Когда завершилась гражданская война, Дзержинский, будучи народным комиссаром, отвечающим за пути сообщения, стал заниматься возрождением железнодорожного и водного транспорта, ликвидацией транспортной разрухи. В феврале 1924 года он занял ответственный пост председателя ВСНХ СССР, где он трудился до конца своей жизни. Он непосредственно занимался вопросами восстановления и развития тяжелой индустрии.
20 июля 1926 года на пленуме ЦК, посвященном состоянию экономики СССР, Дзержинский произнес двухчасовой доклад, во время которого выглядел больным. В нем он подверг резкой критике Г. Л. Пятакова, которого он назвал «самым крупным дезорганизатором промышленности», и Л. Б. Каменева, которого обвинил в том, что тот не работает, а занимается политиканством. Из-за нервного срыва ему стало плохо. В тот же день он скончался от сердечного приступа.
Ф. Э. Дзержинский в 1923 году
Отсутствие у вас судимости – это не ваша заслуга, а наша недоработка.
Его исторический антипод Юзеф Пилсудский, учившийся с ним в одной гимназии, тоже увлекавшийся идеями Карла Маркса и занимавшийся подпольной работой в Вильно и Варшаве, к тому времени только что совершил государственный переворот. Дзержинский, прекрасно говоривший по-польски, ненавидел Пилсудского и мечтал, что сам его расстреляет в случае победы мировой революции… Но тот пережил Дзержинского почти на девять лет.
Как уже говорилось, Феликс Дзержинский родился в имении Дзержиново, примерно в 50 км к западу от Минска. Тогда это была окраина польских земель. Дзержинские испокон веков считали себя поляками. Местные жители исторически относили себя кто к полякам, кто к белорусам, кто к литовцам. Как говорится, по собственному выбору.
Никто не мог упрекнуть Железного Феликса в использовании власти для личного обогащения или извлечения каких-либо выгод <…> Он нетерпимо относился к коррупционерам, взяточникам, нарушителям законов, осуждал пьянство и разврат, считал, что такие явления надо «выжигать каленым железом».
Казалось бы, сама Судьба вела Дзержинского прямой дорогой в лагерь польских националистов, боровшихся за создание единой, независимой Польши, в соратники к Пилсудскому, его земляку. Однако он избрал другой путь.
Без сомнения, на посту председателя ВЧК он совершал «злодеяния», и надо объяснить, чем он руководствовался. Поляку по рождению естественно было бы приписать русофобию. И, вроде бы, в этом смысле он сам дал «компромат» на самого себя. В 1922 году Дзержинский якобы сказал, что еще мальчиком «мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей».
Русский «белый» писатель Р. Б. Гуль, умерший в Нью-Йорке в 1986 году, в книге о Дзержинском, изданной в 1935 году в Париже, пишет: «Шапка-невидимка надевалась Дзержинским, вероятно, тогда, когда он, например, 25 сентября 1919 года, “бледный как полотно”, с трясущимися руками и прерывающимся голосом приехал на автомобиле в тюрьму Московской чеки и отдал приказ по всем тюрьмам и местам заключения Москвы расстреливать людей “прямо по спискам”. В один этот день на немедленную смерть в одной только Москве он послал многие сотни людей. Помимо всех своих “вин”, расстрелянные были ведь и москалями, попавшими в руки не только к неистовому коммунисту, но, может быть, и к надевшему “шапку-невидимку” нежному мальчику Феликсу».
Да, Дзержинский был сторонником «упрощенного правосудия» в условиях военного времени. Но вот откуда взялись эти слова о «шапке-невидимке»? Якобы они взяты из воспоминаний самого Дзержинского, но приводятся они без всяких ссылок на первоисточник. Но были ли эти слова действительно произнесены? Или тут имела место такая «логика»: Дзержинский рассказывал, что в молодости был романтиком и максималистом, до шестнадцати лет он истово верил в католического бога и собирался стать священником, притеснения поляков в Российской империи имели место и многими переживались достаточно остро…
В любом случае, одного источника явно маловато для утверждения, что Дзержинского процитировали точно.
Или вот еще одно утверждение. Якобы в 1921 году, во время подписания перемирия после завершения польско-советской войны, Дзержинский встретился в Риге с первым министром иностранных дел независимой Польши Леоном Василевским, с которым он был знаком с давних времен. Дзержинский его спросил:
– Леон, что обо мне говорят в Варшаве?
На это Василевский ответил:
– Ну как что? Что ты кровавый палач…
А на это Дзержинский якобы возразил:
– Как это так? Я ведь истребляю русских!
Но это – скорее исторический анекдот, а не достоверный факт.
И, конечно же, на основании подобных «фактов» нельзя делать вывод о том, что Дзержинский во имя национальной мести решил истребить высший класс российского общества. Впрочем, результаты его «упрощенного правосудия» выглядят именно так.
