоху Ивана Грозного. Материалы научной дискуссии к 455-летию начала Ливонской войны. — СПб., 2015.
Скрынников, Р. Г. Царство террора / Р. Г. Скрынников. — СПб., 1992.
Филюшкин, А. И. Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. / А. И. Филюшкин, А. В. Кузьмин. — М., 2017.
Флоря, Б. Н. Иван Грозный / Б. Н. Флоря. — М., 2003.
Хорошкевич, А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI в. / А. Л. Хорошкевич. — М., 2003.
Янушкевич, А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы 1558–1570 / А. Н. Янушкевич. — М., 2013.
Тарасаў, С. В. Полацк IX–XVII стст. Гiсторыя i тапаграфiя / С. В. Тарасаў. — Менск, 2001.
Lietuvos Metrika — Kn. 564 (1553–1567). — Vilnius, 1996.
Plewczyński, M.