Через день был финальный матч по футболу на первенство лагерей Юга. Они играли с командой якутского лагеря «Алмаз» и были как-то немножко беззаботно и очень легко настроены на матч. Собрались абсолютно все, это был кульминационный момент в жизни лагеря на протяжении всего лета. Первый тайм прошел довольно легко, и они вели два-ноль. Оба гола были забиты после розыгрыша и с подачи Флана.
А во втором тайме все и началось. Якутские мальчики собрались и перегруппировались, терять им было нечего. Они «летели» два-ноль. Якуты были юркие и мускулистые, они начали носиться по корту с удвоенной скоростью. Сначала была ошибка вратаря, потом защитника — и счет стал два-два. А якуты и не думали останавливаться. Лучший вратарь — юркий Сенька, вдруг начал нервничать и пропустил глупый обидный третий гол, мяч медленно вкатился в ворота.
Август увидел встревоженный взгляд Лауры, ее глаза горели, лицо светилось, глядя на него. В них была вера и надежда, насчет любви он не знал. Но проигрывать на виду у этих прекрасных глаз он не собирался.
Август стал в воротах, заменив вратаря. Он хорошо ловил мяч и был очень прыгучим благодаря волейболу. Но не любил стоять на воротах во дворе, когда играли барыги, чтобы не выбили пальцы или не вышибли кисть мячом.
Команда воодушевленно ринулась вперед, зная, что он умрет на воротах и в одиночестве. Но не тут-то было. Якуты, как безумные, расстреливали его ворота на контратаках. Защита, положившись на него, полностью провалилась, и Август убивался между штанг изо всех сил. Сдирая кожу на локтях и коленях, — он не мог больше пропустить ни одного мяча.
Во время очередной прерванной им атаки он выбросил мяч на середину поля, прямо в ноги Роберту. Тот красивым маневром, обойдя сразу двух защитников, резко пробил по воротам. Вратарь опоздал на секунду, счет стал три-три. Оставалось всего пять минут, когда Август мельком увидел молящие глаза Лауры. Ради таких глаз он бы сделал гораздо больше, чем в кровь разбивал колени на твердом корте, стоя в воротах. Табло показывало, что пошла уже последняя минута. Сильный удар по воротам, и Август в падении прижал мяч к животу. Все замерли, ожидая, куда он выбьет. Неожиданно Август бросил мяч себе под ноги и рванулся вперед. Он сам повел мяч по полю и через мгновение мчался уже метеоритом между ошеломленными, ошарашенными противниками. Последний защитник, упав ему под ноги, не успел: Флан перескочил через него и влетел в штрафную площадку: он размахнулся и сильно пробил низом.
ГОЛ!!! Лагерь взорвался и взревел! В ту же секунду раздался финальный свисток. Они выиграли финал со счетом четыре-три, кубок и грамоты.
Собственная команда, подхватив его на руки, стала подбрасывать вверх. Потом Роберт упал на него плашмя и долго-долго не отпускал, благодаря. Вечером лагерь праздновал победу, и был бал-маскарад, и все танцевали.
Позже Тигран с турчанкой и Август поплыли далеко в море на лодке. Так далеко, что ели видны были редкие огоньки в горах над побережьем.
— Не на мою ли родину мы плывем? — спросила с улыбкой Айсидора.
Тигран открыл бутылку коньяка и настоял, чтобы все выпили чуть-чуть за победу. Айсидора смотрела на него с нескрываемым восхищением.
— Это был самый классный гол, который я видела, — сказала она.
— Откуда ты знал, что вратарь может выйти в поле и пройти от ворот до ворот сам? — спросил Тигран.
— Это из моей любимой книжки «Вратарь республики».
— Молодец, — сказала томно турчанка, — воплотил сказку в жизнь!
Приплыв на берег, они развели костер и до пяти утра обменивались впечатлениями.
Приближался конец августа. Двадцать восьмого все разъезжались.
Как-то раз, ближе к вечеру, Тигран загадочно отозвал его, прошептал, что «младая» турчанка хочет, чтобы он покатал ее на лодке. Айсидору поразила его победа и очень впечатлила.
— Я не знаю, о чем с ней говорить, — взмолился Август.
— Найдешь! Это тебе «подарок» от лагеря, — сказал Тигран неопределенно.
В те юные годы Август еще не умел и не хотел отказывать противоположному полу.
В летнюю полночь они вдвоем вышли в море. Берег был уже далеко позади, и лишь маленькие, едва видимые огоньки напоминали о существовании суши.
— Хватит, сложи весла, — попросила Айсидора. И села прямо напротив него. Ее жгучие бархатные глаза пристально смотрели в его глаза. Море фосфоресцировало изнутри, подчеркивая их близость друг к другу.
— Ты так увлечен Лаурой, что на меня целый месяц не обращаешь никакого внимания.
Август смутился.
— Мы просто дружим, — сказал Флан, не особо кривя душой, так как он не воспринимал их отношения как связь, роман или отношения. Все было воздушно и неопределенно.
— Так взгляни на меня хоть сейчас, — предложила Айсидора.
— Я смотрю, — сказал он.
— И что ты видишь?
— Загоревшую, стройную, смуглую девушку с красивой фигурой и…
— Что бы ты отдал, чтобы коснуться этой фигуры?
— Ничего. Мне нечего отдавать, — сказал честно Август.
— Ты сам: твои руки, глаза, лицо, кожа. У тебя очень красивые, вычерченные губы. Они, как магнит… притягивают.
