Ну а если заговор, направленный на свержение Ивана Грозного и возведение на престол Владимира Старицкого, действительно существовал, то многие странности и загадки осенней кампании 1567 года как с русской, так и с литовской стороны перестают быть таковыми. Нет, официальные причины прекращения государева похода в Ливонию никуда не исчезают. Но назвать их принципиально нерешаемыми вряд ли возможно. Ведь тот же Полоцкий поход 1562–1563 годов начинался в схожих условиях: по осенней распутице ратные люди, посоха и наряд стягивались к местам, откуда им надлежало идти в поход. Ещё две-три недели, и наступающая зима сделала бы выступление собравшихся на прежней русско-ливонской границе полков вполне возможным, да и отставшие обозы и наряд за это время подтянулись бы к назначенным местам. А вот известие о зреющем заговоре, да ещё в войске, находящемся в походе, — причина более чем веская для того, чтобы остановить военные приготовления и спешно вернуться в столицу.
Точно так же более или менее понятным становится поведение Сигизмунда. Он не любил войну и старался добиваться своих целей хитроумными интригами. Конечно, король предпочёл бы одержать верх в противостоянии со своим прямолинейным и горячим московским оппонентом не в «прямом деле» (в котором ещё неизвестно, кому улыбнётся удача), а посредством закулисных махинаций. Если московские бояре предлагали ему выдать Ивана Грозного в обмен на помощь и содействие, вплоть до интервенции, то почему бы и нет. А если при этом ещё можно было попутно решить и внутренние проблемы, ускорить заключение унии? Ради этого стоило задержать московское посольство в пути, а потом вести игру на обострение — благо сами послы отнюдь не демонстрировали склонности к компромиссу — и, собрав войско в военном лагере, ждать вестей из Московии от заговорщиков.
Когда же стало ясно, что заговор провалился, а перелом в настроениях относительно унии достигнут, можно было распустить большую часть войска и вернуться домой. Журавля в небе поймать не удалось, но синица точно оказалась в королевских руках. Вот только война на этом не завершилась, продолжившись в следующем, 1568 году. Однако это уже другая история.
Веселовский, С.Б. Синодик опальных царя Ивана, как исторический источник / С.Б. Веселовский // Проблемы источниковедения. — Сб. III. — М.-Л., 1940.
Ерусалимский, К.Ю. Ливонская война и московские эмигранты в Речи Посполитой / К.Ю. Ерусалимский // Отечественная история. — 2006. — № 3.
Зимин, А.А. Опричнина / А.А. Зимин. — М., 2001.
Любавский, М.К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешнею жизнью государства / М.К. Любавский. — М., 1900.
Любавский, М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно / М.К. Любавский. — СПб., 2004.
Скрынников, Р.Г. Царство террора / Р.Г. Скрынников. — СПб.,1992.
Флоря, Б.Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI — начале XVII в. / Б.Н. Флоря. — М., 1978.
Хорошкевич, А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века / А.Л. Хорошкевич. — М., 2003.
Янушкевич, А.Н. Ливонская война. Вильно против Москвы: 1558–1570 / А.Н. Янушкевич. — М., 2013.
Янушкевіч, А. Нявыкарыстаныя шанцы рэваншу: ВКЛ у канцы Інфлянцкай вайны 1558–1570 г. / Андрэй Янушкевіч // Беларускі гістарычны агляд. — Т. 15. Сш. 1–2. — 2008.
Bodniak, St. Z wyprawy radoszkowickiej na Moskwę w r. 1567/8 / St. Bodniak // Ateneum Wileńskie: czasopismo naukowe poświęcone badaniom przeszłości ziem Wielkiego X. Litewskiego. — R. 7. Z. 3–4. — Wilno, 1930.
Piwarski, K. Niedoszla wyprawа t.z. Radoszkowicka Zygmunta Augusta na Moskwę (Rok 1567–68) / K. Piwarski // Ateneum Wileńskie. Czasopismo naukowe, poświęcone badanio przeszłości ziem W.X. Litewskiego. — R. IV. Z. 13. — Wilno, 1927.
Piwarski, K. Niedoszla wyprawа t.z. Radoszkowicka Zygmunta Augusta na Moskwę (Rok 1567–68) / K. Piwarski // Ateneum Wileńskie. Czasopismo naukowe, poświęcone badanio przeszłości ziem W.X. Litewskiego. — R. V. Z. 14. — Wilno, 1928.
Plewczyński, M. Wojny I wojskowość polska w XVI wieku / М. Plewczyński. — T. II. Lata 1548–1575. — Zabrze, 2012.
Выписка из посольских книг о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. // Памятники истории Восточной Европы. — Источники XV–XVII вв. — Москва-Варшава, 1997.
Книга посольская метрики Великого княжества Литовского, содержащая в себе дипломатические сношения Литвы в государствование короля Сигизмунда-Августа. — Т. I. (с 1545 по 1572 год). — СПб., 1845.
