Таковы въ общихъ чертахъ формы „посредничества". Но мы должны сознаться, что нами далеко не исчерпана эта сторона жизни; дѣйствительность и мрачнѣе и возмутительнѣе, какъ по силѣ укоренившагося зла, такъ и въ особенности по откровенности поведенія посредниковъ всѣхъ ранговъ и положеній. Эта язва заполнила всѣ города Россіи и вездѣ процвѣтаетъ одинаково. Сѣверъ, югъ, востокъ и западъ страны въ этомъ отношеніи ничѣмъ не разнятся.
Содержанки при мужѣ
Онъ — молодой человѣкъ; она — всего два года назадъ окончила курсъ въ одномъ изъ институтовъ западнаго края. Они пріѣхали въ чужой для нихъ городъ ни съ чѣмъ, но съ большими надеждами. Работу по своей спеціальности онъ нашелъ тотчасъ же. Скромное жалованіе въ 125 р. въ мѣсяцъ сначала показалось имъ цѣлымъ богатствомъ. Вѣдь у нихъ ничего не было, и они только-что начали самостоятельную жизнь. Они наняли двѣ весьма маленькихъ комнатки, въ которыхъ едва можно было помѣститься даже съ ихъ скромнымъ хозяйствомъ. Но эти двѣ комнатки были свои, они въ нихъ были полными хозяевами, и этого было достаточно, чтобы они были довольны, почти счастливы. У нихъ была неумѣлая, грязная кухарка, но они безконтрольно могли ею распоряжаться, и она казалась имъ вполнѣ удовлетворительной прислугой. Она ходила въ дешевенькихъ платьяхъ, но эти платья были пріобрѣтены на ихъ собственныя деньги, — и они казались ей вполнѣ приличными. Къ концу мѣсяца не хватило денегъ, но онъ говорилъ, что скоро получитъ свой заработокъ, и это ихъ удовлетворяло, скрашивало нужду, дѣлало ее нечувствительной.
Имъ было хорошо, они были довольны, весело и бодро встрѣчали утро, спокойно отходили ко сну и почти ничего не желали.
Но это было только первое время, пока не пропала прелесть новизны положенія. А потомъ стало немного скучно, въ особенности ей. Она была эфектно красива, той красотой, которая сразу бросается въ глаза, заставляетъ на улицѣ останавливаться прохожихъ мужчинъ и во всякомъ людномъ мѣстѣ притягиваетъ массу глазъ. Она это знала и чувствовала — постоянно, что ею любуются, что она нравится всѣмъ.
— Но что же изъ этого? — вздыхала она, — Я отдѣлена отъ нихъ непроницаемой стѣной бѣдности, я не могу быть съ ними, тамъ, гдѣ все блескъ, гдѣ красота находитъ цѣнителей и доставляетъ своимъ обладательницамъ непрерывную цѣпь удовольствій.
Что думалъ онъ, неизвѣстно, но черезъ три года они жили въ хорошенькой квартиркѣ, которая обходилась имъ до тысячи рублей въ годъ, они бывали „въ обществѣ", принимали у себя: и вечеромъ, когда онъ былъ дома, и утромъ, когда опа оставалась одна. Чаще всѣхъ посѣщалъ ее по утрамъ богатый татаринъ, — „совсѣмъ необразованный, но очень милый человѣкъ — и весьма обязательный". На лѣто она уѣхала въ Кисловодскъ, гдѣ „случайно" оказался и ея знакомый татаринъ. Они очень мило проводили время, устраивали поѣздки въ горы, пикники; бывали на концертахъ, на балахъ, такъ-что она горячо благодарила… мужа, что онъ доставилъ ей случай прожить лѣто въ такомъ очаровательномъ мѣстѣ. Мужъ по-прежнему получалъ 125 р. въ мѣсяцъ, но она такъ „примѣнилась теперь къ мѣстнымъ условіямъ жизни", что имъ хватало денегъ на вполнѣ „порядочную" жизнь. У нихъ была хорошая квартира, прекрасно обставленная, двѣ прислуги; одѣвалась она у лучшей портнихи, каждый день бывала въ театрѣ, потомъ ужинала въ клубѣ… И все это такъ дешево обходилось, что они даже дѣлали сбереженія, у нихъ лежало въ банкѣ нѣсколько тысячъ рублей. Правда, тысячъ пока было немного, но она надѣялась, что въ будущемъ ихъ будетъ больше. Вѣдь если она въ три года такъ научилась экономить, то затѣмъ еще больше научится.