Август невольно коснулся своих губ.
— Я, правда, не знал.
— В этом твоя прелесть! Что ты ничего еще не знаешь… И совершенно чист и непорочен. Поэтому я очень хочу тебя поцеловать. Ты не будешь против?!
И не дожидаясь ответа, она стала покрывать его лицо жаркими поцелуями. Совершенно не такими, к каким он привык. Флан тут же возбудился, и она мгновенно пленила его возбуждение своей рукой. Так свободно еще никто… Она стала сжимать своими губами его губы, а рукой — его плоть. Ее поцелуи почему-то сильно возбуждали. Его рубашка была расстегнута. Она скользила губами по его подбородку, шее и, целуя грудь отрывистыми прикосновениями, спустилась вниз. Застыв около пояса. Неожиданно он почувствовал, как ее щека прижалась к его паху, еще минута, и он с ужасом ощутил, как она целует через материю его плоть. Ее пальцы взялись за его пояс и начали расстегивать. Август окончательно смутился. И не от того, что эта смуглая, стройная воспитательница пять минут спустя уже целовала его член, и не от того, что она была привлекательна, а от того, что он не хотел терять в лодке свою невинность, от того, что не представлял, как это делается, — и ему было стыдно от этого.
Не говоря о том, что он должен был прийти к Лауре в лагерь, она ждала его. Он смущенно и неохотно отодвинулся. Она тут же села рядом, прижавшись голым бедром к его ноге. Она была в тончайшем бикини-купальнике, стройная, как статуэтка. Ее грудь приходилась ниже его плеча и уже вжималась в него. От нее пахло мускатом и свежим инжиром. От прикосновения груди к его телу Август всегда слабел. Она потянула свободной рукой его голову к себе и прижала к шее.
— Я тебе не нравлюсь?
— Нравитесь, — ответил честно он.
— Ты, кажется, стесняешься, мой маленький мальчик, да?
Она обняла его за талию и прижалась сильнее к его мускулистой груди. Неизвестно, чья грудь была тверже. Августик замер не дыша. Айсидора, наоборот, дышала, упираясь в него грудью все больше и больше. Лодка начала раскачиваться, так как их обнимающиеся тела не удерживали равновесия.
Жарко обнимая, она шептала ему нежно в ухо:
— Поцелуй меня, поцелуй, мой мальчик, — и сбросила с него рубашку.
И он послушно целовал. Ее смуглую, тонкую, натянутую, как тетива, кожу. А она только неистово дрожала, все сильнее вжимаясь в него.
На следующий день Лаура с ним не разговаривала. Зато Роб не отставал от него ни на шаг. Август стал звездой сезона. Роб предупреждал его малейшее желание. А поварихи испекли высокий потрясающий торт, на котором кремом-суфле было написано: «С победой!»
Когда ездили в город, Август тратил деньги без счета и на Роберта, и на Лауру. И последние дни сидел на совершенной мели, заняв пятьдесят рублей у Тиграна, в ожидании перевода от мамы.
Турчанка пригласила его на лодочную прогулку опять, и он, сам не зная почему, согласился. Август только не мог понять, какие у нее отношения с Тиграном, так как тот явно знал о ее юном увлечении.
Брат с сестрой улетали вечером домой, Август уезжал на следующий день на поезде. Прощаться с ним пришел только Роберт, и позже Флан понял почему.
— Ну, как турчанка? — спросил возбужденно он.
— И ты уже знаешь? Нормально!
— Расскажи, расскажи, — пытал Роберт.
Август не стал ничего рассказывать.
На вокзале он купил корзину вишни. Тигран и Айсидора на прощание синхронно махали руками, крича: до встречи следующим летом!
Первую половину дня Август был занят поеданием корзины вишни. В тамбуре, там был сквозняк. В купе было душно. Он смотрел в окно на проплывающие мимо курорты вдоль берега моря. Пока не проехали Туапсе, потом поезд ушел в глубь материка.
Мама соскучилась по Августу и обнимала его весь вечер. Папа был в научной командировке, он писал докторскую диссертацию.
Целый вечер нескончаемо звонил телефон, и до часу ночи он трепался со Златкой. Которая ему сообщила, что Зарина поступила в МГУ и через три дня уезжает учиться.
К самой Зарине Август относился с большим интересом и глубоко скрываемой симпатией. Она поцеловала его на прощание в ухо и обняла за плечи. От нее пахло французскими, неведомыми в городе духами.
Началась скучная пора — школа, и Август не знал, как избежать этой тоски и серости. Он хотел быть актером и поступить в театральное училище. Но до этого момента должно пройти два года. А пока он блистал на подмостках городского ТЮЗа, играя главные роли в молодежных спектаклях. Роберт почему-то придавал большое значение успехам Августа и всем рассказывал, какой он актер. В этот вечер они сидели на веранде их дома и трепались ни о чем. На лестнице, поднимающейся со двора, послышались шаги и неожиданно появилась его сестра Лаура. Коротко бросив «привет», она прошла мимо. Потом из кухни донесся ее голос:
— Мальчики, вы будете обедать?
Мальчики поблагодарили и отказались. Так прошел еще час в разговорах и воспоминаниях о летнем матче и победе. Вдруг Роберт встал и, не сказав ничего, загадочно исчез в коридорах дома. У него была такая странная привычка — уходить без предупреждения. Август думал уже отправиться домой, как неожиданно возникла Лаура.