Рассказ получился длинным и занял много времени, однако Уиллет не поторапливал меня, не перебивал и не просил опустить подробности. Он сидел, уставившись на письменный прибор, неподвижный как истукан, и у меня сложилось впечатление, что он не упускает ничего, запоминая даже самые мелкие подробности, и за этим лишенным выражения пустым лицом цвета красного дерева скрывается в высшей степени активный разум.
– Вот такая история, – подытожил я и протянул руку, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в пепельницу у него на столе. – Я подумал, что вам, как доверенному лицу, управляющему имуществом, стоит это знать. Брендон велел мне вернуть пятьсот долларов. – Я достал бумажник и выложил деньги на стол, прижал пальцем и, не выказывая сомнений, пододвинул к Уиллету. – Строго говоря, это значит, что я выхожу из игры. Однако вы можете решить, что дело требует расследования, и если вы действительно придете к такому решению, я охотно продолжу работу. Если честно, мистер Уиллет, это дело меня заинтересовало.
Он перевел на меня взгляд и пристально посмотрел. Секунды шли. Мне показалось, что он не видит меня.
Он явно размышлял.
– История просто невероятная, – произнес он внезапно. – Я вряд ли поверил бы, если бы не репутация вашей организации. Вы расследовали несколько запутанных дел для моих клиентов, и все они отзывались о вас в высшей степени похвально. Из всего рассказанного вами я заключил, что у нас имеются основания для начала расследования, и я буду рад, если вы возьметесь за дело. – Он отодвинул кресло и поднялся из-за стола. – Но необходимо понимать, что расследование должно быть секретным и моя фирма никак не должна ассоциироваться с ним. Мы готовы выплатить вам вознаграждение, однако вы не должны нас упоминать. У нас весьма сложное положение. Мы не вправе вмешиваться в дела мисс Кросби, пока не будем уверены, что происходит неладное, а мы в этом не уверены, хотя и похоже на то. Если вам удастся достать весомые доказательства, очевидно связывающие мисс Кросби со всеми этими странными происшествиями, тогда, разумеется, мы сможем заявить о своем участии. Но не раньше.
– В таком случае в неудобное положение попадаю я, – указал я ему. – Я надеялся, что вы сможете оградить меня от посягательств Брендона.
Глаза Уиллета блеснули, и он сказал:
– Уверен, вы в состоянии справиться с Брендоном и без моей помощи. Однако в случае каких-либо затруднений вы всегда сможете назвать меня своим адвокатом. Если против вас выдвинут какое-нибудь обвинение, я с готовностью буду вашим представителем в суде, и совершенно безвозмездно.
– Это круто, – сказал я саркастически. – А меня тем временем прикончат.
Судя по всему, он не считал это поводом для беспокойства.
– Несомненно, вы пересмотрите размеры своего гонорара с учетом персональных рисков, – беспечно заявил он. – В конце концов, насколько я понимаю, ваша профессия сопряжена с риском.
Я пожал плечами. Размер гонорара, сказал я себе, совершенно точно взлетит до небес.
– Ладно, – сказал я вслух. – Значит, я могу действовать?
Он сложил руки за спиной, наклонил голову и принялся расхаживать по комнате, хмуро разглядывая ковер.
– О да. Я хочу, чтобы вы действовали.
– Есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы задать, – сказал я, закуривая следующую сигарету. – Когда вы лично в последний раз видели Морин Кросби?
– На похоронах Дженет. С тех пор не видел. Ее дела совершенно прозрачны. Все бумаги, требующие ее подписи, отправляются по почте. У меня не было повода встречаться с ней лично.
– И вы не слышали, что она больна?
Он покачал головой. Нет, он не подозревал, что она болеет.
– И вас не смущает гибель Макдональда Кросби в результате несчастного случая? – выпалил я.
Такого он не ожидал и резко вскинул голову:
– Что вы имеете в виду? Разумеется, это был несчастный случай.
– А не могло это быть самоубийство?
– У Кросби не было ни малейшего повода совершать самоубийство.
– Это вы так считаете.
– Обычно люди не стреляются из дробовика, когда у них имеется револьвер, а у Кросби револьвер был. От дробовика остается много грязи.
– Если бы он совершил самоубийство, это как-то повлияло бы на его финансовые дела?
– Ну конечно. – В глазах его отразилось удивление. – Его жизнь была застрахована на полтора миллиона долларов. Политика страховой компании не подразумевает выплаты в случае самоубийства.
– Кто получил деньги по страховке?
– Я не вполне понимаю, к чему все эти вопросы, – сказал он, возвращаясь к столу и усаживаясь. – Может быть, вы объясните?
– Мне кажется странным, что Зальцер, не являясь дипломированным врачом, подписал свидетельство о смерти. На это должны были согласиться коронер и Брендон. И я пытаюсь убедить себя, что в смерти Кросби нет ничего подозрительного. Но предположим, он совершил самоубийство. По вашим словам, его состояние стало бы меньше на полтора миллиона долларов. Однако, если готовый на все шарлатан, подкупленный коронер и капитан полиции договорятся, все можно обставить как несчастный случай, разве не так?
