— Некогда возиться. Выйдетъ что или не выйдетъ, а время потеряешь. Лучше купить.
Даже и то, что называется интрижкой, чрезвычайно у него упрощено. Онъ начинаетъ свои ухаживанія съ предложенія поужинать, что, собственно, равносильно предложенію вступить въ любовную связь. Вся процедура, значитъ начинается и кончается въ одинъ день и даже нѣсколько часовъ. Въ случаѣ же отказа ужинать „влюбленный" просто отходитъ и предлагаетъ тоже самое другой.
Заплатить я готовъ, а возиться съ тобой— слуга покорный!
И, дѣйствительно, если встать на извѣстную точку зрѣнія, т. е. цѣнить въ женщинѣ только ея внѣшнюю оболочку, то нѣтъ смысла гнаться за недоступной и тратить на нее время, когда можно скорѣе удовлетворить свое желаніе съ другой, болѣе доступной.
Вѣдь оболочка у всѣхъ по существу одинакова, разница только въ формѣ, а поэтому не можетъ быть предпочтенія одной красивой женщины предъ другой красивой же женщиной.
Такъ оно и бываетъ, оцѣнивается только, и только, красота и характеръ этой красоты. Южане, тѣ же кавказцы, напримѣръ, отдаютъ предпочтеніе блондинкамъ предъ брюнетками и уже никакая конкуренція между блондинкой и брюнеткой невозможна. Даже некрасивая блондинка съ успѣхомъ конкурируетъ съ красивой брюнеткой, хотя бы послѣдняя, кромѣ красоты обладала еще всѣми совершенствами ума и сердца.
Сѣверяне, напротивъ, предпочитаютъ брюнетокъ, почти въ той же степени.
Просто до чрезвычайности. Выборъ по масти, какъ у сельскихъ хозяевъ — красный быкъ всегда цѣнится двумя-тремя рублями дороже бѣлаго или пестраго. Преимущество „сѣрыхъ въ яблокахъ" тоже можно поставить на одну доску съ преимуществомъ блондинокъ на югѣ и брюнетокъ на сѣверѣ.
Выѣздъ — и любовь! И то и другое подбирается по масти, причемъ отъ перваго требуется даже больше, чѣмъ отъ второго. Выѣздные „сѣрые въ яблокахъ" должны быть еще и рысистыми, а для любви требуется только блондинка, или только брюнетка, хотя бы умственно и „не рысистая".
Скотство какое-то. а не любовь!
Содержанки горничныя
На фабрикахъ и заводахъ управляющіе, ихъ помощники и вообще высшіе служащіе, кромѣ жалованья получаютъ еще отъ хозяина квартиру съ отопленіемъ, освѣщеніемъ и обстановкой, и двѣ прислуги. Обычай, несомнѣнно, хорошій и зиждиться на добрыхъ намѣреніяхъ со стороны хозяевъ, — обезпечить служащимъ вполнѣ удовлетворительное существованіе, безъ нужды, спокойно и удобно. Но ведетъ этотъ обычай далеко не къ хорошимъ послѣдствіямъ. Для семейнаго человѣка двѣ прислуги не лишнія, имъ хватитъ дѣла, но холостой вполнѣ обходится одной, а другой даетъ особое назначеніе.
Обыкновенно нанимается кухарка, которая и исполняетъ всѣ работы и по кухнѣ и по дому. А вмѣсто другой прислуги берется молодая дѣвушка, на которой никакихъ работъ не лежитъ, она никогда ничего не дѣлаетъ и вѣчно сидитъ: на югѣ на балконѣ, а на сѣверѣ на крылечкѣ и „грызетъ" сѣмячки. За это она получаетъ 15 рублей въ мѣсяцъ и столъ. Такихъ должностей по Россіи сотни и тысячи, и всѣ занимающія ихъ дѣвушки кончаютъ печально, это резервъ проституціи.
Живетъ такая дѣвушка два-три года, па хорошихъ хлѣбахъ, въ полнѣйшей праздности, въ постоянномъ созерцаніи безпечальнаго житія предста
вителей капитала, пріобрѣтаетъ извѣстный взглядъ на трудъ и трудящагося, полупрезрительный, полуснисходительный, — и вдругъ приходитъ конецъ ея безпечальному существованію, ей говорятъ: собирай свои пожитки и уходи!