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. — Т. XIII. — М., 2000.
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. — Т. III (1560–1571) // СбРИО. — Вып. 71. — СПб., 1892.
Попис войска литовского 1567 г. // Литовская метрика. — Отдел первый. Часть третья: Книги Публичных Дел. Переписи войска Литовского. — Петроград, 1915.
Разрядная книга 1475–1598. — М., 1966.
Разрядная книга 1475–1605. — Т. II. Ч. I. — М., 1981.
Разрядная книга 1550–1636 г. — Т. I. — М., 1975.
Шлихтинг, А. Новое известие о России времени Ивана Грозного / А. Шлихтинг // Гейденштейн, Р. Записки о Московской войне (1578–1582). Шлихтинг, А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. — Рязань, 2005.
Штаден, Г. Записки о Московии / Г. Штаден. — Т. 1. — М., 2008.
Kronika Marcina Bielskiego. — T. II. — Sanok, 1856.
Ульская история
Обменявшись ударами в 1563–1564 годах, в ходе Полоцкой войны, Иван Грозный и Сигизмунд II Август на время отказались от серьёзных военных предприятий. Причины унять «бранную лютость» у обоих государей были разными. Московский царь добился главной цели в войне — взял Полоцк, свою отчину и дедину. Великий же литовский князь и король польский хотя и не вернул утрату, однако сумел воспрепятствовать осуществлению задуманного его «братом» масштабного вторжения московских войск в пределы его владений. Оба государя — один в большей, другой в меньшей степени — испытывали проблемы с финансированием крупномасштабных боевых действий. Да и во внутренних делах было неспокойно: далеко не все «силные во Израиле» и по одну, и по другую сторону границы одобряли и поддерживали политику, которую проводили их «господари».
Однако временный отказ враждующих сторон от активных боевых действий вовсе не означал, что война прекратилась. Нет, она продолжилась, но приняла иную форму: и Москва, и Вильно теперь перешли к войне крепостей, стремясь посредством возведения замков-фортов на оспариваемой территории Полоччины, где находился эпицентр войны, обеспечить себе лучшие условия на случай начала мирных переговоров.
Позицию Москвы по вопросу размежевания на Полоччине чётко и недвусмысленно озвучили «лутчие» московские люди, собравшиеся на «земский» собор 1566 года.
«А что королевы послы дают к Полотцку земли по сей стороне вверх по Двине реке на пятнатцать верст, а вниз по Двине реке от Полотцка на пять верст, а за Двину земли не дают, а рубеж чинят Двину реку — и тому ся сстати мочно ли, что городу быти без уезда? Ано и село или деревня без поль и без угодей не живут, а городу как быти без уезда?», —
заявили они царю в ответ на вопрос о том, стоит мириться с королём на его условиях или же воевать дальше до победного конца. Вдобавок, продолжали «лутчие» люди,
«коли у Полотцка заречья поступитися, ино и посады заречные полотцкие будут в королеве стороне, а на сей стороне Двины Полотцкой повет — все худые места, а лутчие места Полотцкого повета все за Двиною».
Наконец, подвели они итог своим рассуждениям,
«толко в перемирные лета литовские люди город за Двиною поставят, и как перемирье выйдет, ино тогды и неволею Полотцку не простояти».
Следовательно, не мытьём, так катаньем, но нужно было застолбить за собою спорные волости, чтобы потом на переговорах вести торг о разграничении земель: какие останутся за королём, а какие отойдут царю.
Примерно в том же духе рассуждали, очевидно, и литовские паны-рада. Они тоже хорошо понимали, что неподкреплённые реальными действиями и реальной силой претензии на обладание той или иной территорией останутся беспочвенными, тем более если неприятель свои претензии обозначит явственно, поставив на Полоччине зримые знаки своего присутствия и господства — замки. Следовательно, надлежало опередить московитов в гонке крепостей, а те, что они успели возвести, следовало отбить, разрушить или же оборотить против их бывших хозяев.
Итак, когда попытки договориться о замирении очевидным образом провалились, обе стороны примерно представляли, чем они займутся, когда дипломаты смолкнут, а пушки вновь заговорят. Похоже, Москва к новому этапу войны подготовилась лучше и основательнее, чем Вильно. Дальнейший ход событий показал преимущество жёсткой «вертикали власти» на московской стороне над «вольностью» с другой. Московиты действовали более продуманно и последовательно, к тому же у них было меньше проблем с мобилизацией ресурсов и согласованием действий различных властных структур. Это обеспечило им перевес в последовавшей «войне крепостей».
В Москве, похоже, имели на руках несколько вариантов действий. Когда мирные переговоры зашли в тупик, из ларя в Разрядном приказе был вынут столбец с планом строительства «фронтирных» замков-фортов.