– Это весьма опасное заявление. Разве у Зальцера нет диплома?
– Нет. Так кто получил страховку?
– Все перешло к Дженет, а после ее смерти – к Морин.
– Значит, сейчас у Морин должно быть полтора миллиона свободных денег, я правильно понимаю?
– Правильно. Я пытался уговорить Дженет вложить их, но она предпочла оставить деньги в банке. Они перешли к Морин.
– И что с ними было потом? Они по-прежнему в банке?
– Насколько мне известно, да. У меня нет доступа к ее счетам.
– А не могли бы вы получить?
Он пристально смотрел на меня пару секунд.
– Мог бы. Только не знаю, нужно ли.
– Было бы нелишним узнать, сколько осталось от суммы. – Я кивнул на письмо Дженет, лежавшее на столе. – Есть ведь еще дело о шантаже. И если Франклину Лессуэйзу, коронеру и Брендону пришлось его улаживать, вполне вероятно, что осталось там не много. Я был бы рад, если бы вы выяснили это.
– Хорошо. Я узнаю, что здесь можно предпринять. – Он задумчиво потер подбородок. – Полагаю, я смог бы выступить против Зальцера, если то, что вы сообщили, правда. Он не имел права подписывать свидетельство о смерти, однако пока что я предпочел бы оставаться в тени. Кажется, нет никаких оснований сомневаться, что выстрел был случайным. Страховая компания не усомнилась.
– У них не имелось оснований, ведь свидетельство было передано Брендоном и коронером. Сдается мне, что Зальцер финансирует Лессуэйза так же, как и Брендона. Что вам известно о Лессуэйзе?
Уиллет поморщился:
– Ну, его можно купить. У него отвратительная репутация.
– А вы хорошо знали Дженет Кросби?
Он покачал головой:
– Я видел ее раза два-три. Не больше.
– Она производила впечатление человека с больным сердцем?
– Нет, однако это ничего не значит. У многих людей имеются проблемы с сердцем. Это не всегда проявляется.
– Только они не играют в теннис за два дня до смерти, как это делала Дженет.
Я видел, что он начинает волноваться.
– На что же вы намекаете?
– Ни на что. Я просто констатирую факты. Я не верю, что она умерла от сердечной недостаточности.
Уиллет смотрел меня, и молчание в комнате становилось настолько тяжелым, что могло бы потопить военный корабль.
– Вы ведь не хотите сказать… – начал он и умолк.
– Пока еще нет, – сказал я. – Однако нам все нужно предусмотреть.
Я видел, что это ему совершенно не понравилось.
– Может быть, в данный момент мы это оставим? – продолжал я. – Давайте сосредоточимся на Морин Кросби. Дом выглядит запущенным, и беседа с медсестрой Герни наводит меня на мысль, что Морин, вполне вероятно, в поместье «Крествейз» не живет. Если там ее нет, тогда где она?
– Да, – согласился он. – Сосредоточимся на этом.
– Уж не в клинике ли Зальцера она находится? Вам не приходит мысль, что ее могут держать там насильно?
От этих слов он резко выпрямился в своем кресле.
– А не слишком ли у вас богатое воображение? Я только на прошлой неделе получил от нее письмо.
– Это мало что значит. Почему она вам написала?
– Я просил ее подписать некоторые бумаги. Она вернула их подписанными, к ним прилагалась записка, в которой она благодарила меня за то, что я их прислал.
– Письмо было из поместья «Крествейз»?
– На почтовой бумаге было написано «Поместье „Крествейз“».
– Но ведь это не доказывает, что ее не удерживают насильно, правда? Я не утверждаю наверняка, но это еще один момент, о котором мы не должны забывать.
– Мы можем выяснить это прямо сейчас, – произнес он с живостью. – Я ей напишу и попрошу зайти ко мне. Найду какой-нибудь предлог для личного разговора.
– Да, это отличная мысль. Вы дадите мне знать, когда это случится? Наверное, было бы неплохо проследить за Морин, когда она выйдет от вас, и узнать, куда она направится.
– Я дам вам знать.
Я поднялся:
– Думаю, пока что все. Вы не забудете проверить состояние ее банковского счета?
– Я выясню, что можно сделать. Только не порите горячку, Маллой. Я не хочу получить ответный удар. Вы меня понимаете?
– Я буду осмотрителен.
– И каков ваш следующий шаг?
– Мне надо как-то выручать медсестру Герни. Эта девушка мне симпатична. Если она жива, я хочу ее найти.
Когда я уходил от него, он больше не напоминал истукана. Он выглядел как очень обеспокоенный, очень взбудораженный адвокат средних лет. По крайней мере, это доказывало, что ничто человеческое ему не чуждо.
Дежурный сержант сказал, что Мифлин свободен и я могу подняться. Сержант смотрел на меня глазами, полными надежды, и я понимал, что он ожидает услышать от меня имя победителя завтрашнего забега, но мои мысли были заняты совершенно другим.
Я поднялся по каменным ступеням. На лестничной площадке я столкнулся с рыжим сержантом Макгроу.
– Ну-ну, снова к нам заглянул чудо-мальчик, – с издевкой протянул он. – И какая муха тебя укусила на сей раз?