Такъ оно и случилось. Черезъ шесть лѣтъ они уже выглядѣли состоятельными людьми, у нихъ уже было много тысячъ, и эти тысячи росли сами собой, отъ процентовъ.
— Теперь намъ легче! — говорила она. — Намъ уже не надо урѣзывать отъ жалованья, мы его можемъ проживать все цѣликомъ. Капиталъ нашъ растетъ самъ собой отъ процентовъ.
Такъ оно и идетъ до сихъ поръ, уже больше 10-ти лѣтъ, безъ перемѣны. Мѣняются только знакомые «татары». Они вообще какъ то сошлись съ татарами, въ особенности она1).
— Право, они очень милые люди! — говорила она. — Добродушные, простые, услужливые, вѣжливые. Съ ними какъ то легче чувствуешь себя, въ нихъ есть что-то непосредственное, дѣтское…
Татары въ свою очередь находили въ ней массу достоинствъ и одинъ передъ другимъ старались ей угодить, услужить, вообще завоевать ея вниманіе.
Мужъ о татарахь ничего не говоритъ, но, встрѣчая ихъ у себя въ квартирѣ, крѣпко пожимаетъ имъ руку.
Иногда, впрочемъ, онъ спрашиваетъ:
— Ты все еще съ Мамедъ-бекомъ ѣздишь въ клубъ ужинать, или съ кѣмъ другимъ?
Ахъ нѣтъ! Мамедъ-бекъ теперь занятъ и у насъ не бываетъ, — я съ Абдулъ-Керимомъ теперь ужинаю.
И только. Какое значеніе онъ придаетъ этимъ ужинамъ и вообще всему поведенію жены, нѣтъ возможности узнать, такъ-какъ онъ вообще человѣкъ угрюмый и говоритъ мало. Можетъ быть онъ знаетъ все и сочувствуетъ, а можетъ быть и знаетъ, но не сочувствуетъ, а только мирится по неволѣ.
Въ публикѣ предполагаютъ и то и другое.
Мы съ своей стороны думаемъ, что мужъ въ данномъ случаѣ является мученикомъ больной любви; онъ не можетъ, конечно, не видѣть странности финансовыхъ операцій жены, но съ одной стороны у него не хватаетъ силы бороться съ этимъ, а съ другой — онъ думаетъ, что деньги его женѣ даютъ подъ видомъ займовъ, изъ простой дружбы.
— Хорошій знакомый, милліонеръ, видитъ, что мы нуждаемся, — что ему стоитъ какая нибудь тысяча рублей! Конечно, у него, въ зависимости отъ различныхъ обстоятельствъ, должны являться сомнѣнія на счетъ непорочности его жены, — но такъ какъ въ сущности, онъ безсиленъ, чтобы измѣнить тотъ строй жизни, какой ею установленъ, то сомнѣнія въ свое время затихаютъ, потомъ вновь разгораются и опять затихаютъ.
Ему можно поставить въ вину то, что онъ мирится съ вѣчными займами жены у знакомыхъ; позволяетъ ей извлекать выгоду изъ своего знакомства съ богатыми татарами. Но съ татарами въ этомъ городѣ такъ поступаетъ не одна его жена. Эксплоатація ихъ, какъ знакомыхъ, обычное явленіе.
Татаринъ далъ
Эмансипированный татаринъ, обыкновенно, вращается въ такой средѣ, которая не упускаетъ ни одного случая поживиться на его счетъ. Обыкновенно, это человѣкъ безъ образованія, только-что переступившій порогъ предразсудковъ своей націи и стремящійся слиться съ общечеловѣческой семьей, быть „какъ всѣ“. Но кругъ дѣйствительно цивилизованныхъ людей ему недоступенъ, а потому, ему приходится вращаться въ средѣ различныхъ проходимцевъ, которымъ, какъ нельзя болѣе, на руку его стремленіе быть среди людей, „въ обществѣ". Для него устраиваются вечера, гдѣ онъ наслаждается бесѣдой съ красивыми, всегда остроумными женами авантюристовъ и платится за это проигрышемъ въ карты. Но и этотъ проигрышъ ему доставляетъ удовольствіе, онъ даетъ ему случай выказать свое презрѣніе къ деньгамъ предъ его увлекательными собесѣдницами.
Обыграть — это самый распространенный способъ эксплоатаціи пустившагося въ свѣтъ татарина, но и другіе способы не отвергаются: у него занимаютъ безъ намѣренія уплатить, ему даютъ возможность дарить и пр.
