Кружилась голова. Губы по очереди целовали возбужденные, вздрагивающие соски. Она с силой, довольно неожиданной даже для нее самой, сжала плечи Августа. Он стал целовать под ее грудями, нежные, укромные, незащищенные места, и она, заохав, застонав, закрутилась, извиваясь в его объятиях еще сильней.
Август спустился медленно к животу, обцеловал пупок и опустился еще чуть-чуть ниже. Его зубы закусили край трусиков и слегка потянули их вниз. По инерции он сделал это, не рассчитывая на особый успех. Ира нежно взяла его за подбородок и сказала:
— Сними джинсы и ляг рядом, я хочу поцеловать тебя так же.
Сначала Август не поверил тому, что услышал, ведь это «неприступная крепость» — Ирина, но уже через минуту он лежал рядом раздетый, правда, не осмеливаясь лечь на нее или прижаться к ней всем своим телом и возбужденным бугром. Август еще не знал, что природы и естества стесняться не нужно.
Август откинулся навзничь и через секунду почувствовал, как ее груди мягко вдавились сосками ему в руку и бок. Он поплыл, достигнув невероятного возбуждения. Она поцеловала сначала его шею и стала спускаться вниз, невольно скользя грудью по его телу. Август пьянел, а ее губы, пусть неумело, но уже целовали ребра, опускаясь к низу живота. Август вдруг обхватил ее голову и прижал к животу. Она слышала, как пульсирует кровь в его венах, и это возбуждало ее еще сильней. Он придавил ее голову ниже. Рот коснулся его трусиков и неожиданно уперся во что-то твердое и торчащее. Она хотела инстинктивно отвернуться, но он удержал ее, и теперь твердое и выпуклое уткнулось ей в щеку.
— Что это? — изумилась она.
— Головка, — пробормотал он.
— Она должна быть такой твердой?!
— Когда возбуждена.
— Ты хочешь, чтобы я к ней прижалась, тебе будет приятно?
— Очень.
Она еще минуту раздумывала, а потом прижалась нежно щекой к его головке. Августу показалось, что сейчас он вознесется и попадет в рай. От восставшей неимоверно плоти трусики, натянувшись, сползли. И Август вдруг почувствовал, как ее щека касается наполовину обнаженной головки. Он едва сдерживался, чтобы не застонать или не закричать, не зная, чувствовала ли она кожей его наготу, но она прижималась и терлась ласково щекой об его член, шейку, головку. Прошли минуты, Август замер, стараясь не дышать и не шевелиться, чтобы она не остановилась и не переменила положение подбородка, ласкающего его плоть.
Следующей фразы он не ожидал бы от нее и в самом волшебном сне.
— Ты хочешь, чтобы я его поцеловала?..
— Безумно!
Ира замерла, у него остановилось дыхание. По движению щеки он ощутил, как ее рот раскрывается, она слегка повернула голову, и вдруг Август почувствовал неземное ощущение и божественную легкость, — ее губы, чмокнув, слились с его головкой и чуть потянули ее в себя. Совершенно невинно и органично. Она не взяла головку в рот, а только поцеловала ее снаружи, еще и еще раз, слегка засасывая губами.
Неожиданно она оторвалась, грудь проскользила по всему телу Августа, и ее губы перенеслись к его уху.
— Это совсем не противно, как я опасалась… Я могу поцеловать там еще, если хочешь…
— Да, да, — задыхаясь, ответил Август.
Кто мог этого не хотеть! Разве что сумасшедший! Она изогнулась и склонилась вниз. Он почувствовал, как ее пальцы опустили его трусики ниже яичек, возбуждение от свежего воздуха чуть не вспороло разрывающуюся плоть, а губы ее совсем мягко коснулись шейки. Втянули кожу в себя и легкими воздушными поцелуями стали опускаться вниз по стволу, замерев около корня, между яичек. Потом, подумав, так же целуя и едва касаясь, она стала обратно подниматься к головке. Ее язык невинно лизал «флана» около заветного отверстия. Этого Август выдержать не мог. Направив головку одной рукой и удержав Ирин подбородок другой, он впустил его ей в рот. Неожиданно, втянув в себя вместо воздуха плоть, она сначала чуть не подавилась. Потом, лизнув головку языком, попыталась ее вытолкнуть. Ей почти это удалось, она успела сглотнуть воздух, когда он вдавил ей головку внутрь в два раза глубже и замер. От неожиданности Ира засосала ее и сделала несколько непроизвольных движений головой, Август взвыл от удовольствия. Она вытолкнула его изо рта и встревожилась:
— Тебе больно?
— Нет, нет, мне безумно приятно.
Он пытался поощрить ее.
— Именно когда он внутри?
— Когда ты водишь по нему языком и губами.
Она прижалась губами к разрезу головки и вдруг потянула ее снова в себя, всосав внутрь. Его бедра стали двигаться, как в безумном танце. Он толкал клинок внутрь ее рта с такой неожиданной силой, что она не успевала свести губы вокруг упругого ствола, пока, наконец, закашлявшись и подавившись, не вытолкнула его наружу. Сразу же прижавшись щекой к головке.
— Прости, он очень большой… Я задыхаюсь.
И она провела несколько раз скулой по его уздечке. Это была последняя капля! Август был уже перенакален. Чека сорвалась, член неимоверно запульсировал, и из него лавой ринулась сперма. Обливая ей щеку, висок и лоб. Она невольно лизнула языком клейкую жидкость.
