рашно, как никогда прежде. Ведь эта штуковина не опустится на мою попочку?
— Это была шутка? — спросила, когда друид меня на миг отпустил.
— Отнюдь, — ответил он, и на его лице впервые за время этого разговора появилась усмешка.
Темная и хищная.
Я фыркнула, попыталась снять напряжение. Свое — в первую очередь.
— А потом опять будешь гладить и целовать?
Тайрел опешил и даже замер на миг, не зная, что ответить. На его лице промелькнула вся гамма возможных эмоций.
Затем он нахмурился и пробубнил:
— Я тебя не… с какой стати я должен тебя целовать?
— Да я же видела, что ты хотел. Прямо только что, когда держал мое лицо. Едва губы не вытянул и не начал причмокивать.
Вероятно, в данный момент я дергала василиска уже не за хвост, а за усы. Интересно, у василиска есть усы?..
Наверное, у всех людей перед смертью появляются в голове такие дурацкие мысли.
Тайрел покраснел. Не как помидор, нет. Как свекла. Вкусная сладенькая свеколка. Со сметаной.
Честно говоря, я уже думала, что инцидент с ремнем исчерпан. Собиралась по-тихому прошмыгнуть мимо друида, пока он приходит в себя от моей наглости, и умчаться в коридор.
Но не тут-то было.
Тайрел вдруг резко присел, обхватил меня за ноги, поднял в воздух, заставив болтаться в районе его задницы.
Ох…
Штаны без ремня спустились на бедра, дав мне возможность с интересом наблюдать за мышцами мощной мужской спины, переходящими в упругий зад.
— Отпусти меня немедленно! Извращенец! — кричал мой рот, а руки в это время приподнялись и неожиданно скользнули по кромке его брюк, коснулись кожи и испуганно зависли в воздухе.
Оставалось надеяться, что маньяк не заметил.
— Раз я извращенец, могу и не отпускать, — прорычал Тайрел, а затем развернулся, сел на край дивана, а меня положил животом к себе на колени.
Я начала вырываться с твердым намерением встать и убежать, но друид перехватил мои запястья и парой ловких движений перевязал их ремнем. Теперь одной рукой он держал пряжку, не давая мне подняться, а второй невозмутимо задирал подол платья.
— Эй! Это уже не смешно! — ахнула я, краснея.
— А я и не смеюсь, — мрачно проговорил он.
И шлепнул меня по заднице ладонью.
— Ай! Больно! Прекрати! Я уже не маленькая! — заверещала, крутясь, как уж на сковородке.
— Ты мне во внучки годишься. Так что скажи спасибо, что не ремнем, — прорычал он и снова ударил по бесстыдно торчащему вверх мягкому месту.
— Ай! Что? Куда я там тебе гожусь? Ай!
Снова хлопок, от которого кожа потихоньку начала гореть.
— Ты совсем, что ль, с ума сошел? Ай! Да сколько тебе лет?
— Двести восемьдесят четыре, — холодно ответил он и снова ударил.
Шлепки были не настолько сильными, чтобы искры сыпались из глаз. Но достаточно болезненными, чтобы кровь приливала к бедрам и…
Проклятье.
— Сколько?! Да брось сказки рассказывать! — фыркнула я, отчаянно прикусив губу. Я продолжала лежать на нем, и с каждой секундой мне становилось все жарче.
Я ощущала под собой его напряженное тело, чувствовала, как глубоко он дышит, выдыхая воздух сквозь зубы. Как широкая грудная клетка двигается все чаще и чаще.
Тайрел наносил удары по разным местам. Очевидно, он все же меня жалел, хотя все равно было больно.
Однако с каждой секундой его движения становились медленнее. И перед каждым следующим ударом его рука замирала на моей раскаленной коже.
На пару мгновений.
Вполне достаточно для того, чтобы эта извращенческая игра вдруг стала… сексуальной.
И, о темные боги, какого лешего он так дышит?! Словно вот-вот задохнется.
У меня в глазах потемнело. Я опустила веки и шумно сглотнула.
Тайрел замер, как и его рука на мне.
Сердце оглушительно билось о ребра. Горячая волна ударила куда-то вниз, заставив меня напрячь ноги и поерзать на мужских коленях. Хотелось потереться бедрами, унять огонь, который начинал медленно сводить с ума.
И в этот момент ладонь Тайрела шевельнулась. Сдвинулась с места, словно он…
О проклятье!
…Погладил меня.
Я резко выдохнула, стиснула зубы, едва сдерживая стон удовольствия. От руки Тайрела распространялась умопомрачительная прохлада, смешанная со сладким нестерпимым жаром.
Он меня лечил. Магия проникала в кожу, щекоча, возбуждая, заставляя кровь приливать к пульсирующим от шлепков ягодицам. Шла к бедрам и тому, что между ними.
Воздух застрял в горле, заставил задыхаться на этих проклятых раздвинутых коленях, чувствуя сквозь тонкую ткань штанов, каким горячим вдруг стал сам Тайрел. Как натянулась ткань на чем-то твердом и напряженном.
Друид тяжело вздохнул, и его рука снова скользнула по моей коже. Медленно опустилась вниз к бедрам, снова замерла.
Я захлебывалась. Как та самая утопленница, которой меня называли магиане Мертвой академии.
Сердце билось отчаянно быстро.
Но я молчала. Впервые в жизни не могла сказать ни слова, и на этот раз вовсе не из-за страха.