Еще недавно въ средѣ прожигателей жизни этого города вращался одинъ татаринъ, владѣлецъ нефтеносныхъ земель, оцѣниваемыхъ въ нѣсколько
милліоновъ рублей. Въ какихъ нибудь два-три года онъ буквально раздарилъ не только всѣ земли, но и земли брата, съ которымъ имѣніе у нихъ было въ общемъ нераздѣльномъ владѣніи. Братъ потомъ судомъ отобралъ свою часть у даропріемниковъ. На судѣ раскрылась безобразная картина обирательства. Добродушнаго, чрезвычайно наивнаго человѣка опутали сѣтью лести и дѣлали съ нимъ все, что хотѣли. Не говоря уже о томъ, что все время онъ кормилъ и поилъ шампанскимъ цѣлую ораву разныхъ проходимцевъ, не проходило еще почти ни одной пирушки, чтобы онъ не сдѣлалъ кому либо цѣннаго подарка. Сегодня онъ даритъ двѣ десятины нефтеносной земли, стоимостью тысячъ въ шестьдесятъ рублей, приставу, удостоившему своимъ присутствіемъ его компанію; завтра хозяйка дома, въ которомъ онъ присутствуетъ въ качествѣ гостя, самолично сварила для него кофе и милостиво соглашается принять отъ него десятину нефтеносной земли. На третій день пирушка въ гостинницѣ закончилась скандаломъ, участники, — а въ томъ числѣ и онъ, приглашены въ полицію; дежурный околодочный принимаетъ на себя посредничество по умиротворенію сторонъ и получаетъ за это десятину. Въ гостинницѣ, гдѣ онъ постоянно играетъ на бильярдѣ, маркеръ обращается съ нимъ особенно почтительно, исполняетъ всякое его приказаніе и за это получаетъ двѣ десятины и т. д. и т. п.
Въ концѣ концовъ всѣ его прихлебатели оказались владѣльцами нефтяныхъ земель, а у него не осталось ничего; онъ оказался буквально нищимъ.
Это особенно яркій образецъ эксплоатаціи окружающими „эмансипированнаго" татарина, и его можно, пожалуй, считать исключеніемъ, — но эксплоатація въ болѣе скромныхъ размѣрахъ явленіе общее. Познакомиться съ богатымъ татариномъ это значитъ имѣть какой нибудь прибытокъ. Въ мелко-буржуазной средѣ существуетъ даже шуточное выраженіе: „татаринъ далъ".
Какая нибудь полуграмотная „дама" на вопросъ пріятельницы- откуда у нея та или иная новая вещь, — со смѣхомъ заявляетъ:
— Татаринъ далъ.
Татаринъ далъ — это еще не значитъ, что между нею и татариномъ было что нибудь предосудительное, ибо татары такой народъ, что могутъ дать и такъ, ни съ того, ни съ сего, только въ силу одного простого знакомства, только потому, что ему пріятно это знакомство. Онъ, конечно, питаетъ извѣстныя надежды, но эти надежды могутъ и не исполниться, — а въ то же время татарскій подарокъ доказываетъ, что получившая его „пріятная дама". Отсюда стремленіе „похвалиться" полученнымъ подаркомъ, отсюда-же и шуточное выраженіе: „татаринъ далъ". Это значитъ, что „мы еще не перестали нравиться" еще можемъ заставить татарина раскошелиться. Поэтому нѣтъ ничего удивительнаго въ томъ, что мужъ знаетъ о получаемыхъ женой подаркахъ и въ то же время продолжаетъ вѣрить въ ея непорочность. Это не невозможно, но, конечно, только до извѣстной степени, такъ что для посторонняго всегда ясно, гдѣ подарки — результатъ простого „флирта", а гдѣ они уже являются результатомъ любовной связи. Но мужу простительно не замѣчать этой границы или игнорировать её, въ особенности если онъ любитъ жену. Вѣдь, если-бы онъ постарался убѣдить себя, что жена его порочна и продажна, то ему пришлось бы оставить ее, а на это у него нѣтъ силы, — такъ ужъ лучше мириться съ неизвѣстнымъ, чѣмъ терпѣть горькое извѣстное, благо, окружающія условія жизни даютъ возможность объяснить поступки жены въ „хорошую" сторону. Былъ, напримѣръ, такой случай. Дама изъ общества получаетъ правильное по третямъ года содержаніе отъ богача татарина, но въ тоже время измѣняетъ ему съ др