— Куда?
— Куда знаешь.
Но ей, собственно, некуда идти, для нея всѣ дороги закрыты, кромѣ одной, на которой гибнетъ безвозвратно человѣческая личность.
— Куда я пойду? — съ отчаяніемъ спрашивала меня одна изъ такихъ бывшихъ „горничныхъ". — Я къ нему поступила 17-ти лѣтъ, ничего не умѣла дѣлать и у него не выучилась, онъ не позволялъ мнѣ работать по дому, говорилъ: „руки грубѣютъ", — теперь мнѣ 20 лѣтъ, и я ни сшить, ни сварить не умѣю… да еще ребенокъ на рукахъ.
Собственно возможность появленія ребенка и служитъ причиной отказа отъ „мѣста".
Въ послѣднее время самосознаніе трудящагося населенія сильно поднялось, а вмѣстѣ съ тѣмъ увеличилось и число случаевъ отстаиванія своихъ правъ въ судѣ. Раньше, напримѣръ, за увѣчья на фабрикахъ и заводахъ хозяева платили въ мѣру своей доброты, т. е. или ничего, если хозяинъ не добрый, или же какіе нибудь пустяки, сто — двѣсти рублей. Теперь каждый знаетъ почти точно, сколько онъ получитъ, если обратится въ судъ, а поэтому „доброта", какъ единственная мѣрка вознагражденія, практикуется только при расплатѣ съ темными чернорабочими. Остальные сами назна чаютъ сумму, и, если соглашеніе не состоится, то обращаются въ судъ. Тоже самое можно сказать и относительно дѣвушекъ и женщинъ, прижившихъ внѣ брака ребенка. Онѣ требуютъ „на прокормленіе ребенка", и тоже, если соглашеніе не состоится, возбуждаютъ иски.
Вотъ это то опасеніе иска со стороны „горничной“ и заставляетъ ихъ хозяевъ отказывать имъ отъ мѣста, какъ только появятся первые признаки возможности появленія ребенка. Юридически это увольненіе не имѣетъ никакого значенія, такъ какъ не лишаетъ уволенную права обратиться въ судъ. Но практически это имѣетъ огромное значеніе. Дѣло въ томъ, что возбудить искъ по закону можно только послѣ рожденія ребенка, — а увольняется будущая мать и истица мѣсяцевъ за 6–5 до родовъ. Этотъ перевывъ въ 5–6 мѣсяцевъ уже самъ по себѣ имѣетъ большое значеніе, такъ какъ отдаляетъ преступленіе отъ начала слѣдствія, что всегда выгодно преступнику. За это время потерпѣвшая можетъ потерять изъ виду часть свидѣтелей сожительства, бывшій ея сожитель можетъ даже удалить ихъ, уволивъ съ завода или фабрики и вообще принять всѣ мѣры къ сокрытію слѣдовъ преступленія. Такимъ образомъ, доказать сожительство становится невозможнымъ совсѣмъ, а въ лучшемъ случаѣ исходъ является сомнительнымъ, а, слѣдовательно, рискованнымъ, такъ какъ господа сожители, въ случаяхъ оправданія, не упускаютъ случая, чтобы возбудить противъ истицы уголовное преслѣдованіе за клевету и шантажъ.
Но такой исходъ „дѣла", собственно, бываетъ рѣдко, его можно считать исключеніемъ. Обыкновенно же уволенная сожительница — горничная не возбуждаетъ иска, хотя бы и желала. Шестимѣсячный промежутокъ между увольненіемъ и моментомъ возбужденія иска приводитъ къ тому, что она впадаетъ въ нужду, почти нищенствуетъ, ожидая появленія ребенка.