Просто я сошла с ума.
Хотела его. Хотела Тайрела. Да так сильно, что в глазах помутилось. Я не видела ничего вокруг. Только чувствовала его руку на своей заднице и мечтала, чтобы он не останавливался.
И в этот момент его пальцы вдруг скользнули в ложбинку между бедрами. Обожгли сквозь простенькую светлую ткань трусиков и дотронулись до самой раскаленной точки моего сумасшествия.
— Проклятье, Леора, — хрипло проговорил Тайрел не своим голосом. Рваным, отрывистым, темным от хищного голода. — Почему ты такая мокрая?..
Тайрел
Когда друид перекинул ее через свои колени, он еще не знал, чем это все закончится. Какая-то белая пелена упала на глаза, тело двигалось само. Руки обхватили девчонку за ноги, закинули на плечо. А потом просто распластали на коленях, как провинившегося волчонка.
Но как только он начал лупить ее по упругой заднице, оно же, тело, подсказало, что это ошибка. Но менять что-то было уже поздно.
Ему нравилось. Дыхание замирало в груди и скручивалось в тугую спираль жажды где-то под желудком. Вены наливались свинцом, когда он касался ее светлой бархатной кожи, которую хотелось гладить и ласкать. Целовать до умопомрачения.
— Извращенец! — воскликнула Леора, когда он шлепнул ее в очередной раз.
— Да, именно. Грязный извращенец, — с готовностью подтвердил он.
Шлепок. Еще один. Тайрел только накажет ее, и все. Отпустит. Ему станет легче.
— Какого лешего ты творишь?
— Это ты какого лешего поперлась к лешему? Зачем залезла в мою комнату? Почему ты все время там, где тебя быть не должно?! — воскликнул он, все еще в ярости.
Снова звонкий удар. Только теперь он сам тяжело дышал. Рука все чаще замирала на белых полусферах. Пару раз ладонь вообще, словно случайно, скользнула по ним. Будто он ласкал, а не наказывал.
Но шлепать тоже было приятно. Видеть, как под тонкой белой тканью без узора появляется легкий алый оттенок.
— Я любопытная, — немного хрипло ответила девушка.
Нахалка заслужила.
Однако в какой-то момент друид понял, что уже не может смотреть на этот цвет. В конце концов, он никогда не любил причинять боль. Ему это чуждо. Наказать — да, но словом или страхом. И никогда — болью.
Зеленый свет полился с пальцев, залечивая слабые следы ударов, которые и сами полностью прошли бы через час.
А она…
Дернулась, как от удара, и мгновенно затихла. Только тяжелое дыхание усилилось, вырываясь из приоткрытого рта. Это уже так походило на всхлипы… или сдерживаемые стоны.
Он посмотрел на ее лицо, и молния прошила позвоночник, разлилась испепеляющим огнем где-то в штанах. Сквозь упавшие волосы он видел ее румяные щеки. Закрытые глаза. Приоткрытые губы, которые она то и дело облизывала.
Мгновенно стало неудобно сидеть. Горячо. В паху ныло и пульсировало желание.
Прямо сейчас. Сделать это. Остудить этот нестерпимый жар…
Тайрел выдохнул, опустил руку ниже. Провел по ее упругой круглой заднице, которая была едва скрыта нижним бельем, оно, как вторая кожа, облегало и демонстрировало весь рельеф тела. Скользнул между бедер как заколдованный. Хотел прикоснуться.
Хотел…
— Почему ты такая мокрая? — тихо прошипел сквозь зубы, погладив двумя пальцами сумасшедшую мягкость.
Скользнул вдоль и вниз.
Обжегся.
Влажный огонь мгновенно вскружил голову, не оставив шанса на победу.
Тайрел знал, что уже проиграл.
Все тело напряглось, как перед прыжком. В ушах звенело, а руки подрагивали от едва сдерживаемого напряжения.
Он был готов сделать последний шаг. Прямо сейчас. Готов был забыть все собственные принципы, все, что его ждет. Забыть, что от него ничего не осталось и что он ничего не может дать взамен. Забыть, что теперь у него есть лишь пустота.
В этот момент Тайрел резко отпустил ее связанные руки и обхватил ладонью подбородок, заставил повернуть к себе лицо.
Он хотел видеть ее глаза. Хотел понять, что сейчас произошло. Какого демона происходило до сих пор?
И увидел розовые щеки, пылающие на бледной коже. Пухлые влажные губы, которые она продолжала кусать. И глаза. Глубокие, искристо-голубые. Светлые, как заря.
Испуганные.
Он резко выдохнул и зажмурился, стиснув зубы. Уже через пару секунд, которые понадобились ему, чтобы прийти в себя, легко поднял ее, развязал руки и бросил, как котенка, на диван. А сам встал и пошел к двери, стараясь, чтобы походка была ровной. Потому что он чувствовал себя абсолютно пьяным.
А еще он ощущал на себе ее взгляд. Острый, в спину. Но не хотел оборачиваться. Хотел просто уйти. Исчезнуть.
Но она не позволила.
Резкий, звонкий окрик заставил его замереть на месте. Голос, полный такой горькой тоски, что он внезапно почувствовал себя полным кретином, спросил:
— Это из-за моего шрама, да?
Повернул голову к девушке и нахмурился. Брови сдвинулись и взлетели вверх в полном непонимании.
Тайрел на мгновение онемел. От глупости. От ощущения абсурдности этого вопроса. От собственной беспомощности.