— Что это?
Август, еще дрожа, молчал.
— Не стесняйся, скажи, пожалуйста.
— Это оргазм и сперма.
Она подвигала губами, пробуя:
— Она кисло-молочная на вкус. Как странно…
— Тебе неприятно?
— Что ты! Я рада, если доставила тебе приятное…
— Это было необыкновенное удовольствие. Дай мне твои губы, я хочу их поцеловать. У тебя божественный рот, внутри него так сладко.
Она задохнулась от комплимента, его первого комплимента, и их губы слились. Они обнимались, ласкались и зажимались еще час. Ира нежно гладила его ладонью везде, совсем сняв с него трусики. Август делал то же самое.
— Если ты не будешь сильно толкать его вглубь, я могу еще раз… его поцеловать.
От возбуждения и предстоящего ощущения ствол вытянулся, как стрела. Она стала медленно опускать свою коротко стриженную головку вниз и нежно охватила его член губами.
Теперь красавица Ирина приезжала к нему каждый день, кроме выходных. Она ни за что не хотела, чтобы во дворе кто-нибудь ее видел, и приходила тайком. Не разрешая Августу, чтобы он провожал ее потом… Видимо, годы, проведенные с девственницей-подругой, давали о себе знать.
На пятое свидание Августу «невероятным маневром» удалось снять с нее трусики, и он стал ласково покрывать ее лобок поцелуями. На нем было не так много нежных волосков, и Август под ними касался языком ее кожи. Это было тоже в первый раз и, как ни странно, он не брезговал. Они лежали оба совершенно голые. Язык Августа стал опускаться ниже, пока не достиг разреза и не ощутил что-то мягко-нежное, напоминающее сосок или кнопку.
Она благоухала чистотой и ароматом, везде. Август кончиком языка прижал сосочек-кнопку, а потом лизнул. Словно пробуя. И сразу же почувствовал, как ее тело замерло, задрожало, напряглось и… Он лизнул еще раз. Ее бедра стали двигаться так, что язык скользнул вниз, а ее руки сильно схватились за его голову, вцепившись в густые волосы.
— О-ох, — раздался глубокий стон. — А-а-ах…
Он двинул язык чуть вглубь, лизнул и почувствовал, как створки складок разошлись, и он стал проникать в глубь ее. Языком. Она сжала судорожно бедра и вдруг неожиданно вскрикнула:
— Мне больно! А до этого было безумно приятно… Если тебе не противно…
Ее плева находилась очень близко у входа. Август даже не представлял, что так близко. Он лизнул бугорок опять, нежно и властно. Она извивалась… Он накрыл ее мягкую кнопочку губами и всосал между зубов. Она взвилась, выгнув и подняв бедра от удовольствия. Ее тело трепетало, внизу живота прокатывались горячие волны, а клитор (та самая «кнопочка») мелко, судорожно пульсировал в его губах.
— Господи, — простонала она, — какое это неземное чувство!.. У тебя божественные губы.
Ирина подняла страстно его голову, наклонилась и долго-предолго поцеловала взасос Августа в губы. Потом еще полдня они обнимались, терлись, ласкались и доставляли друг другу всевозможные радости.
К пяти вечера она ушла. Августу нужно было обязательно попасть на вечернюю лекцию, преподаватель был знаком с его отцом.
Становилось очевидно, что из-за ограниченности во времени и ее половой структуры… дальше они никуда на этом диване не продвинутся. А двигаться надо было, и очень срочно, он сильно хотел ее.
Взяв ключи от пустой квартиры у дворового друга, в воскресенье Август галантно пригласил ее на прогулку. Жилище находилось у черта на куличках, и почти целый час они тряслись автобусом, переглядываясь ласково и нежно. Пассажиры оборачивали головы на юную пару. Август, конечно, понимал, что оборачиваются на нее, и ему было приятно. У него всегда были девочки, на которых оборачивалась вся улица. И весь город.
С трудом разобравшись с ключами, на что ушло драгоценных десять минут, Август открыл дверь. Это была однокомнатная квартира, где, он надеялся, Ирине предстояло потерять девственность, — с маленькой кухней, а невключенный холодильник почему-то обитал у входа в комнату. Посредине жилья стояла лишь одна большая кровать с высокой периной на ней. Август не знал и не представлял, насколько перины могут быть катастрофически неудобны и провальны для дефлорации девушки и прорыва девственной плевы. Но в течение следующего часа ему предстояло это узнать, и с лихвой.
Женское строение тела всегда представлялось Августу рубежами, в котором:
1‑й рубеж — голова и лицо,
2‑й — грудь, ребра, живот,
3‑й — лоно, междуножье, бедра и ноги.
Рубежи, которые надо было завоевывать — языком, поцелуями и руками.
Он начал с ее кофточки и юбки, которые она легко сняла. Оба знали, зачем они сюда приехали. И он ожидал от нее только согласия и помощи.
Она осталась в тоненьком лифчике и трусиках. У нее была на редкость красивая, вызывающая неодолимое желание целовать ее, грудь. Лифчик Ира дала снять ему без сопротивления и, обняв, прижалась сосками к его рубашке. Август обнял ее хрупкие плечи, поцеловал шею, ключицу, провел руками по спине, пальцами по позвоночнику (она поежилась от возбуждения) и взялся за треугольник ее трусиков с двух сторон. Он хотел положить Ирину на кровать абсолютно голую. Чтобы не делать акробатические этюды в постели потом.