А нищета уже сама по себѣ большое препятствіе для защиты своихъ правъ, — а тутъ еще въ перспективѣ представляется рожденіе ребенка, его кормленіе и пр. Прижатая, истерзанная нуждой дѣвушка не выдерживаетъ и рѣшается на одинъ изъ трехъ шаговъ, одинаково гибельныхъ для нея и какъ нельзя болѣе выгодныхъ для ея противника. Первый шагъ это вытравливаніе плода, явленіе самое распространенное и общепринятое, даже не одними сожительствующими внѣ брака. Огромное большинство прибѣгаютъ именно къ этому, чѣмъ и освобождаютъ своего бывшаго сожителя отъ какихъ бы то ни было обязательствъ: —нѣтъ ребенка, не можетъ быть и рѣчи объ искѣ. Второй шагъ, это подкидываніе ребенка, часто отцу. Тутъ играетъ роль не только нужда, но и желаніе отомстить хотя чѣмъ нибудь. Часто при младенцѣ находятъ записки болѣе или менѣе ѣдкаго содержанія, вродѣ: „возьми свое порожденіе, аспидъ", и пр. Но месть обыкновенно, не достигаетъ цѣли, Получивъ ребенка съ посланіемъ матери, отецъ записку рветъ, а ребенка отправляетъ въ пріютъ для подкидышей. На этомъ все и кончается. Вмѣсто того, чтобы отомстить оскорбителю, дѣвушка, посылая ему ребенка, тѣмъ самымъ увѣдомляетъ его, что всякая опасность для него миновала.
Нужно при этомъ сказать, что часто, когда дѣвушка еще не надоѣла своему обладателю, онъ не увольняетъ её, но подъ условіемъ, что она согласится вытравить плодъ или же отдастъ родившагося ребенка въ пріютъ подкидышей. И, къ сожалѣнію, приходится сознаться, что большинство соглашаются на одинъ изъ этихъ способовъ отдѣлаться отъ ребенка. Вытравливаніе плода, какъ уже сказано, практикуется вообще въ широкихъ размѣрахъ. Для этого не обращаются даже къ спеціалистамъ— „способъ" извѣстенъ всѣмъ женщинамъ. Акушерка или врачъ призываются уже послѣ того, какъ вы кидышъ произведенъ. Можетъ быть, отчасти благодаря этому рождаемость въ нѣкоторыхъ городахъ ниже смертности, — хотя, конечно, главнымъ образомъ, это зависитъ отъ ежегоднаго прилива пришлыхъ безсемейныхъ людей. Но одно это обстоятельство никоимъ образомъ не могло бы произвести такой разницы между числомъ рождающихся и умирающихъ. Тогда пришлось бы допустить, что всѣ безсемейные или, по меньшей мѣрѣ, большинство ведутъ вполнѣ цѣломудренную жизнь, въ полномъ отчужденіи отъ женщины. Но на такомъ предположеніи никто не остановится ни на минуту; мы страдаемъ какъ разъ обратнымъ, чрезвычайнымъ стремленіемъ къ внѣбрачнымъ сношеніямъ. А если это такъ, то преобладаніе въ населеніи безсемейныхъ людей почти теряетъ свое значеніе. Природа не знаетъ различія между сношеніямя съ „законной“ женной и сношеніями: съ горничной, бонной, швеей и пр. Въ результатѣ этихъ сношеній и въ томъ и въ другомъ случаѣ должно быть зачатіе, а, слѣдовательно, и рожденіе, но рожденій нѣтъ или, по крайней мѣрѣ, они не достигаютъ той нормы, какой должны бы достигнуть, слѣдовательно, есть что то, что понижаетъ эту норму. И мы считаемъ себя вправѣ сказать, что вытравленіе плода, а также и предупрежденіе зачатій играетъ тутъ значительную роль. И вина въ этомъ падаетъ всецѣло на мужчинъ; они одни должны быть признаны убійцами зарождающейся жизни. Они не желаютъ нести бремени отцовъ своихъ дѣтей и говорятъ своимъ сожительницамъ:
— Или убей, или иди и умирай съ голоду на улицѣ вмѣстѣ съ твоимъ отпрыскомъ.
Именно такъ и говорятъ: съ твоимъ, — и забываютъ, что „отпрыски" въ то же время и свои. Таково отношеніе къ собственному потомству! Оно ничуть не лучше убійства слабыхъ дѣтей древними народами и даже хуже. Тамъ было хотя кое какое оправданіе: суровые времена исключали возможность прокормленія инвалидовъ. А тутъ! Гдѣ оно, это оправданіе? Одинокій человѣкъ, часто зарабатывающій 5-10 и даже болѣе тысячъ рублей въ