По оценкам одних историков, по приговорам революционных трибуналов и внесудебных заседаний ВЧК в 1917–1922 гг. было расстреляно 140000 человек. Другие уверяют, что «со всеми оговорками и натяжками число жертв органов ВЧК можно оценивать в цифру никак не более 50 тысяч человек». А вот в конце 1919 года специальная комиссия, созданная генералом А. И. Деникиным, определила количество погибших от проводимого Советской властью террора только в период 1918–1919 гг. в 1,77 млн. человек.
Оценки его личности и деятельности, как правило, диаметрально противоположны: от «рыцаря революции» и «борца за народное дело» до «верховного жреца террора», «апостола террора», «палача и душителя свободы», «кровожадного льва революции».
Конечно, «красный террор» в целом – это не только расстрелы органами ВЧК, но и вся репрессивная политика большевиков за годы Гражданской войны, а это период с 1917 по 1922 гг., так что число жертв «красного террора» может дойти и до 2 млн. человек (некоторые оценки доходят до 8 млн. человек). На самом деле, число жертв непосредственно ВЧК точно подсчитать невозможно, но вполне достаточно назвать такую цифру: при первом переименовании эта организация насчитывала 280000 сотрудников. Ну и, конечно же, первый председатель ВЧК, бывший энергичным исполнителем воли сначала Ленина, а затем Сталина, стоит в одном ряду с главными палачами мировой истории.
Польша, Вторая мировая война и ее последствия
Но вернемся к Польше, которая в 1932 году заключила с СССР договор о ненападении, позднее продленный до 1945 года. Плюс, как уже говорилось, 26 января 1934 года Польша и Германия подписали пакт о ненападении сроком на десять лет.
После заявления Германией претензий на отдельные территории Чехословакии Польша отказала в возможности переброски войск и авиации СССР через ее пространство для оказания помощи Чехословакии. Более того, после Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 года о передаче Судетской области (в значительной степени населенной немцами) Германии, правительство Польши под угрозой применения военной силы поставило перед Чехословакией ультиматум с требованием передать ей Тешинскую Силезию, расположенную в междуречье Вислы и Одры.
И в сентябре 1938 года был произведен захват (аннексия) у Чехословакии Тешинской Силезии, которую тогда населяло 227 400 человек.
Польская армия производит захват Тешинской Силезии (1938)
А до этого, во время неофициальных переговоров посла Польши в Германии Юзефа Липского и Германа Геринга, последний дал разрешение на этот захват.
11 августа 1938 года посол Польши в Германии Юзеф Липский доносил министру иностранных дел Польши Юзефу Беку:
На вчерашнем приеме у итальянского посла в честь маршала Бальбо я имел возможность обменяться мнениями с генерал-фельдмаршалом Герингом. Геринг сказал, что он хотел бы в самое ближайшее время обстоятельно поговорить со мной и обсудить при этом – конечно, как обычно, в конфиденциальном и неофициальном порядке, возможности дальнейшего польско-германского сближения в некоторых вопросах <…>
Я подчеркнул, что уже во время Парижской конференции чехи в своей политике стремились к получению общей границы с Советами, непомерно растягивая свою территорию вдоль нашей южной границы. Это лишило нас непосредственной границы с Венгрией, что противоречит польско-венгерским интересам, опирающимся на вековые традиции обоих государств. Геринг ответил, что он понимает необходимость общей польско-венгерской границы.
23 сентября 1938 года Советский Союз направил Польше ноту, что в случае ее вторжения в Чехословакию он разорвет пакт о ненападении с Польшей. Этот документ министр иностранных дел Юзеф Бек назвал пропагандистским и предложил не придавать ему большого значения.
Поскольку правительство Польши не было приглашено на Мюнхенскую конференцию по Чехословакии 30 сентября, его интересы фактически представлял Адольф Гитлер. И Юзеф Бек потом выразил Гитлеру сердечную благодарность «за лояльную трактовку польских интересов».
Затем, в ходе срочно организованной консультации, Франция и Великобритания оказали давление на министра иностранных дел Чехословакии Камиля Крофту, принудив его согласиться на поставленные условия. И 1 октября чехословацкие войска начали отводиться от границы. При этом, в процессе передачи территорий, происходили стычки между местными органами правопорядка и регулярными частями польской армии, в результате которых погибли от 70 до 100 человек.
Польша была авангардом антибольшевизма. Левой рукой она поддерживала антисоветские Прибалтийские государства. Однако правой рукой она помогла ограбить Чехословакию в Мюнхене.
К концу 1938 года Мюнхенское соглашение значительно усилило Германию, и в этих условиях немецкое руководство поставило перед собой новую внешнеполитическую цель – достичь гегемонии в Европе, закрепив за собой роль великой мировой державы. Дело шло к прямой военной конфронтации, и при этом Великобритания и Франция постоянно демонстрировали соглашательство. В марте 1938 года немцами был осуществлен аншлюс Австрии, а потом Германия запросила у Польши согласие на присоединение к Германии вольного города Данцига. В мае 1939 года Польша заручилась поддержкой Франции и Великобритании на случай нападения на нее Германии.